Сочувствую, Джей

Сочувствую, Джэй.

В октябре двухтысячного года, в маленьком городке, носящем, как и все в округе, окончание «таун», в дождливый, холодный день родилась девочка. Мать ее была слаба здоровьем и после родов не прожила и часа. Первое, что услышала малышка от няни: «Сочувствую, Джейн». Врачи считали, что ее умершая мать была одинока, ведь городок маленький и все знают обо всех почти все. С матерью Джейн горожане были практически не знакомы, ведь девушка приехала в это захолустье совсем недавно, жила в своем трейлере и почти не появлялась в городе. Потому врачи сами назвали малышку и хотели отдать на попечение в дом малютки, но на третий день ее пребывания в больнице объявился ее отец. Молодой мужчина с испитым лицом, дрожащими с похмелья руками и красными, явно не от слез, глазами нарисовался, чтобы забрать свое чадо домой. Пришлось отдать девочку, снова прошептав слова сочувствия. С тех пор началась самая черная полоса в жизни девочки. Джейн часто оставалась голодной, ведь ее запойный отец не слышал плача малютки, когда валялся пьяный в луже собственной блевотины. Но, каждый раз, когда органы опеки требовали отобрать ребенка у отца-пьяницы, он ехал в суд поразительно трезвый и отстаивал пособие на ребенка и плакался, как тяжело растить малютку одному. Пособие Джейн всегда успешно пропивалось, а девочку кормили сердобольные соседки, носили ей пеленки и ползунки, позже приносили детские вещи, учили кушать и говорить, ведь от отца Джейн разучивала только ругательства. Когда девочке исполнилось пять она начала проводить вечера и дни у соседки — старой учительницы, давно вышедшей на пенсию, это и был ее первый детский сад. Устройством девочки в школу занялся местный офицер полиции, который однажды задержал отца Джейн во время пьяной драки, но не стал сажать его в камеру, когда пьяница рассказал, что у него маленькая дочь, которая совсем одна дома, а пьет он из-за смерти своей любимой жены (которую похоронили на деньги горожан). Когда офицер подбросил горе-отца к дому, то увидел очаровательную смуглую девочку, лет семи, в ней легко угадывалась латиноамериканская кровь и в жгучих карих глазах, и во вьющихся черных волосах, которые были кошмарно криво подстрижены, и в аккуратных чертах лица. Она совершенно не была похожа на отца. Честный и добрый офицер полиции, отец двоих детей не смог пройти мимо несчастной Джейн и на следующий день отвел девочку к местной парикмахерше, которая привела волосы девочки в порядок, но пришлось постричь малышку под мальчика. Девочка не плакала, глядя, как осыпаются ее блестящие черные кудряшки, просто грустно провожала каждую прядку. С такой прической не могло быть и речи о платье и добрый офицер подарил ей старые, но еще очень хорошие вещи своего старшего сына. Так Джейн впервые пришла в школу: в мальчишеской одежде, с мужской прической и печалью в больших карих глазах. Очень быстро девочка привыкла стричься и одеваться как мальчик постоянно. Через пять лет отец Джейн ввязался в пьяную драку, из которой не вышел победителем. Он получил сильный удар по голове и был госпитализирован с серьезной черепно-мозговой травмой, из больницы он вернулся в инвалидном кресле — у него отказали ноги и левая рука. Доктор сказал, что если бы не злоупотребление алкоголем, то можно было бы попробовать восстановить функции двигательного аппарата, при должном финансировании, но слишком уж запущенные повреждения мозга были у пьяницы. «Даже собери мы нужную на операцию сумму, мы не сможем восстановить его здоровье. Сочувствую, Джейн» - так сказал врач и оставил список недешевых лекарств двенадцатилетней девочке. С тех пор Джейн научилась работать. Ее взяли на местную пекарню, всем городком помогали ухаживать за отцом, который все больше впадал в депрессию. Дела в школе пошли хуже, ведь девочка практически не спала, но очень старалась, чего учителя не могли не заметить. Однако два года спустя Джейн предложили домашнее обучение со сдачей экзаменов в школе. Причин было две: во-первых она не успевала на занятия, из-за недостатка сна засыпала на уроках, просто не могла вписаться в школьный график, а во-вторых Джейн выбивалась из класса внешне. Девочки в классе носили длинные косы и юбочки, кто-то из них подводил глаза, они хихикали с мальчиками и сплетничали со сверстницами, а Джейн была другой. Она до сих пор одевалась как мальчик, выбирая удобную одежду. Она стриглась, как мальчик и ей это явно нравилось. За ней закрепилось прозвище Джей и сверстницы не принимали ее в свой круг, а сверстники третировали, отвергая ее. Все чаще Джейн участвовала в драках и далеко не всегда выходила победительницей. Вторая причина была куда весомее, чем первая, ведь учителя и директор опасались, что умную и старательную девочку забьют. После этой новости Джейн шла домой в расстроенных чувствах и не заметила, как за ней увязалась несколько одноклассников. Парни догнали ее на пустыре, обступили полукругом и начали дразнить Джейн, подначивая домашним обучением. Девочка разозлилась и завязалась драка. В тот день она впервые пришла с синяками на лице и в тот день отец впервые это увидел. Он перестал пить и начал обучать Джейн азам грязной уличной драки без правил. Наверное тогда и исчезла внутри нее девочка Джейн, ее место занял Джей. Отец тренировал ее жестко, не смотря на свое положение, он поднимал ее рано, заставлял отжиматься, подтягиваться, приседать, бегать, приучал к обливанию холодной водой. Теперь он практически не притрагивался к алкоголю и все чаще помогал Джей по дому и с уроками. Как бы ни было тяжело, Джей радовало то, что отец стал вдруг частью жизни и поддержкой, которой так не хватало. Уже через три месяца представилась возможность попробовать в деле навыки, которые отец привил. В школе шла итоговая аттестация по одному из предметов и явка была обязательна. Всю контрольную на Джей косился класс, перешептывания за спиной мешали сосредоточится и нарастало ощущение тревоги. После звонка все вышли из аудитории, за исключением четырех человек. Остался и Джей. Это были те самые ребята, что бросились три месяца назад на Джейн, но теперь перед ними стоял другой человек, хоть они и не знали этого. Все началось, как всегда, с оскорблений, но теперь Джей не реагировал на них, он внимательно изучал противников. Когда мальчишки подумали, что Джейн испугалась и можно выволочь ее из класса, облив джинсы водой, чтобы все решили, что она от страха описалась, Джей влепил в челюсть первому противнику ногой с разворота. Бой был короткий и жестокий, враги бежали, а Джей торжествовал. Вечером он рассказал все отцу и они посмеялись, а на утро к ним заявились разгневанные родители хулиганов, чтобы разобраться в происшествии. И отец Джей снова показал себя с лучшей стороны, грубо, но доходчиво объяснив, как поступают с парнями, которые жалуются, что их избила девочка, за одно он пригрозил родителям недомерков крупными судебными исками, после чего вся их компания убралась ни с чем. После этого вся школа узнала, что четверых парней отшлепала одна девчонка, похожая на мальчика. Прошло три года. Старшие классы давались Джей неплохо, мало находилось самоуверенных идиотов, которые пытались ввязаться с ним в драку, из помощника по кухне Джей сделали младшим пекарем, казалось, все идет на лад. Но в октябре, перед самым Днем Рождения, дала о себе знать старая травма отца. Его снова положили в больницу, а через несколько дней домой к Джей пришел шериф и протянул свидетельство о смерти. «Сочувствую, Джей» - сказал он, уходя. Так Джей в семнадцать лет остался совсем один, но он уже привык управляться со всем самостоятельно. С похоронами отца помог город, его положили рядом с матерью Джейн, а скопленные деньги Джей потратил на красивый надгробный памятник. Впервые ему было так страшно, ведь из близких людей у него никого не осталось. Приближались рождественские праздники, а перед ними, как всегда, контрольные проверки знаний. Джей все так же учился дома и каждый раз, приходя в школу, был готов к худшему, но его обидчики затихли и только бросали злобные косые взгляды. То, что он - девочка, Джей вспоминал лишь дома в душе или во время ненавистных месячных. Все остальное время осознание женской сути терялось где-то на задворках сознания. Последний контрольный забег был назначен на конец ноября, перед самым Рождеством, когда дни стали значительно короче и темнело рано. Джей чувствовал, что день контрольной будет очень неприятным, но даже не представлял на сколько. По звонку Джей самым первым вышел из класса, сдав работу. Он чувствовал обострившимся чутьем, что ему готовят ловушку и отчаянно хотел опередить врагов. Но чуда не случилось. Двое увязались за ним от школы, загоняя его преследованием в подворотню, и еще трое ждали там. Когда Джей приготовился сражаться они рассмеялись и один из них брызнул Джей в лицо из баллончика. Слезы застелили ему глаза, а в ушах гремел смех нападающих шакалов. Они набросились все вместе, скрутили Джей и самый старший достал нож. Он улыбался и говорил, что с виду Джей, конечно, парень, но стоит проверить. Лезвие ножа с противным скрипом рвало одежду, каждый раз, когда Джей пытался дернуться, он получал тычок ногой в ребра или спину. Они разрезали куртку и рубашку, брюки и трусы, обнажив сильное женское тело. Они лапали его, смеялись и у кого-то появилась идея «показать недодевке, как правильно пользоваться влагалищем», но его остановили, испугавшись серьезных разборок в полиции. Вместо этого ублюдки принесли искусственный фаллос, смазали его основание клеем и намертво прилепили к телу Джей туда, где он должен быть. Они достали телефоны и начали снимать все на видео, фотографироваться и с ним и унижать его уже на камеру. Но своре пришлось прерваться, в темноту кто-то ехал, шайка разбежалась, бросив свою жертву на снегу. Только теперь Джей заплакал от душевной боли, не от физической. Он рыдал, рыдал, пока горло не стянуло спазмом, а глаза не начало сжигать солью. Тело уже совершенно онемело от холода, позвать на помощь не представлялось возможным, да и Джей был слишком гордым, чтобы позволить кому-либо увидеть себя таким, уж лучше смерть. Час проходил за часом и Джей уже засыпал, лежа на холодном асфальте, занесенном снегом, ему снился сон о том, что он настоящий парень, сильный, красивый, вызывающий страх и уважение в душах недомерков из школы. Он видел, как с восторгом на него смотрят девушки, на их лицах больше нет презрения. Джей улыбался, замерзая на улице.