Гость полнолуния. Автор: Ярослава Лазарева. Книга 1

Часть 2

Что ранит нас сильнее? Нелюбовь!
Мы не выносим милых равнодушье.
Их холодность для нас сродни удушью,
Но задыхаясь, мы готовы вновь
Отдать им все: и кровь, и жизнь, и душу...
Григорий Грег
В начале июля в Благовещенске установилась невыносимая жара. В тени уже ранним утром термометр показывал сорок градусов. Я приехала из тайги и сразу ощутила, насколько дискомфортно в городе. Тоня вернулась из Крыма, она сильно загорела, легкая желтизна ее кожи сменилась золотисто-шоколадным цветом, и Тоня выглядела отлично. Она без конца рассказывала мне, как отдыхала на море, что видела, с кем познакомилась. С утра мы шли на Амур и проводили на пляже почти весь день. Женя отправился на две недели на озера, да и другие ребята разъехались кто куда. Илья уже собирался уезжать и сразу взял меня в оборот. Я поговорила с родителями, рассказала им без утайки о его приглашении. Они, видно было, сильно удивились, но, как ни странно, не возражали и предложили мне самой принять решение. Мать заверила, что деньгами она меня обеспечит. Илья несколько раз приходил к нам, пил чай на кухне и взахлеб рассказывал об открывающихся перед ним перспективах. Родители внимательно слушали и поддакивали. Когда он уходил, удивлялись счастливому случаю, позволившему Илье познакомиться с супермоделью. Мама смотрела на меня с любопытством, но пока ни о чем не спрашивала. Видимо, ждала, когда я приму решение. Мне, по правде говоря, все больше хотелось уехать с Ильей. И я даже отдала ему паспорт. Но когда все было готово и я могла улететь вместе с ним, то в самый последний момент все-таки струсила и отказалась. Илья не очень-то и огорчился. В мыслях он был уже в Нью-Йорке и думал лишь об этом.
– Ты вот что, – сказал он мне на прощание, – если надумаешь, прилетай. Только сообщи заранее. А то мало ли, чем и где я буду занят. Вернуться я должен в конце августа, так что время у тебя есть. В общем, на связи!
Тоня одобрила мой отказ лететь с ним. Она вообще пришла от этой истории в шок и сразу начала «промывать» мне мозги. Больше всего ее напрягало то, что инициатива исходила от Златы. Тоня без конца говорила мне, что та агрессивна, неадекватна и настроена ко мне враждебно.
– Это же видно невооруженным глазом, – раздраженно повторяла она. – Мне хватило и пяти минут, чтобы понять, что Злата сразу тебя невзлюбила. Просто бросалось в глаза! И ты еще раздумывала, принять ли ее приглашение!
Когда Илья улетел в одиночестве, Тоня вздохнула с облегчением. После моего возвращения с базы мы неделю провели на пляже. Затем у отца начался отпуск, и он предложил мне отправиться с ним в деревню.
– Может, тебе, конечно, не очень хочется, – сказал он, – ты ведь только из тайги вернулась. Так что я пойму, если откажешься. Хочу недельку у матери провести, затем уеду. Решай!
И я согласилась. В городе по-прежнему стояла жара, буквально нечем было дышать. Хотелось оказаться в лесу. Мое решение огорчило Тоню, и я тут же пригласила ее поехать с нами, но она отказалась.
– Мать ремонт затевает, – со вздохом сообщила она. – Я должна присутствовать, а то поклеят в моей комнате какие-нибудь обои с принцессами или цветочками. Лучше уж я проконтролирую. А когда ты вернешься?
– Не знаю, – ответила я. – Отец хочет неделю там пробыть, потом уедет. Может, и я с ним вернусь.
– И правильно! – тут же оживилась она. – Чего ты в этом лесу не видела? Скукотища, наверное!
– Зато прохладно и озеро у дома, – улыбнулась я.
– И не говори! В квартире духота! Я уже третий день на лоджии сплю, – сообщила Тоня. – Уговариваю предков кондей поставить, все равно ремонт затеяли.
– Да, хорошо бы! У нас тоже невозможно жарко, – задумчиво проговорила я. – И как там Илья? – невпопад добавила я.
– А что, не звонил? – заинтересованно спросила Тоня и округлила глаза.
– Один раз, когда прилетел, – сообщила я. – И Злата даже соизволила со мной поговорить. Сильно удивилась, почему я не воспользовалась таким «великолепным шансом». Ее слова.
– Да пошла она! – нахмурилась Тоня. – Смотри, не поддавайся!
– Илья там будет до конца лета, – пробормотала я. – Может, еще и надумаю!
Но Тоня погрозила мне пальцем.
Когда мы с отцом приехали к бабушке, нас встретила сильнейшая гроза. Уже на подъезде к деревне поднялся сильный ветер, небо быстро заволокли низкие черные тучи. Грозы в тайге налетают внезапно и от этого кажутся устрашающими. Отец прибавил скорость, так как хотел добраться до дома, пока нас не накрыло ливнем. Раскаты грома все приближались. Я открыла в машине все окна, свежий воздух после городской духоты буквально опьянял. Отец ругался под нос: дорога возле деревни была песчаной, и машина шла с трудом, увязая колесами в глубоком слое песка и серой пыли. Но все равно мы успели. Бабушка уже ждала нас, распахнув ворота и посматривая на небо. Она выглядела бодрой, что меня порадовало. Я помнила об ее приступах вялости и полного безразличия к окружающему, но по-прежнему никому об этом не говорила. Отец загнал машину под навес, и мы быстро пошли в дом, так как уже падали первые крупные капли дождя.
– Как вы вовремя! – торопливо говорила бабушка, целуя нас с отцом. – А я все глаза проглядела, боялась, что вас непогода в дороге застанет. Вон гроза-то какая надвинулась.
В этот момент сверкнула молния, и почти сразу раздался сильный раскат грома. Бабушка перекрестилась и скрылась в темном чулане. Мы знали, как она боится грозы, поэтому особо не удивились.
– И правда, мы вовремя! – заметил отец, выглядывая в окно, заставленное горшками с геранью и алоэ. – Смотри, какой дождь начался!
Улицу уже заливали потоки воды, молнии сверкали.
– Ну что, Лиля, сумки разберем? – улыбнулся отец. – Мама все равно из чулана не выйдет, пока гроза не закончится.
– Давай! – согласилась я.
Подхватив свою сумку, я отправилась в крохотную комнату, в которой всегда жила, когда приезжала сюда. Она была отдельной, что мне в ней и нравилось. В темном коридорчике я ощупью нашла дверь и толкнула ее. Бабушка, видно было, подготовилась к моему приезду. В комнате было убрано, а на столике возле окна в стеклянной вазочке стояли полевые ромашки. Я улыбнулась, увидев, что на моей кровати, как обычно, аккуратно выстроена целая горка из подушек. По старинной традиции, они были прикрыты белой кружевной накидкой. Я села в продавленное кресло и раскрыла сумку. Вещей я взяла немного, так как носила здесь в основном ситцевые сарафаны. Шкаф в комнату не помещался, поэтому вещи хранились в стареньком комоде, стоящем в углу за дверью. Обычно на нем собиралась целая гора шортиков, маечек, сарафанов, так как мне лень все аккуратно раскладывать. И бабушка из-за этого постоянно ворчала. Я открыла верхний ящик комода, увидела аккуратно сложенные и наглаженные сарафаны и невольно улыбнулась. Радовало, что бабушка все заранее приготовила к моему приезду. Это говорило о том, что состояние ее здоровья на данный момент вполне удовлетворительное. Я покидала привезенные вещи в нижние ящики комода, стянула джинсы и подумала, что неплохо было бы сейчас искупаться в озере. Но гроза еще бушевала, так что выбора не было. В дверь тихо постучали, и показалось лицо отца. Он осторожно заглянул в комнату и спросил, как насчет баньки. Я радостно закивала.
– Ну тогда я пошел топить! – сообщил он и скрылся за дверью.
Баня была за домом, отец уже давно сделал навес и деревянные стены от выхода с веранды и до нее, чтобы бабушке зимой было удобнее. Я накинула сарафан и отправилась на кухню. Отец уже разобрал «продуктовую» сумку. Выложил на стол всевозможные припасы, которые нам дала с собой мама. Я занялась их сортировкой. Мясную нарезку, колбасу, сыр убрала в холодильник, пакеты с печеньем, конфетами, коробки с вафельными тортиками сложила на полки в шкаф, туда же отправила и консервы. Затем заглянула в бабушкины кастрюли. В одной был молодой картофель, еще горячий и присыпанный укропом, в другой – сваренные вкрутую яйца, в сковородке увидела целую гору котлет. Они тоже были еще горячими. Я не удержалась и съела парочку. В миске на столе лежали пучки зеленого лука, укропа, петрушки и маленькие свежие огурчики. Я достала большую глубокую тарелку и принялась готовить зеленый салат.
Когда гроза утихла, бабушка выбралась из чулана. Увидев, как я накрываю на стол, она начала охать и причитать, что я устала с дороги и вынуждена тут хлопотать, я не обращала на нее внимания. После баньки мы уселись за стол. Бабушка достала брусничную наливку, но я отказалась, так как к алкоголю всегда была равнодушна. Они выпили с отцом, затем начались разговоры «за жизнь», и я выбралась из-за стола. Гроза полностью прошла, и на улице снова сияло солнце. Я надела высокие резиновые сапоги и вышла на крыльцо. Кудрявая конотопка, оплетающая сарай, была покрыта капельками влаги. Пахло зеленью и свежестью, я вдохнула полной грудью. Мой старый друг, пес Урай, вылез из конуры и повизгивал от радости, натягивая цепь. Я подошла к нему, он встал на задние лапы, но я не хотела сейчас с ним обниматься и пачкать одежду, поэтому быстро отпрыгнула назад. Урай, а он был пес с характером, тут же обиделся и спрятался в конуру. Улегся там, высунув голову и поглядывая на меня исподтишка блестящими глазами. Я улыбнулась и присела на корточки, гладя его между ушами. Он тут же ткнулся мне мокрым носом в ладони и тихо поскуливал, словно жаловался на долгую разлуку. Я чмокнула его в морду, он тут же приободрился и снова выбрался из конуры.
– Соскучился, Урайчик? – приговаривала я, гладя его спину. – Ну ничего, вот просохнет – и отправимся в тайгу! С бабушкой-то много не набегаешь!
Он привалился ко мне горячим боком и внимательно слушал, высунув язык и как бы улыбаясь. Его свернутый в колечко хвост ходил из стороны в сторону без перерыва. Урай был моим постоянным спутником во время походов в тайгу. Последние два года я пристрастилась к поездкам на велосипеде и забиралась очень далеко, и Урай всегда бежал рядом. Казалось, он совершенно не устает, хотя бывало, что я крутила педали по нескольку часов без отдыха. Бабушка не любила, когда я уезжала в лес надолго. И на то были свои причины. С одной стороны деревни находилось озеро, с другой – огромное поле. На въезде в деревню вдоль дороги тянулся много километров березовый лесок, там всегда было много ягод и грибов, и деревенские собирали их чаще всего именно там. На выезде, если можно так сказать, находился красивый бор. Он располагался на невысоком округлом холме, который огибала узкая, но быстрая речка. И это место издавна служило чем-то вроде парка. Там даже кое-где были поставлены простые скамейки из некрашеных досок. Когда деревня процветала, там собиралась молодежь на гулянья, как рассказывала бабушка. А сейчас в бору «тусовались» оставшиеся старики и старухи, пили самогон и пели песни. А вот за полем было самое загадочное для меня место. О нем шла плохая слава. Там простиралось высыхающее болото, за которым начиналась тайга. В нее по непонятным мне причинам местные жители избегали даже заходить. Говорили, что это проклятое место, там водится нечистая сила, то ли лешие, то ли кикиморы, то ли оборотни, и будто это их территория и чужаков они не пускают. Но я не верила всем этим россказням. Знала, как в деревнях любят приукрашивать любое неординарное событие и искать в нем тайный смысл. Но это и понятно – своего рода бесплатное развлечение. Было о чем посудачить бабушкам, собирающимся вечерами на завалинках. Но именно в этой загадочной тайге со мной произошло то странное событие. И все, что тогда случилось, для меня по-прежнему оставалось загадкой. Это не давало мне покоя, и я постоянно мысленно возвращалась в прошлое. И каждый раз из глубин памяти всплывали какие-то новые подробности. Вот и сейчас, когда я снова приехала к бабушке, невольно начала думать о том, что тогда произошло. Мне хотелось вспомнить все в точности. Я закрыла глаза и максимально сосредоточилась.
Я тогда отправилась через поле. Заросли белого и желтого донника, через которые шла дорога, источали одуряюще сладкий медовый аромат. У меня даже начала болеть голова, и я прибавила скорости, чтобы скорее миновать поле. Думаю, что я нечаянно свернула на другую дорогу, так как выехала на какую-то незнакомую мне большую поляну, сплошь покрытую разнотравьем. Это выглядело необычайно красиво. Огромные шары мелких сероватых цветочков перекати-поле перемежались с яркими фиолетовыми колокольчиками, высокие стебли цикория торчали между ними, как острые шпаги, усеянные синими звездами. Группы высоких соцветий иван-чая тянулись к солнцу, словно темно-розовые, иссеченные ветром пирамиды, мелкие ромашки пятнали белизной зелень травы. И все заплетал кудрявый вьюнок, покрытый необычайно крупными светло-розовыми граммофончиками уже закрывающихся цветков. Аромат стоял такой, что воздух, казалось, был наполнен какими-то изысканными духами. Я остановилась на краю удивительной поляны, так как дорога резко обрывалась. Урай выглядел недовольным и чем-то встревоженным. Он тихо поскуливал и оглядывался. Когда я соскочила с велосипеда, он мягко ухватил зубами подол моего сарафана и начал тянуть меня обратно. Но я лишь рассмеялась, освобождая ткань из его пасти. Я села на корточки и понюхала цветы вьюнка. Аромат был тонкий и сахарный. В этот момент надо мной пронеслась какая-то крупная птица, Урай взвыл так, что у меня мороз побежал по коже. Я резко выпрямилась, но птица уже исчезла за лесом. И тут я заметила, что по поляне тянется узкая тропка, хотя до этого мне казалось, что цветы растут ровным ковром. Я удивилась. Какое-то непонятное любопытство заставило меня сесть на велосипед и отправиться по тропинке. Урай возмутился моим решением, он залаял, даже зарычал и какое-то время метался по краю поляны. Затем все-таки помчался за мной. Поляна оказалась огромной. Когда я пересекла ее, то притормозила, так как увидела, что выехала на край засыхающего болота. После красочного разноцветья поляны оно выглядело угнетающе. На буро-коричневой поверхности кое-где возвышались кочки, покрытые пучками желтоватой травы, похожей на солому. Но тропка тут не обрывалась, а шла дальше через болото. И я продолжила путь. Я начала понимать, что приближаюсь к таинственной тайге, о которой слышала столько всевозможных рассказов и от бабушки, и от ее соседей. Она как раз начиналась за болотом. Из разговоров у меня сложилось впечатление, что оно непроходимо. Однако я видела, что болото почти высохло, да и наличие странной тропы наводило на мысль, что деревенские сюда наведываются, несмотря на уверения, что в эту тайгу пойдет разве что сумасшедший. Тропа была извилистой, так как обходила кочки и подозрительные на вид озерки с черной жижей, поэтому я ехала довольно долго, хотя казалось, что до ближайших деревьев рукой подать. Урай следовал за мной, но периодически взвывал дурным голосом. Я даже несколько раз останавливалась и предлагала ему вернуться домой, но он отворачивал морду.
Когда я наконец въехала в лес, то остановилась и с любопытством огляделась. Тайга выглядела обычной. Ничего экстраординарного не наблюдалось. А вот тропа стала шире, и я, особо не задумываясь, поехала по ней. Я понимала, что если есть дорога, то она должна куда-то привести. Примерно через полчаса увидела заброшенную сторожку. Видимо, когда-то это был домик лесничего. Я приблизилась, сошла с велосипеда и заглянула внутрь. Ничего особенного там не было. Урай забежал за мной, обнюхал углы, выскочил на улицу и вновь взвыл дурным голосом. Я последовала за ним. Высоко над соснами пролетала крупная птица. Урай поднял морду. И тут же поджал хвост и привалился к моим ногам. Меня, конечно, занимало его странное поведение, но особо вникать в его причины не хотелось. К тому же солнце уже начало клониться к закату, и явно было пора возвращаться обратно. Все еще не понимаю, каким образом я поехала по тропке не к болоту, а в противоположную от него сторону. Однако произошло именно так. Словно лесовичок [13] посмеялся надо мной и специально меня запутал. Не то чтобы я верила во всех этих лесных духов, но, когда ты находишься в безлюдной тайге, их существование не кажется таким уж абсурдным. Я крутила педали и поглядывала по сторонам. А вот что произошло дальше – загадка. Помню лишь отвратительную бледную морду, склоняющуюся ко мне, из распахнутой пасти которой торчали два длинных и острых клыка. И мой ужас, который парализовал волю и лишил сознания. На этом все обрывается.
Очнулась я внутри странного сооружения. Это было что-то наподобие небольшой пирамиды, построенной из деревянных досок. Я лежала в углу. Подо мной имелось что-то типа матраса, укрытого красивым лоскутным покрывалом. Матрас находился прямо на полу. Я пришла в себя и резко села, ощупывая тело. Но у меня ничего не болело, к тому же я чувствовала себя на удивление бодро. Возле меня сидел мужчина. Я вздрогнула и отодвинулась в самый угол. На нем были обычные на вид джинсы и рубашка. Я решила, что ему немного за сорок. Лицо показалось привлекательным. Зачесанные назад русые с проседью волосы открывали высокий лоб, глаза большие и выразительные, улыбка обаятельная. Мужчина поднял руку в приветственном жесте и мягко сказал, чтобы я не пугалась и не беспокоилась, так как он желает мне только добра. Он представился как Венцеслав и сообщил, что он кто-то вроде отшельника, живет в тайге вот уже много лет. Я внимательно слушала его и пристально изучала. Но ничего странного или нелогичного ни в его поведении, ни в словах не заметила. Венцеслав смотрел на меня с участием.
– Но как я здесь очутилась? – настороженно спросила я.
– Я нашел тебя в лесу, – охотно ответил он. – Ты лежала на полянке без сознания, рядом валялся велосипед. Как я понимаю, ты упала с велосипеда и ударилась головой о корягу. Я пытался привести тебя в чувство, но мне не удалось. Тогда я отнес тебя сюда. Ты впала в состояние, похожее на кому. Но слава богам, все-таки пришла в себя! – с чувством добавил он.
– Но я абсолютно ничего не помню, – ответила я.
– Совсем? – явно удивился он.
– Ну... – начала я и осеклась, так как решила, что говорить о какой-то привидевшейся мне отвратительной морде не стоит.
Возможно, это было что-то типа кошмарного сна, пока я находилась без сознания. Венцеслав смотрел с любопытством.
– Ничего, – твердо проговорила я. – Видимо, частичная амнезия. Помню лишь, что я ехала по тропинке. А который сейчас час? – спохватилась я. – Мне кажется, уже утро. Неужели я пролежала тут всю ночь?! Бабушка меня потеряла!
При мысли о ней я вскочила. Венцеслав не стал меня удерживать и открыл дверь.
– Значит, ты гостишь у бабушки, – пробормотал он. – Тебя наверняка ищут.
– Где мой велосипед? – спросила я, выскакивая из пирамиды.
И тут же его увидела, он был прислонен к стене. Я выкатила его на тропу и беспомощно оглянулась.
– Поезжай по этой тропинке, – подсказал Венцеслав, – затем увидишь развилку, тебе нужно свернуть направо, через несколько километров будет еще одна развилка – и снова тебе направо. Когда ты увидишь две большие сросшиеся у основания березы, одна из которых обожжена сбоку, то тропинка будто бы закончится, и снова окажется впереди поле высокой и густой травы. Тебе нужно будет посмотреть вперед. Ты заметишь на другом конце поля ориентир: еще одну обоженную березу. Пробирайся прямо к ней. Возле нее начинается тропа, которая выведет тебя на лесную дорогу. По ней ты легко доедешь до болота, за которым цветочная поляна.
– Да-да, поляну я хорошо помню! – обрадовалась я. – А там и до деревни рукой подать!
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он и с беспокойством заглянул мне в глаза.
– Отлично! – заверила я. – Простите, что я вот так вас покидаю, ведь вы спасли мне жизнь, но мне нужно спешить. Я просто не представляю, что творится дома.
– Понимаю, – закивал он. – И вот что...
Венцеслав замолчал и пристально заглянул мне в глаза. Я уже забралась на велосипед и поставила ногу на педаль, готовая немедленно отправиться в путь. Но его лицо выглядело встревоженным.
– Говорите! – подтолкнула я.
– Очень тебя прошу, никогда и никому не рассказывать обо мне, – сказал он. – Пойми, я отшельник и не хочу, чтобы сюда нахлынули толпы любопытных. Сейчас у людей святого осталось мало.
– Обещаю! – серьезно произнесла я. – И спасибо вам еще раз за все!
Ехала я до болота около четырех часов, удивляясь, как смогла так далеко забраться. В деревню приехала после полудня. Стояла жара, улочки казались вымершими, и я никого из соседей не встретила, в душе радуясь этому, так как боялась ненужных расспросов. Правда, мимо нашего дома проезжал на велосипеде местный почтальон. Он поздоровался со мной как ни в чем не бывало, отдал газету и отправился дальше. Недоумевая, я зашла во двор и увидела, что из-под крыльца выбирается заспанный Урай.
– Значит, сбежал! Оставил меня одну в лесу! – с укором произнесла я.
Он посмотрел виновато и вяло завилял хвостом. Его взгляд показался мне странным, к тому же пес без конца принюхивался.
– Урай! Ты меня не признаешь? – удивилась я.
Он завилял хвостом сильнее и даже «улыбнулся». Но вот подходить не спешил. Я поставила велосипед и отправилась в дом. Но там было тихо. Оказалось, что бабушка лежит. Ее вид говорил о том, что она снова впала в странное заторможенное состояние.
– Слава богу! – невольно обрадовалась я. – Значит, она могла и не заметить моего отсутствия.
Но когда я поставила телефон на зарядку и включила его, то не поверила своим глазам. Я отсутствовала почти неделю! Тут же пришло несколько СМС от родителей. Я начала лихорадочно соображать, что им сказать. Когда раздался звонок, я откашлялась и постаралась, чтобы голос звучал спокойно.
– Лиля! Наконец-то! А отец уже собрался выезжать к вам! Мы звоним вот уже четыре дня, а ты все «вне зоны». Отец, правда, в панику не впадал, предположил, что у тебя что-то с телефоном. Но ведь и бабушке дозвониться не можем. Да и у соседей никто не отвечает. Лиля, все хорошо?
– Да, мамуля, не волнуйся! – торопливо произнесла я. – Просто я случайно уронила мобильник в воду. Вот он только что просох и заработал. А на домашний телефон, сама знаешь, надежды никакой. Тут все время какие-то проблемы со связью. Вот и сейчас идут короткие гудки, видимо, где-то обрыв на линии.
– Да-да, знаю, – уже более спокойно ответила она. – Но все равно нужно было как-то с нами связаться!
– Как? Ехать в соседнюю деревню на почту? – улыбнулась я. – Не один десяток километров!
– Да-да, ты права! – согласилась она. – Значит, все хорошо?
– Ну конечно! – уверенно заявила я. – Мой мобил просох, работает нормально, как ты сама слышишь, так что не волнуйся! Мы снова на связи! И папе незачем сюда приезжать!
– Надо было тебе обойти всех соседей, у кого-то должен быть сотовый, – не унималась она.
– У кого? – засмеялась я. – Ты же знаешь, тут одни старики живут. Им и телефон-то не очень нужен!
– Да-да, – задумчиво повторила мама. – И зачем только мы тебя в эту деревню отправляем? Мало ли что! Одни нервы!
– Ну что ты! Я тут отлично отдыхаю! И столько лет ничего не случалось экстраординарного. Подумаешь, телефон упал в воду!
– Может, все-таки папа тебя заберет? – предложила она.
– Зачем? Говорю же, все хорошо! Тут свежий воздух, прохладно, озеро, сосны! А в городе такая жара!
– Ну хорошо! – наконец согласилась она. – Только ты должна звонить нам каждый вечер, а не раз в три-четыре дня, как в последнее время. Бабушка-то где?
– Спит. Разбудить?
– Нет, что ты! Пусть отдыхает!
После разговора я начала успокаиваться. Все обошлось, и, как ни странно, никто не узнал о моем долгом отсутствии. Я решила молчать обо всем произошедшем. Меня, конечно, тревожило, что я пребывала в бессознательном состоянии почти неделю, но решила понаблюдать за своим физическим состоянием, и если появятся какие-то признаки неблагополучия – тогда уже думать, что делать дальше. В данный момент я чувствовала себя настолько отлично, что сама удивлялась. Казалось, весь мой организм словно бы обновился. Меня переполняла энергия, мышцы были в тонусе, ум ясен. И внешне я выглядела превосходно. Пожалуй, никогда еще я не была настолько хороша. Помню, как долго стояла перед бабушкиным трюмо и внимательно себя изучала. Кожа словно сияла, глаза блестели, краски лица стали ярче. И это не могло не удивлять, ведь после такого долгого бессознательного состояния я должна была чувствовать себя отвратительно.
«А может, отшельник знает какие-то секреты? – мелькали мысли. – Может, он проводил какие-то манипуляции надо мной, пока я находилась в коме? Или поил отваром целебных трав. Мало ли! Просто я этого не помню. Зря я так поспешно уехала и не расспросила его обо всем подробнее. Хотя я хорошо помню путь к его убежищу и при желании всегда могу вернуться в эту странную пирамиду».
Но в то лето я так и не поехала в таинственную тайгу. Довольно скоро я забыла об этом происшествии, оно словно само начинало стираться из моей памяти. К тому же мое внимание занимали появившиеся у меня загадочные способности: обострившиеся слух и обоняние. Требовалось тщательно их изучить, чтобы найти способ ими управлять. Именно этим я тогда и занималась. А когда вернулась в Благовещенск и включилась в обычный круговорот жизни, то почти не вспоминала о Венцеславе. Но в мои сны начал приходить Влад, и я долго пыталась понять, что происходит. Потом успокоила себя тем, что после комы у меня могли появиться и какие-то другие способности, помимо обострения слуха и обоняния. Возможно, это какая-то особая сверхчувствительность, возможность проникновения в тонкие миры, да мало ли что еще. Человеческий организм изучен мало, в этом я уверена. И кто знает, откуда ко мне в сон приходил этот удивительно прекрасный молодой человек!
– И, однако, он – реальность, – пробормотала я и улыбнулась, вспомнив нашу встречу на стадионе. – Значит, все это неспроста!
– Ох, какой воздух! – услышала я голос отца за спиной и резко обернулась.
Он вышел на крыльцо и уселся на верхнюю ступеньку, доставая сигареты.
– Именно! – я потрепала Урая между ушами и отправилась к отцу. – А ты табаком его испортить хочешь!
– Ну что поделать! – вздохнул он и закурил. – Дурацкая привычка! Никак не могу избавиться! Хорошо, что ты не куришь! Твои ровесницы почти все дымят, как паровозы. Девушкам это не идет!
Я села рядом с ним.
– А бабуля где? – поинтересовалась я.
– Наливочка ее быстро спать уложила, – мягко улыбнулся он. – Пусть отдыхает! Лиля, все хочу спросить – тебе здесь не скучно? Молодежи-то вообще нет никакой. По-моему, и на летние каникулы никто не приезжает.
– Никто, – подтвердила я.
– И ты столько лет сюда ездишь!
– Папа, мне тут хорошо. Я отлично отдыхаю, ты же знаешь!
– Думал, может, в этом году отправить тебя куда-нибудь в другое место, – задумчиво проговорил он. – Твоя подружка Тоня в Крыму отдыхала, остальные твои ровесники наверняка по Турциям да Египтам раскатывают. А ты у меня все в деревню к старой бабушке!
– Что ж в этом плохого, если все довольны? – рассмеялась я.
Отец глянул на меня, затем достал вторую сигарету, но закуривать не спешил. Он мял ее в пальцах. Я видела, что его мучает какой-то вопрос.
– Пап, что-то не так? – после затянувшейся паузы поинтересовалась я.
– Не люблю я лезть в личную жизнь детей, – ответил он. – Но все хочу спросить про Илью.
Я перестала улыбаться. Отец и правда никогда не заговаривал со мной на подобные темы. Мать тоже не вмешивалась в мои отношения с парнями. Крайне редко она задавала мне вопросы на эту тему, а уж разговоров по душам в нашей семье избегали, хотя жили мы всегда дружно.
– Я с ним уже рассталась, – сказала я. – Мы не сошлись характерами, сейчас общаемся как друзья.
Отец повернулся ко мне и заглянул в глаза.
– По правде говоря, мне не совсем понятна эта его поездка в Америку, – задумчиво сказал он. – Тем более его идея поехать с тобой вместе. Мы с мамой, конечно, не против, чтобы ты съездила за границу. Но вот в компании мальчика? Меня это настораживает.
– Папа! – воскликнула я и рассмеялась. – Да сейчас все ездят вместе, и неважно кто с кем, лишь бы компания была подходящая. Даже в Инете ищут спутников. А тут мой хороший друг. И вы его знаете с детства. Не вижу ничего предосудительного! Сейчас и квартиры снимают парни с девушками напополам, и живут там исключительно как друзья.
– Да что ты? – искренне удивился отец. – Отстал я от жизни!
– Бывает ведь, что ребята с родителями не в контакте, вот и хотят жить отдельно. А на двоих дешевле, сам понимаешь. Да и веселее!
Несколько моих подруг снимали жилье именно с парнями. Я знала, что так называемый дружеский секс очень распространен, правда сама этим никогда не занималась, но отцу, конечно, решила о таких нюансах не сообщать.
– Ну может, это и правильно, – после паузы сказал он. – Почему бы и нет, если просто друзья.
– Если ты затеял разговор из-за Ильи, то, во-первых, я никуда не еду, во-вторых, насколько я поняла, мы бы жили не вдвоем в одной квартире, а втроем. Ведь нас пригласила девушка, которая сама снимает жилье. Илья сказал, что Злата хотела устроить нас у себя. У нее большая квартира, где-то на Манхэттене.
– Вот даже как? – пробормотал отец.
– Конечно! Ведь Злата – модель, работает в Америке, и не только.
Я внезапно вспомнила ее разъяренное лицо, когда она рвала фотографию Влада, и гневные слова, что он принадлежит лишь ей и чтобы я держалась подальше. И невольно вздрогнула. Было что-то в этой девушке наводящее ужас. Какая-то поистине звериная агрессия и хищная сила исходили от нее и отталкивали. Хотелось бежать от ее горящих яростью глаз и резкого хрипловатого голоса, похожего на рычание.
– Странная история, – раздался голос отца, и я очнулась. – Неизвестная девушка видит впервые парня и сразу приглашает его в путешествие.
– Не вижу в этом ничего такого уж необычного, – ответила я. – Хорошие модели на вес золота. Их ищут по всему миру. Есть такая топ-модель Наталья Водянова, которая сейчас весьма известна и богата. Так ее вообще увидели, когда она апельсинами на улице торговала. Пригласили попробовать себя в модельном бизнесе. И сейчас она постоянно живет за границей, ее знают все модельеры мира.
– Надо же! – удивился отец. – Значит, все в порядке? Пойми, дочка, мы с мамой волнуемся из-за всей этой истории. Мысли всякие в голову лезут. Думали, может, ты снова решила встречаться с Ильей? Тогда это хоть как-то бы объясняло поездку.
– Папа, но я ведь здесь! – рассмеялась я. – Сижу с тобой на крыльце деревенского дома! А Илья уже улетел.
– Значит, ты решила все-таки не ездить? – уточнил он и испытующе посмотрел мне в глаза.
– Там видно будет, – уклончиво ответила я. – Но вообще-то, глупо упускать такой шанс.
– Ну ладно, – вздохнул он. – Пойду-ка я прилягу, устал за день. Да и жара выматывает. А тут воздух какой! И тишина!
– Спокойной ночи, – мягко ответила я.
Когда за ним закрылась дверь, я задумалась. Действительно, со стороны все это выглядело странно. Допустим, Илья нужен как перспективный для модельного бизнеса парень, а какой смысл приглашать и его бывшую девушку? После разговора с папой я поняла, насколько родителям ситуация кажется непонятной. Недаром они встревожились. Да и все наши друзья тоже наверняка недоумевают. Для меня поведение Златы было прозрачным – она хотела как можно лучше меня узнать – и говорило лишь о том, что я сильная соперница и Влад, по всей видимости, не на шутку мной увлечен. Иначе отчего бы она уделяла мне такое пристальное внимание? Подумав об этом, я ощутила, как жар приливает к щекам. После нашей встречи на стадионе он ни разу мне не приснился, но это не тревожило – я постоянно видела его перед собой, стоило закрыть глаза. Реального Влада, а не призрака из сна. И то, что мы не обменялись телефонами, тоже мало меня волновало. Я верила, что все неспроста, и история будет иметь продолжение. Нужно лишь подождать – и Влад снова возникнет на моем пути.
Отец пробыл в деревне неделю, как и собирался. Мы ходили с ним в лес за грибами, купались в озере, пололи небольшой бабушкин огород, по вечерам сидели на завалинке, щелкали семечки и говорили о разных пустяках. В общем, отдыхали, как обычно. Перед отъездом отец предложил мне вернуться в город вместе с ним, но я отказалась. Не видела в этом смысла и так ему об этом и сказала. Он уехал рано утром, пока солнце еще не накалило воздух. Бабушка постояла возле ворот, глядя на пыльный след от его машины, вытерла уголки повлажневших глаз, затем сказала, что надо бы собрать колорадских жуков с листьев картофеля.
– Ты отдыхай, бабуля, – предложила я. – Все сама сделаю. А потом на озеро сбегаю искупаться.
– Хорошо, хорошо, – обрадовалась она. – А то нынче спина что-то болит.
– Вот и полежи! – улыбнулась я. – Правильно папа говорит, что эта картошка тебе вовсе не нужна. И зачем ты ее каждый год сажаешь? Мучение одно только!
– Как же не сажать? – удивилась она. – Это что же земля пустовать будет? И что соседи скажут?
Я знала, что разговор ни к чему не приведет. Отец уже не раз принимался убеждать бабушку не возиться с выращиванием овощей, но она продолжала жить по раз и навсегда заведенному порядку. И по-другому просто не могла.
– Пойду на огород, пока не жарко, – сказала я.
– Вот и хорошо! – обрадовалась она.
Я надела купальник, повязала волосы платочком, взяла ведерко и отправилась на бабушкины «картофельные поля». Жуков и правда оказалось много. Я сразу заметила красные пятнышки под зелеными листьями. Собирать их было делом нелегким, скользкие тельца вызывали дрожь отвращения. Я выдержала чуть больше часа, затем решила, что с меня на сегодня хватит. Выпив на кухне молока, осторожно заглянула к бабушке. Она лежала с отстраненным видом, но, увидев меня, вяло улыбнулась.
– Пойду на озеро, – сообщила я.
Бабушка лишь моргнула.
Я накинула сарафан, взяла полотенце и вышла из дома. Урай сразу оживился, выбрался из конуры и завилял хвостом, умильно глядя мне в глаза. На озеро брать его совсем не хотелось, хотя я понимала, что он жаждет охладиться в воде. Обычно Урай, разыгравшись на мелководье, начинал прыгать на меня и обхватывать грязными лапами.
– Я одна, – сообщила я и направилась к калитке.
Урай тут же поник, обиделся, что я не хочу брать его с собой.
– Ладно, пошли! – пожалела я его, возвращаясь к конуре. – А то жарко тебе в такой шкуре! Но смотри, веди себя прилично!
Он взвизгнул от радости. Отстегнув цепь, я открыла калитку, Урай вылетел на улицу.
До озера пешком минут двадцать. Солнце поднялось уже высоко, было около одиннадцати. Я ощутила, как быстро нагревается воздух, и пожалела, что не поехала на велосипеде. Однако возвращаться не хотелось. Деревня будто вымерла. Почти все окна домов были закрыты ставнями. Из-под ворот виднелись вытянутые морды собак, которые при нашем приближении вяло тявкали. Урай делал вид, что ничего не слышит, бодро бежал впереди меня, помахивая колечком хвоста. Возле крайнего дома меня окликнул дед Матвей. Он сидел в тени развесистой черемухи на покосившейся лавочке.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я.
– Надо же! Ты снова приехала, – радостно заговорил он и даже заерзал на скамье.
Урай остановился и оглянулся.
– Да, на каникулы погостить, – сообщила я.
– Видел, видел твоего батяню. Ладный такой стал. А он где ж?
Мне стало неудобно разговаривать на расстоянии, и я подошла к скамье. Матвей только этого и ждал, тут же отодвинулся, освобождая мне край скамьи. Я понимала, что деду просто скучно и он рад поболтать с кем угодно. Но задерживаться в мои планы не входило, озеро манило, хотелось поскорее прыгнуть в воду и ощутить ее прохладу.
– Папа рано утром уехал, – сообщила я. – Ему на работу нужно, а я вот осталась еще погостить.
Матвей закивал, затем полез в карман и достал горсть жареных семечек.
– Угощайся, – заулыбался он, протягивая их мне. – Грызу помаленьку, но зубов-то мало осталось. Старуха моя как нажарит сковороду, так и едим месяц!
И он хрипло рассмеялся.
– Да я на озеро...
– Успеешь еще, – не унимался Матвей. – Посиди чуток со стариком. А то, сама знаешь, молодежи у нас давно нет, и новостей никто не рассказывает.
– Так вы же телевизор смотрите наверняка, – улыбнулась я.
– Смотрим, – охотно подтвердил он. – Но потом у обоих сердце болит. Только и слышишь, там где-то взорвалось, в другом месте всех поубивали, кризисы еще всякие. А ну их, эти новости! Ты вот лучше что-нибудь поведай! Как там в городе? Хорошо живется?
И Матвей с живым интересом заглянул мне в глаза. Я подумала, что лучше посижу с ним минут пять, а потом спокойно уйду. Иначе он сильно обидится и будет потом жаловаться моей бабушке. Я примостилась на край скамьи.
– Неплохо живется, – вяло ответила я, глядя в его морщинистое загорелое лицо.
– Оно и понятно, – охотно согласился он. – Но и у нас тут благодать господняя! И чего другие девчата сюда не ездят? Только ты одна в деревне каждое лето! За это тебя и уважаем. Не забываешь бабушку свою!
– Мне у вас нравится, – сказала я и начала щелкать семечки. – Спокойно, тихо, в лесу красиво.
– Ты девица шустрая, конечно, – заметил Матвей и хитро на меня глянул. – Но вот далеко в тайгу не забирайся! Пес, ясно, при тебе, но все-таки нечего в одиночку шастать.
Урай, лежавший неподалеку в тени забора, приподнял голову и посмотрел на нас.
– Ишь, умный какой, – сказал Матвей, – знает, что о нем говорю.
– А что за тайга за полем и болотом находится? – решила я воспользоваться случаем и расспросить деда о таинственном месте.
Он нахмурился и внимательно посмотрел мне в глаза.
– С детства слышу всякие россказни про запретную тайгу, – пояснила я. – А что там такого? Лес и лес, как везде.
– А ты что же это, наведывалась туда?! – не на шутку всполошился Матвей. – И как бабка твоя допустила?
– Нет, нет, с чего вы взяли? – улыбнулась я и сделала невинное лицо. – Просто любопытно, с чего все началось. Знаю, что деревенские туда не ходят, но в чем причина, никто конкретно не говорит.
– Ну раз интерес в тебе проявился, то слушай, – начал он. – В одной из соседних деревень когда-то давно жила молодая женщина, отличающаяся необыкновенной красотой. Звали ее Наталья. И вот что с ней случилось. Это было летом на сенокосе. Стояла такая же жара, как и сейчас, да еще засуха, так что трава малость повыгорела. А скотину-то кормить зимой нужно. Вот и решили косить в нехорошем месте. Знаешь, что за полями есть болото?
Я кивнула молча, чтобы не перебивать рассказ Матвея.
– Сейчас оно подсохло, но в то время было еще очень опасное. Засасывало только так! И зверей, и людей. И вот как раз за этим болотом и начинается тайга, в которую лучше не заходить. Издавна все это знали и свято соблюдали правило.
– И что уж там такого? – не выдержала я.
– Нечисти всякие водятся, – понизив голос, сообщил Матвей. – Их это территория.
– Какие конкретно? – уточнила я, ясно вспомнив Венцеслава.
И тут же из глубин подсознания всплыла отвратительная мертвенно-бледная морда какого-то существа. Я отчетливо увидела его красный раскрывающийся рот и выросшие острые клыки. Ужас на миг охватил меня, даже мороз побежал по спине, и в этот миг морду чудовища заслонило лицо Влада. Его прекрасные медово-карие глаза смотрели прямо на меня, густые русые волосы разметались по плечам. Я ощутила, как он поднял меня на руки, и затрясла головой, не понимая, откуда могло возникнуть такое странное видение.
– Ты чего, Лиля? – испуганно спросил Матвей. – Прямо в лице изменилась. Ежели напугал тебя, то не буду дальше рассказывать.
– Нет, нет, говорите! – попросила я. – Это у меня от жары голова немного закружилась.
– Так вроде в теньке сидим. Может, хочешь холодного кваску? Тогда в дом пойдем.
– Спасибо, давайте тут останемся, – ответила я. – Так что за нечисти там водятся?
– Лесные жители, – важно произнес Матвей. – У тайги есть хозяин, у него много слуг. Про лесовичков слыхала?
Я молча кивнула.
– То-то! – удовлетворенно проговорил он и вздохнул. – А помимо их еще и кикиморы имеются, водяные, лешие. Но выше всех оборотни. Это люди-звери. Испокон веков они на Земле водятся. И в нашей тайге есть. Именно в той самой, куда ходить не следует.
– Откуда вы знаете? – встряла я.
– Так я ж тебе начал рассказывать про Наталью! В общем, разведали деревенские, что прямо за болотом отличные сенокосы, трава там густая и высокая, несмотря на засуху. Но оно и понятно, место низкое, сырое. Посовещались и решили, что выкосят. Правда, многие сомневались, стоит ли из-за травы заходить на запретную территорию. Но сено-то на зиму нужно заготовить, а то ведь скотина...
– И что дальше? – перебила я его.
– Накосили. Сено высохло, и начали бабы его убирать. В полдень, когда солнце начало сильно припекать, решили они чуток передохнуть. Кто-то устроился прямо на поляне на охапках сена, кто-то ушел в тень под деревья. Наталья отправилась в лес. Звала с собой и других, но те отказались. Отговаривали и ее, но она лишь смеялась, так как была от своей красоты самоуверенной и никого не слушала. Углядев нетронутые земляничники, кинулась собирать ягоды. И не заметила, как ушла далеко. Тишина и тепло скоро ее разморили. Наталья улеглась на мягкой траве и задремала. Проснулась оттого, что кто-то, как ей показалось, легонько дул ей в лицо и перебирал ее длинные густые волосы. В испуге она открыла глаза, но никого не увидела, только будто вихрь пробежал по траве и листве, да ее коса, скрученная в узел на затылке и убранная под платок, оказалась распущенной. Платок исчез. Наталья краем глаза заметила какое-то цветастое пятно, скользящее по дереву вверх. Подняла глаза и увидела, что это конец ее платка. А за второй конец его тянул молодой самец рыси, он будто играл платком. Наталья ополоумела от ужаса, закричала и вскочила. Рысь прыгнула с ветки и на лету превратилась в прекрасного статного юношу. Наталья упала в обморок. Очнулась от ласковых прикосновений. Открыв глаза, увидела, что юноша склонился к ней и гладит ее волосы. Она села. «Не бойся меня, – тихо произнес он. – Я не причиню тебе вреда! Я полюбил тебя, как только увидел. Ты необычайно красива!» Но Наталья от страха будто дар речи потеряла. Она отпрянула от юноши, вскочила и помчалась со всех ног к поляне. Рысь ее не преследовала. Бабы удивленно посмотрели на ее испуганное лицо, стали расспрашивать, но так ничего и не добились. Стали убирать сено. Внезапно услышали тихий и странный зов. Он раздавался из леса. Бабы бросили работу, переглядываясь, а Наталья забеспокоилась. Зов не утихал, а, наоборот, становился все сильнее и настойчивее. И вот Наталья бросила грабли на землю и пошла в сторону леса. Но шла она как-то странно. Было видно, что она упирается и сопротивляется. Ее большие синие глаза наполнились слезами, губы стали шептать молитвы, но остановиться она не могла. Испуганные бабы пытались ее удержать, но Наталья вырвалась с такой силой, словно в нее сам бес вселился. Вернулась она лишь под вечер. Щеки ее пылали, глаза горели. Бабы ее окружили, стали расспрашивать, но Наталья молчала. После этого случая она уже не могла находиться на поляне. Оборотень вновь ее звал, Наталья не могла сопротивляться и бежала на этот зов. Бригадир перестал посылать ее на работу. Муж Натальи обратился к местной знахарке. Та попыталась помочь, читала наговоры, но не смогла справиться с оборотнем. Необычайная страсть к человеческой женщине делала его очень сильным и неуязвимым.
Матвей замолчал. Я сидела в оцепенении. Легенда показалась мне хоть и невероятной, но красивой и загадочной. Она вызывала много вопросов.
– И что дальше стало с Натальей? – поинтересовалась я, видя, что Матвей молчит.
– Вначале она сидела в своем дому, – после паузы продолжил он. – Муж за порог не пускал, даже по деревне запретил ходить. А потом освободил ее.
– Как это?
– Говорят, выследил рысь и застрелил. Оборотень-то – хоть и чужеродное существо, однако от любви и он голову потерял. А с ней, видно, и бдительность. Так и попал под пулю. Наталью муж потом увез из этих мест, а то бабы проходу не давали, все стыдили ее да сплетничали за спиной. А она ж не виновата! – с чувством добавил Матвей. – Любовь зверя сильна и магически притягивает. Она будто под гипнозом все время была. Ну это я так думаю. И вот после этого случая к той тайге никто близко не подходил и детям своим наказали. Понимаешь сейчас, откуда ветер дует? Неспроста все это! Так что ты, Лиля, особо-то на своем велосипеде не раскатывай куда не следует! Но я думаю, бабка тебе давно уж эту историю поведала.
– Первый раз слышу, – призналась я. – Спасибо, дедушка, что рассказали! Пойду я!
– Ну иди, иди, милая, – закивал он. – А то вон даже пес твой уже истомился!
Урай тут же вскочил и радостно тявкнул. Я свистнула ему и отправилась по дороге к озеру. Из головы не выходила история про Наталью. Что-то было в ней завораживающее. Я все представляла, как она уходит в лес к прекрасному юноше, как он ждет ее. Наверное, таился где-нибудь на дереве. А когда видел ее, то превращался из зверя в человека. Но до конца поверить, что в таинственной тайге живут оборотни, я не могла. Мне казалось, все это сказки. Конечно, были какие-то экстраординарные происшествия, которые и послужили основой легенд о лесных жителях, но фантазия народа безгранична, в этом я не сомневалась.
«Стоило бы проведать Венцеслава, – вдруг подумала я и удивилась, что вспомнила о нем. – Странно, что он там живет. А вдруг это и есть оборотень?» – пришла неожиданная мысль, и я невольно улыбнулась ее абсурдности.
Венцеслав являлся загадкой для меня, но мало ли на свете неординарных людей! Отшельничество было, есть и, думаю, будет. И если он считал, что это его путь, то никто не вправе вмешиваться. К тому же я была обязана ему жизнью.
«А если к нему съездить? – подумала я. – Просто проведать? Хотя он просил забыть обо всем, и особенно о его местонахождении...»
За размышлениями я не заметила, как дошла до озера. И когда влажная синева засияла между стволами сосен, то я даже удивилась, что уже здесь. Подойдя к обрывистому берегу, замерла, любуясь гладью воды. Урай глянул на меня с недоумением, затем залаял и бросился в воду. Он быстро поплыл, замутив зеркальную поверхность. Я скинула сарафан и последовала за ним. Но, едва освежившись, выбралась на берег. Я не очень любила здесь купаться: берег обрывистый, дно с ямами и кое-где с противно вязким слоем ила, поэтому решила уйти подальше. Я подхватила сарафан и пошла по берегу. Урай выскочил из воды, шумно встряхнулся и бросился за мной. Довольно далеко от этого места находился маленький песчаный пляж. Над ним берег был тоже высоким. Сосны росли почти на краю. Одна из них была с искривленным стволом, свисавшим над водой. Я любила сидеть на нем и смотреть на озеро. Место уединенное, деревенские сюда почти никогда не ходили. Я любила загорать полностью обнаженной, и укрытый высоким берегом крохотный полумесяц песчаного пляжа подходил для этого идеально. Урай быстро сообразил, куда я направляюсь, и побежал впереди меня. Но когда мы подошли к изогнутой сосне, он вдруг замер и начал нюхать воздух. Затем сел. Его морда выглядела настороженно. Но мне хотелось скорее очутиться в воде, поэтому разбираться, что напрягает пса, я не стала. Повесив сарафан на изогнутый ствол сосны, я сбежала вниз. Разложив полотенце, освободилась от мокрого купальника. Дующий с воды свежий ветерок приятно холодил. Середина озера начала серебриться, но у самого берега вода по-прежнему оставалась незамутненной. Я подошла и замерла, изучая отражение своего обнаженного тела. Моя подтянутая спортивная фигура мне нравилась. Она была пропорциональной и казалась мне красивой. Я скользнула взглядом по стройным ногам, по плоскому животу, по изгибу бедер. Моя грудь была небольшой, округлой и упругой. У меня никогда не возникало даже мысли ее увеличить. Я не понимала страданий Тони, которая буквально изводила себя, сокрушаясь несовершенствами своей фигуры, и особенно маленьким размером груди. Я склонилась к воде. Две рыбки, затаившиеся на дне, испуганно метнулись прочь, и их подвижные тени пропыли по моему отражению. Это выглядело забавно, и я невольно засмеялась. Урай залаял в ответ, я подняла голову. Он по-прежнему сидел возле сосны.
– Ты чего там застрял? – крикнула я. – Иди ко мне, поплаваем!
Пес вскочил и завилял хвостом, но спускаться не спешил. Я махнула ему рукой и зашла в воду. Отплыв от берега, легла на спину и погрузила взгляд в голубое высокое небо. Тело приятно обвивали прохладные струи, ветерок обдувал лицо, солнце ласково грело, и я начала расслабляться. Время исчезло. И даже когда моих ноздрей коснулся какой-то посторонний запах, похожий на запах влажной кошачьей шерсти, я не встревожилась. Мало ли чем могло пахнуть из тайги. Я лежала с закрытыми глазами и покачивалась в воде, словно в люльке. Вдруг Урай взвизгнул, а потом взвыл. Я недовольно поморщилась и подняла голову. Хотела прикрикнуть на него, чтобы он не мешал мне наслаждаться покоем и прохладой, но он уже мчался прочь вдоль берега.
– Урай! – закричала я. – Куда это ты?!
Перевернувшись, я поплыла к пляжу. Но пес исчез вдали.
«Вот дурачок! – подумала я. – И что его так испугало? Надо бы осмотреться!»
Я остановилась у берега, скрываясь в воде по плечи, и огляделась, но ничего такого не заметила. Не было ни людей, ни каких-либо животных.
– Странно, – пробормотала я. – И чего он убежал?
Я снова перевернулась на спину и медленно поплыла. Но удаляться от берега не спешила. Когда я оказалась под нависшим над водой стволом сосны, на котором висел мой сарафан, я заметила пушистую лапу какого-то большого зверя. От страха я замерла, не зная, что предпринять. И вот показалась голова крупной рыси. Она выглянула из-за ствола и смотрела прямо на меня. Я ясно видела желтоватые глаза, черные полоски на ее красивой морде, кисточки на торчащих ушах.
– Пошла вон! – потеряв голову от страха, закричала я.
И развернувшись, поплыла к середине озера. Я была уверена, что рысь не бросится за мной, кошки, как известно, воду не очень жалуют. Отплыв на приличное расстояние, я вгляделась в сосну. Рысь сидела и наблюдала за мной. Я прикинула, смогу ли достичь противоположного берега, но озеро было огромным. Я чуть не поддалась панике. Как назло, в голову лезла история, только что услышанная мной от деда Матвея.
«А если это не обычный зверь, а оборотень? – метались мысли. – Сейчас заколдует меня, как эту несчастную Наталью! И отправлюсь в его берлогу!»
Я ускорила темп. Оглядываться боялась, но когда от усталости начало сводить мышцы, перевернулась на спину и дала телу отдых. Я смотрела в небо, включив на «полную мощность» и обоняние, и слух. Кошкой больше не пахло, да и никаких подозрительных звуков я тоже не слышала.
«Неужели рысь ушла?» – подумала я и подняла голову.
На берегу никого видно не было. Конечно, зверь мог затаиться, но я не слышала его запах. Я рискнула и поплыла обратно к пляжу. Осторожно выбравшись на песок, вгляделась в сосну. Сарафан по-прежнему свисал со ствола. Я натянула купальник и поднялась на берег. Рыси видно не было. Запах также отсутствовал. Я внимательно оглядела все близлежащие деревья, всмотрелась в высокие и пышные кустики орляка [14] – зверь исчез. Я, подойдя к сосне и протянув руку за сарафаном, замерла от удивления. На нем лежал цветок белой водяной лилии – крупный, раскрытый и красивый. Я взяла его, машинально понюхала. Лепестки пахли влагой, и в этом не было ничего необычного. Но откуда могла взяться лилия? Кто ее принес? Я знала, что дальше озеро переходит во что-то типа затона, сплошь заросшего вот такими лилиями. Как-то в начале августа, когда они обычно расцветают, я дошла до этого места и наснимала на телефон великолепные картинки. Потом выложила в Сети, и все ребята пришли в восторг. Фотографии получились таинственными, так как в то утро было довольно влажно. И в туманном сероватом воздухе крупные зеленые листья и торчащие над ними полураскрытые чашечки бледных цветов казались размытыми и будто растворяющимися в пространстве. Но отсюда до затона было далеко, около часа ходьбы, а лилия выглядела свежей. Я знала, что водяные цветы быстро вянут, а эту будто только что сорвали. Я аккуратно положила ее обратно на ствол сосны, накинула сарафан и быстро пошла прочь. Загадки множились и не давали мне покоя. Я ощущала тревогу. Что-то происходило вокруг меня, но я пока не могла понять, что именно.
Когда я вошла во двор, то сразу увидела Урая. Он сидел возле конуры и смотрел на меня виновато.
– Эх ты! – с укором произнесла я. – Удрал и оставил хозяйку без защиты!
Пес опустил голову. Я отправилась в дом. На столе увидела накрытые полотенцем миски. В одной оказались пирожки с капустой, в другой – вареный картофель.
– Бабуля? – позвала я.
В доме стояла тишина. Я села за стол, налила молока и с аппетитом принялась за еду. Бабушка оказалась в огороде. Она сосредоточенно собирала в ведерко с водой колорадских жуков, я начала ей помогать.
– Покушала? – вяло спросила она, склоняясь над стеблями картофеля.
– Спасибо! – ответила я. – Очень вкусно! Но зачем же ты встала? Я бы и сама все сделала.
– Да надоело лежать! – улыбнулась она. – Урай прибежал, давай лаять. Вот я и вышла посмотреть, что случилось. Он какой-то бешеный сегодня. А ты куда ходила?
– На озеро, я же тебе говорила. Поплавала. Вода отличная! А по пути деда Матвея встретила, – сообщила я.
– А-а, – неопределенно произнесла она.
– На лавке сидел возле своего дома, – продолжила я.
– А чего ему еще делать? – равнодушно произнесла бабушка. – Старый уже. Я его лет на пять моложе.
– Посидела с ним, – после паузы сказала я. – Он мне всякие интересные истории рассказал.
– Это он мастер, – улыбнулась она. – Всегда любил девкам зубы заговаривать.
– Про Наталью, в которую оборотень влюбился, – продолжила я.
– Было такое, – не удивилась бабушка. – Да много еще чего тут случалось в прошлом веке. А потом – все!
– В смысле? – изумилась я и даже ведерко на землю поставила.
Бабушка выпрямилась и глянула на меня с любопытством.
– А чего это тебя вдруг стали занимать такие вещи? – спросила она, вытирая пот со лба и убирая растрепавшиеся седые пряди под платок. – Раньше-то ты всегда убегала, когда мы на подобные темы заговаривали.
– Да так, любопытно, – уклончиво ответила я.
– Ага, повзрослела наконец, – сделала странный вывод бабушка и пошла к калитке.
Там стоял ржавый железный бак. Она вылила туда воду с жуками и уселась на деревянный чурбан. Я приблизилась и встала напротив нее.
– Много было случаев, когда оборотни знакомились с нашими деревенскими, – сказала бабушка. – Сама понимаешь, ничего хорошего из этого выйти не могло.
– Что ты такое говоришь?! – взволнованно перебила я ее. – Какие оборотни?
– Люди-рыси, – спокойно ответила она. – Испокон века жили они в тайге за болотом. Это их земля. В древние времена там находились владения князя Изяслава. – Рыси его потомство. Зовут они себя славами. Плохого нам ничего не делали, но вот связи между ними и обычными людьми бывали. Мне еще мать рассказывала такие истории. В деревнях всячески препятствовали подобным союзам и с детства предупреждали мальчиков и девочек не поддаваться обольщению.
Я буквально не верила своим ушам. Но бабушка говорила вполне серьезно, и я знала, что она совершенно адекватна.
– Ты сказала, что «потом – все!», – напомнила я. – То есть такие связи прекратились?
У меня из головы не выходило странное появление рыси на пляже и ее последующее исчезновение. А уж цветок водяной лилии, взявшийся неизвестно откуда, вообще казался какой-то галлюцинацией. А вдруг все правда и оборотни существуют? Эта мысль просто не укладывалась в голове.
– Да, наши предки смогли все прекратить, – закивала бабушка.
– Каким образом? – нетерпеливо спросила я.
– После одного трагического случая, – ответила она и вздохнула. – И это касается твоей прабабушки.
– Бабы Любы? – удивилась я, пододвинула к себе ведро, перевернула его и села, приготовившись внимательно слушать.
– Встречалась она с парнем, из соседней деревни, Андреем, – продолжила она. – Тогда места здесь были богатые, деревни процветающие, не то что сейчас! Одно запустение. Андрей происходил из зажиточных. Отец его держал мельницу, у них был большой дом, много скотины. Андрей считался завидным женихом. А Любаша принадлежала к обычной семье крестьян, так что явно была ему не пара. Однажды ее отец поехал на мельницу и взял ее с собой. Вот там-то они и увидели впервые друг друга. Андрей был горяч, привык, что все его желания исполняются. Люба ему чрезвычайно понравилась. Уже вечером он тайком пришел в нашу деревню, подкараулил Любашу в саду и признался ей в любви. Ей было всего пятнадцать, и голову ее вскружило от его пылких слов. Они начали тайком встречаться. Однако через пару недель Андрей вдруг резко охладел к ней. Перестал приходить по вечерам, не подавал о себе никакой весточки. Любаша загрустила. Решила, что социальные различия развели их и Андрей передумал.
– И это было бы в порядке вещей, – пробормотала я. – К тому же, возможно, он просто ее не любил.
– Именно, не любил! – подхватила бабушка. – История-то оказалась жуткой!
Я увидела, что бабушка сильно покраснела, ее глаза повлажнели, она явно начала волноваться.
– Может, не стоит сейчас все это рассказывать? – осторожно спросила я. – И лучше успокоиться. А то на тебе лица нет!
– Да тут и рассказывать уже нечего, – тихо ответила она. – Как потом выяснилось, Андрей влюбился в девушку-рысь. И такая страсть охватила его, что он будто с ума сошел. Тут уж не до Любаши. И рысь ответила ему взаимностью. А что уж там дальше произошло, одному Творцу небесному известно. Нашли их в тайге. Помнишь, есть тут у нас затон, заросший лилиями? Место уединенное, туда мало кто ходит. Так вот там они и лежали, словно два ангелочка, на охапках лилий на спинах и смотрели в небо мертвыми глазами. Их руки были сцеплены.
– Ужас какой! – вздрогнула я. – А почему вы решили, что это рысь? Может, просто какая-то несчастная девушка?
– Что ты, Лиля! – взволнованно ответила бабушка. – Таких девушек в наших деревнях отродясь не было. Все славы отличаются необычайной красотой. Они высокие, статные, все русоволосы и светлоглазы. Нашел их наш пастух. Он-то все и рассказал. Когда он хотел закрыть им глаза, с ближней ветки спрыгнула рысь. Пастух отскочил в сторону. Но рысь обратилась на его глазах в мужчину. Он и забрал мертвую девушку. Это потом долго обсуждали в деревнях. Что точно произошло, я толком и не знаю. Люба говорила, несколько уважаемых людей встречались со славами и что будто они на этой сходке порешили всячески препятствовать встречам рысей и обычных людей, что договорились не нарушать границы территорий. И вот с тех пор мы никогда не ходим в ту тайгу, а рыси не появляются здесь. У них своя жизнь, у нас – своя.
– Очень интересно, – задумчиво проговорила я.
У меня из головы не выходил отшельник Венцеслав. Да и отшельником ли он был? Вот что меня тревожило. Ведь сейчас я точно знала, что невольно вторглась на территорию славов. И мысль, что я должна во всем до конца разобраться, прочно засела у меня в голове. А путь к пирамиде я хорошо помнила.
– А тогда так и не выяснили, почему они умерли? – после паузы спросила я. – Андрей и эта девушка-рысь.
– Я не знаю, – ответила бабушка. – Но был у нас тут один человек, который будто бы записывал эти истории. Бабы наши так говорили.
– Вот как? – оживилась я. – И что за человек?
– Пришел к нам в деревню поп-расстрига, мне тогда лет двадцать было. И поселился у нас. Выделили ему заброшенный домик на краю. Там и жил. Правда, в порядок все привел, аккуратный такой был мужчина. Но нелюдим. И одинокий. Все особняком держался. Умер он уже лет десять как. Да ты сходи к деду Матвею, его избушка как раз рядом. Соседствовали они.
– Хорошо! – ответила я. – Обязательно схожу, спрошу.
– Вроде Матвей и взял все книги после его смерти, – добавила бабушка.
Ночью я долго не могла уснуть, думала обо всем, что услышала. Все эти истории казались невероятными, но зачем бабушке было сочинять? Да и неспособна она на придумывание таких красивых и грустных легенд. Бабушка всегда казалась мне приземленной и смотрящей на жизнь трезво. Проворочавшись с боку на бок не один час, я встала и достала из сумки томик стихов Григория Грега. Женя согласился отдать его мне на время каникул. Я уже не один раз перечитала все стихи. Меня странно притягивало творчество Грега. А то, что я узнала из записей в блогах о нем, только усиливало интерес. Но до конца в то, что этот поэт был когда-то вампиром, я так и не верила. Раскрыла книгу и начала читать. У меня уже появились особо любимые стихотворения.