Поющий Поттер

Гермиона, беги...

Вечером, в кабинете Дамблдора.

— Директор! Поттера надо срочно урезонить! Он совсем охренел! — злобно пыхтел зельевар, как рассердившийся ёжик. — Вы хоть себе представляете, что он за один день умудрился натворить?

Снейп впился своим режущим насквозь взглядом в невинно распивающего горячий чай Дамблдора.

— Ах, эти детские шалости, — ностальгической улыбкой расцвел директор, — ничего страшного, Северус. Ты так не волнуйся, Гарри — мальчик умный и не будет переходить границы.

— ШАЛОСТИ? — окончательно вскипел Снейп, взметнувшись с кресла летучей мышью. — А то, что он довел своего декана до нервного срыва... это шалость? Минерва на уроке превратилась в кошку и до сих пор - а ведь прошло несколько часов - не может вернуть себе человеческий облик! Это как назвать? Своей выходкой Поттер и меня чуть в гроб не свел, хотя это не удалось даже Темному Лорду! А мальчишке хоть бы хны! «Оранжевое небо, оранжевое море...», — издевательски передразнил студента Снейп. — На моем уроке пел о каком-то верблюде! Это еще что за тварь???

— Хм... придётся пригласить переводчика с кошачьего... Нельзя отменять уроки трансфигурации... — проигнорировав последний вопрос, Альбус задумчиво опустил в напиток лимонную дольку.

Снейп остолбенел.

На следующее утро, в комнате «львят».

Гарри распахнул глаза и улыбнулся. Вчерашняя непонятная эйфория до сих пор продолжала бурлить в юном гриффиндорце и требовала выхода. В комнату постепенно проникали солнечные лучи, освещая привычный мальчишеский бардак. Сквозь витражи парень с радостью увидел прозрачное голубое небо и с удовольствием потянулся. День явно обещал быть хорошим. Он сбросил с себя одеяло, спрыгнул на пол и с чувством, во всё горло, задорно затянул понравившийся ему мотивчик: «Какой прекрасный день, какой чудесный пень, какой красивый я и песенка моя».

— Заткнись, Гарри, — глухо вякнуло одеяло с рыжей макушкой слева от кровати Поттера.

Парень проказливо ухмыльнулся, поближе подошел к Рону и заголосил: «Проснись и пой, проснись и пой, попробуй в жизни хоть р...». Удачно брошенный из дальнего угла мягкий снаряд заткнул бесивший еще спавших сокурсников музыкальный будильник. Потирая голову, Гарри скорчил обиженную мордочку, оделся и вышел из факультетского крыла.

До первого занятия еще оставалось время, и юноша неторопливо шел по длинному коридору, надеясь на более благодарных слушателей. Преодолев очередной поворот, он с радостью заметил знакомую девичью фигурку, тащившую стопку книг. Гарри с энтузиазмом быстро поскакал в ее сторону.

— Гермиона! Радость моя! — счастливо промурлыкал он и схватил девушку в охапку.

— Ох... Гарри... — слегка придушенная гриффиндорка попыталась вырваться из лапок друга и не уронить томики.

— Ну что, пупсик, куда идем? — игриво поинтересовался певец всея школы, слегка ослабив хватку и заглядывая в глаза своей жертвы.

Девушка резко остановилась и грозно посмотрела своими карими очами.

— Как ты меня назвал, Гарри Джеймс Поттер? — разъяренно булькнула Грейнджер.

— Пупсиком, — лучезарно просиял озорник, — а еще... «Зайка моя, я твой зайчик; ручка моя, я твой пальчик; рыбка моя, я твой глазик; банька моя, я твой тазик...»

Книги рухнули с ослабевших пальчиков Гермионы.

В коридоре грохнул массовый ржач. Несколько студентов, оказавшихся невольными свидетелями безумного диалога между друзьями, в истерике и со слезами на глазах валялись на полу. Икавший от смеха Малфой по стеночке тихонько уползал в подземелья. «Пупсик Грейнджер», рыдал про себя Драко, мысленно даже восхищаясь остроумием Поттера.

Гермиона побледнела, покраснела, позеленела и снова побелела. Она схватила палочку и наставила ее на шалуна и только хотела произнести заклинание, как испуганно ойкнула и закрыла себе рот. Гарри с возрастающим любопытством стал смотреть, как подруга сжимает губы, словно сдерживая рвущиеся слова. Несколько мгновений на физиономии самой умной ученицы происходило мимическое побоище: казалось, гриффиндорка воюет с собственными губами, а глаза становились всё шире и несчастнее. Однако спустя пять минут уста Грейнджер распахнулись и офигевший Поттер услыхал: «Не подходи ко мне, я обиделась, я обиделась, раз и навсегда не подходи ко мне...». Необычно всхлипнув, девушка махнула рукой на валявшиеся фолианты и умчалась в больничное крыло. А Гарри, с отвисшей челюстью, немилосердно приземлился пятой точкой на холодный каменный пол, забыв о предстоящих уроках.