Красное на черном

Глава 2. Поговори со мною, дождь

  На улице разыгрался не на шутку сильный дождь. Я сидела на ступеньке небольшой забегаловки вроде старого придорожного кафе и тихонько дрожала от ночного, сырого холода. Поджав под себя колени, я с полным отсутствием себя рисовала на коже узоры из дождевых капель. Так было приятней любоваться сыростью ночного города. Так было удобней убить в себе тайную обиду на жизнь. За что судьба ненавидела меня? За то, что я решила вернуться к маме? Но всё, что она оставила от себя — это своё отсутствие. Где она была, когда я звала её? Куда она пропала, когда я разрывала горло, крича о помощи? А может быть её вовсе не было в этом проклятом доме? Меня обманули! Посмеялись! Поглумились! И это всё мне в награду за ежедневные молитвы, любовь к ближним, жалость к немощным и желание жить... Но, это не та справедливость, о которой чаще всего говорят! Я хотела посмотреть на неё, почувствовать, ощутить её вкус, просто узнать значение истинного слова. Получила сполна. Теперь не хочу. Ничего не хочу.

Ненавижу такие ситуации, когда даже плакать не можешь. Тебя просто что-то жрёт изнутри. Вот, как сейчас... Дождь беспощадно топит в своих мощных струях, но благодаря ему я не чувствую физической боли, и не слышу изнывающие мысли в собственной голове. Так намного спокойней. Вся мокрая с ног до головы, я поднимаюсь с лестницы, и, прихрамывая, еле-еле бреду куда-то дальше.

Ничего не замечаю, кроме дождя. Ни с кем не говорю, никому не отвечаю, а ему доверяю больше всех. Вот так бывает... Однажды рухнут все твои надежды и ты останешься одна, избитая и опозоренная, на холодной каменной лестнице, в холодную ночную погоду и, словно сумасшедшая будешь плакаться дождю. Когда человек одинок, он чувствует тяжелую пустоту внутри. Он видит город серым. Он закрыл свой мир грез для всех. Наверно, он просто хочет быть таким одиноким как этот дождь.

- Вот, видишь, - я протянула руку и поймала крупную каплю холодного друга. — Теперь мы так близки, а ведь когда-то я не придавала тебе значения.

Ноги ужасно ныли, но я не обращала на это внимание. Было стыдно за свою никчёмность и жалость к самой себе. Было совестно за то, что я ничего не смогла и не смогу изменить.

Холодно... Я вся дрожу. Но тем лучше. Смерть от дождя — такого еще никто не видел... Хоть где-то реализую свои надежды.

Дождь продолжал ритмично постукивать по твердому асфальту, железной крыше, точно отвечая.

- Жаль, что ты не можешь говорить,- я поймала еще одну каплю и ласково приложила к разодранной насильником щеке. — Знаешь, как умирает мечта? Сначала она рождается, затем растет, а потом вовсе становится взрослой и готовой к своему воплощению. Когда умирает, она забирается с ногами в кресло, сжимается в комочек, укутавшись в одеяло, как в кокон, и просто смотрит в темноту... Моя мечта не успела вырасти. Он умерла маленькой. Совсем маленькой, такой крошечной, что её трудно разглядеть под моим прикрытием.

Дождь продолжал непрерывно барабанить, слушая, как я тихонько начинаю всхлипывать. Он омывал мир, и этот шелест казался очищающим, хотя некоторые пятна отмыть невозможно. Слезы хлынули рекой, словно где-то в глубине души прорвалась плотина одиночества и обиды.

— Почему? Ответь мне! Почему, я?! Я всего лишь хотела увидеть человека, которого ждала всю жизнь, начиная с первого дня в приюте... — голос практически охрип от холода и казался отчаянным шёпотом, — всего лишь увидеть... Разве этого много?..

Последняя секунда терпения оборвалась, и я громко зарыдала, сжав в кулак мокрые волосы.

— Как же больно!.. Больно осознавать, что я осталась одна... — тихий всхлип сорвался с губ, когда шум дождя стал потихоньку затихать. Последние капли рухнули как-то бесшумно, но в тоже время весело и безропотно. В небе отразились осколки тысячи лужиц, показалась яркая, надменная луна, осветившая ярким светом хрустальные капельки концевого дождя. Дороги заблестели, казалось бы, ты уследила рождение млечного пути.

Идя по освещенной дороге, я отметила, что в округе не было ни души. Тем было лучше, меня никто не видел и не слышал. Где-то в окнах горел свет, где-то слышны были громкие диалоги, но это не мешало той внезапной родившейся тишине после непрерывного дождя. Я шла по дороге, не оборачиваясь, не глядя вперед. Мне было необязательно знать, куда я иду. Главное подальше, а куда - не имело большого значения для меня. Наконец, я остановилась.

— Главное то, что когда спрыгиваешь из окна, лишая себя жизни, не нужно его закрывать за собой, — я стояла у дороги и отрешенно смотрела по другую сторону. Мне хотелось перейти, но я чего-то ждала. Мне чего-то хотелось сейчас. Эта мертвая тишина, этот безмолвный город, этот приятный запах после дождя — всё наводило странное тепло на душе и ещё что-то, чего я не могла разобрать. Но я ждала.

Вдали показался свет и послышался рев машинного двигателя. Ноги сами пошли вперед. Мне некуда было больше идти, кроме как навстречу свету. Я сделала еще один шаг. Машина приближалась и, похоже, что на довольно-таки на большой скорости. Внезапный ветер ласково потрепал распущенные волосы, и я раскинула руки, закрыла глаза, освободив себя от оков, которые держали меня последние несколько часов. Сердце забилось птицей в клетке, и я торжествующе улыбнулась. Вот чего я хотела всё это время! Мне хотелось уйти, убраться туда, где я, в самом деле, окажусь на своём месте... В этом мире я была лишней... А ведь нет ничего ужасней, чем одиночество среди людей.

Я не могла понять, почему эта душевная боль проходит с каждым приближением машины. Свет фар начинал резать глаза, хоть они и были закрыты. Слезы счастья побежали по щекам. Я нашла выход. Я убью себя. Убить себя — это самый легкий способ излечится от всех болезней. Уйду ото всех проблем раз и навсегда. Я не могу больше объяснять себе, насколько это больно и ужасно, ждать того, чего не будет никогда.

Еще немного... Еще чуть-чуть и вся боль пройдет...

Я улыбнулась...

Яркий свет...

Шум... Стук... Скрежет шин... Резкая боль... Мрак...

На мгновение я поняла, что машина затормозила, кто-то беспощадно хлопнул дверцей и уже с громкой репликой направлялся ко мне. Я лежала без движения, не открывая глаз, ощущая острую боль во всем теле.

— Ты что, блять! С ума сошла! Дура! Тебе что, жить надоело! — кто-то ругался рядом.

Затем хлопнула ещё одна дверца, и в мою сторону направился кто-то еще.

— Максим Валерьевич, что делать с этой ненормальной?! — возмущенно проговорил первый.

Послышался тяжелый вздох. Я попыталась открыть глаза, но мрак мгновенно охватил моё сознание, и я исчезла в себе. Темно, холодно, мокро, и лишь в голове послышался этот суровый, но такой отчаянный мужской голос:

— Грузите её в машину. Она из тех, кого жизнь рвала беспощадно...