Арго

Человек в одной сандалии

ЯСОН.

Солнце горячо палило в небе, выжигая своими лучами зеленые просторы Аллии и превращая изумрудные леса в янтарные долины. Мальчишка ступал по давно протоптанной дальним странниками тропе; ноги его, обутые в ободранные старые сандалии, горели, словно прошёл он километры по опаленным камням, а мешок за спиной казался просто неподъёмным, хоть и лежали в нём лишь высохшие травы да книга, которую вручил пареньку на дорогу его дядя.

Ясон покинул родную деревню едва лучи солнца коснулись вершин гор Пелиона, и теперь, когда свет его стал гаснуть за плоским горизонтом Аллии, вдали наконец показались очертания Иолка. «Будь осторожен, Ясон»—вспомнил он слова дяди Хирона, глядя на возвышающуюся в красном небе башню,—«помни, что улыбка не всегда несёт добро, а злость не всегда рождена ненавистью». Ясон поудобней схватил облезлый мешок и с тяжким вздохом усталости и нетерпения направился к воротам.

Проведя всю жизнь в глуши горных деревень, он никогда не видел столь большого и красивого города—ветхий домишка дяди Хирона находился на самой окраине, и Ясон редко отходил от Пелиона дальше, чем до ближайшего леса—и то, чтобы собрать нужные для снадобий травы.

Иолк плескался в бархатном свете заката, окутавшем его могучие каменные сооружения и узкие, кипящие жизнью улочки, даже таким поздним вечером заполненные народом.

-Посторонись!-раздался громогласный голос посреди восторженной толпы. И вскоре из людского потока, словно Моисей, преодолевший водную стихию, показался белый конь, а на нём могучий гетайр* в доспехах. За белым конём  проследовали ещё два, осёдланные такими же знатными членами дружины—«часть гарнизона»- подумал Ясон и отступил в сторону к остальной толпе, внимательно следя за тремя всадниками. Знамена их развивались высоко в воздухе, и на одном из них он сумел разглядеть золотую голову барана.

«Дядя».

-Эй,-позвал мальчишка одного из страдальцев толпы,-что здесь происходит?

-Царь покинул свои покои,-с не скрытой ненавистью ответил пожилой мужчина,-решил поглядеть, что скрывается за стенами его золотого замка.

И только сейчас Ясон понял, что восторг бушующей толпы был вовсе не восторгом—то была ярость и гнев, крик о помощи и желание быть услышанными. Что же стало с солнечным Иолком, воспоминания о котором согревали его своей теплотой?