Вячеслав Прах "Кофейня"

Без названия 5

  Чувство собственности. И не более того... Как вещи: сначала их покупают, потом их донашивают другие, а затем их выбрасывают. Я не возьмусь сказать за всех, но скажу за себя: любой человек – собственник, кем бы он ни был и что бы он ни говорил. Но вот в чем парадокс: не всегда свою «собственность» можно удержать, и, как ни горько признавать, любой собственник – это всегда чья-то собственность. Вот в чем главный фокус!»
Последняя мысль автора о любви не понравилась Розе, и более того, она начала спорить сама с собой, доказывая совсем обратное. Она перелистнула эту страницу от осознания бесполезности спора и принялась углубляться дальше.
То, что она не появлялась в кофейне уже третий день, видимо, меньше всего волновало ее сейчас. Но женское любопытство взяло вверх над ее мыслями, и она начала думать о нем. Как красиво она ушла в тот день... С гордой походкой и пламенным поцелуем на прощание. Интересно, ждет ли он ее?
«Когда она призналась мне, что я дурак, я понял, что она вовсе не дура. И никогда ею не была, в любом случае, на протяжении совместного мучительства – точно. Что в ней привлекало больше всего, так это пальцы. Начиная с того, как они держали сигарету, и заканчивая сплетением в моей руке. Они были какими-то особенными – тонкие и холодные, но до жара привлекательные, наигранные, или это было что-то большее... Тяжело объяснить словами состояние, когда пальцы человека намного приятнее и чувственнее, чем сам человек. На седьмой день я их поцеловал – к горю своему, так как на восьмой день я пробудил в ней тему «любви».
– Каждая женщина желает быть любимой, – мечтательно начала она.
– А мне казалось, что каждая женщина мечтает, чтобы у ее мужчины носки не воняли. Ну, и крышку унитаза не забывал поднимать, – улыбнулся я.
Она повернулась ко мне и посмотрела, как на идиота. О, да. Этот взгляд не спутаешь ни с чем.
– Ты никогда не любил? Не целовал нежно плечи, держа ее за талию, шею.?.. Не целовал руки, стоя на коленях, а на ее колени положив свою голову? Ты никогда не просыпался с мыслью, что ее может не быть рядом? Представляешь, просто не быть. Ты никогда...
– Хватит! – со злостью отрезал я.
– Так и женщина нуждается в любви не меньше, чем мужчина нуждается в ней, – сказала она слегка огорченно.
– Вот уйду я, и ты останешься как раньше, один в своей квартирке, наедине со своими книгами, фотографиями. Наедине с собой. Ах, да, я забыла совсем – и супом своим изысканным. Вечерами будешь сидеть в парке и курить свои сигареты, думать, чего тебе в этой жизни не хватает. Потом приходить домой, включать свет, и кругом пустота. Все на своих местах будет лежать, вот только ты себе места находить не будешь.
– Уходи, – спокойно ответил я.
Она умеет блефовать – это ее главный козырь. Садиться с ней за один стол, даже с фулл-хаусом на руках, я бы не стал. Но это не игра, и мы в ней не карты.
– Ты так уверен, что я не уйду, как я уверена, что проснешься ты завтра один и будешь меня ненавидеть за то, что ворвалась в твою жизнь, чтобы просто и тихо из нее сбежать.
Когда она закончила, мне стало не по себе. Я не знал, что ей ответить, да и, сказать по правде, что я мог сказать? Бывают моменты, когда, кроме глаз и сердца, губы бессильны, слова пустеют, собственно, как и сами глаза. Дождь на душе, а за окном – солнце...
– Я надеюсь, ты это серьезно, потому что снаружи ты эту дверь больше не откроешь, закрыв ее однажды за собой, – улыбаясь, сказал я после длительной паузы. В своей улыбке я проглотил три горьких кома, в своих словах я не нашел решительности.
В ответ она промолчала, не сказав ни слова.
Наутро, как она и обещала, я проснулся один в своей белой майке...»
Вставать с кровати Роза даже и не думала, хотя на часах уже было без десяти два, и укуталась потеплее. Ее мучил вопрос: закурить прямо в постели или выйти на кухню и заварить чашечку горячего кофе? Последняя мысль ее резко взбодрила, и она, застегнув лифчик, направилась в кухню. Сонная, с нелепой прической на голове, Роза была больше похожа на кактус, что стоял у нее на подоконнике. Достав из пачки две сигареты, одну она положила как закладку между страниц, а вторую закурила. Приоткрыв немного окно, она достала пепельницу из верхней тумбочки и положила на стол. Загудел чайник. На кухне было прохладно, и она надела свой белый халат. Налив себе кофе и усевшись поудобнее на стул, Роза вновь погрузилась в книгу.
«Ненавидел ли я ее? Нет. Скорее, еще больше был очарован ее решительностью и стойкостью характера. Ну и, конечно же, первым делом я закрыл дверь изнутри. Слово за слово. Если бы даже она вернулась, в чем я сильно сомневаюсь, я бы ее все равно не впустил. Итак, что мы имеем, кроме убитых нервных клеток и двухдневной щетины? Белый бюстгальтер третьего размера, хотя природа явно наградила ее вторым. В ванной все ее вещи так и оставались на своих местах. Даже свои кремы особого назначения – для разных зон, как она мне объясняла – оставила. Я уже подумал, что она с ума сошла, оставив мне все эти «драгоценности». И как я без них раньше обходился? Аккуратно сложив все ее вещи в самое надежное для них место – мусорный пакет, я вынес их в мусорный бак на улице. И неожиданно заметил пропажу. Перстень. Я носил его на среднем пальце, не снимая с тех пор, как мне его подарили. Черт возьми, она забрала мой перстень! О, как я был взбешен! В голове моей родилось сразу два вопроса. Первый: каким образом она смогла его снять, чтобы я не почувствовал? Это же почти нереально. И второй: где теперь мне искать это восьмое чудо света?
Главная проблема мужчины – это женщина. А когда она еще и умная – это уже его беда...
Спустя несколько дней. «Гости»
Обычное утро, самые обычные сигаретные затяжки на фоне автомобилей и утренней суеты. На балконе прохладно и немного сыро. Ветрено. Надев свитер, я отправился готовить завтрак. Крепкий чай и яичница с беконом – вот утренние блюда моего меню. Приготовив завтрак, я стал искать соль, чтобы досолить яичницу. Как только я взял щепотку соли, раздался звонок в дверь.
Посмотрев в глазок, я не увидел никого на лестничной клетке. Возможно, детишки из соседних квартир балуются, такое явление встречается нередко. Особенно когда напротив твоей квартиры живет семья с тремя детьми. И как они только не посходили с ума в своей маленькой двушке? Ну ладно, это уже их проблемы, а у меня завтрак стынет. Только я отошел от двери на два шага, как раздался еще один звонок. Ну, ребята, сейчас я с вами проведу воспитательную беседу! Открыл дверь, и прямо с порога – удар в нос! Такого поворота я не ожидал и, само собой, не был готов. Теплая кровь потекла к губам... Передо мной стояли двое мужчин тридцати-тридцати пяти лет, почти моего роста – пожалуй, это было моим главным преимуществом. Тот, что разбил мне нос, был слева, и первым делом ему я швырнул всю щепотку соли в глаза. Пока первый вопил и протирал слезившиеся глаза, второй направился ко мне, но не успел сделать и шага, как я ударил ногой в его коленную чашечку, а затем, сделав шаг вперед, крепко приложил в солнечное сплетение. Первый отделался легким ударом в печень. Не нужно быть мастером боевых искусств, чтобы знать самые болезненные точки на теле человека. Вытолкнув за порог этих несчастных, я пошел искать лед, чтобы остановить кровотечение. Я ждал чего угодно после: звонков и громкого стука в дверь, матерных слов, но только не тишины. А это меня больше всего и пугало. Тишина... Когда я посмотрел в глазок, их уже не было, но плохое предчувствие не оставляло меня ни на минуту. Выбросив свою недосоленную яичницу в мусорную корзину, я сидел и думал, кому же я успел перейти дорогу.
Вечер того же дня. 22:45
В этот день я решил лечь пораньше, чтобы хорошо выспаться и бодрым пойти на работу. Ровно в десять я, выключив свет, отключил и себя, но, как оказалось, ненадолго... Звонок в дверь. Проснувшись, я не сразу понял, в чем дело, но настойчивые звуки звонка привели меня в чувство. Первая моя мысль: те двое отморозков вернулись обратно, прихватив с собой еще пару человек для компании, и поэтому торопиться к двери я не стал. Овладел ли мной страх или это пальцы ног начали мерзнуть под одеялом, я так и не понял. Звонки прекратились, но чувство беды не покидало меня ни на минуту. Мое дурное предчувствие, как оказалось, было не напрасным: больше никто не звонил, но начали стучать в дверь. Громко стучать. Ничего, в этот раз я уже был готов. Прихватив с собой травматический пистолет с верхней полки шкафа, пылившийся там уже больше трех лет, я прекрасно осознавал, что магазин в нем пуст и пользы от него, как от детского автомата, вот только им это знать ни к чему. В глазок я смотреть не стал. Резко открыв дверь, я отошел на два шага назад, чтобы держать под прицелом всю лестничную площадку. Я ожидал там увидеть кого угодно, но только не ее. Опустив пистолет и быстро спрятав его за спину, я начал прокручивать в голове нелепые объяснения тому, что ей пришлось увидеть. Как щелчок в голове: кому и что я должен объяснять? Человеку, который мало того что сбежал три дня назад, так еще и забрал мой перстень! Самую бесценную и дорогую для меня вещь.
– Это что сейчас было? – находясь в шоковом состоянии, спросила она.
Я проигнорировал ее вопрос, так как волновал меня вопрос куда важнее.
– Где мой перстень?
– Он у меня, и будет до того времени, пока ты не засунешь свое эго в одно место и будешь думать не только о себе, – заявила она со злостью.
Смех... Простите, мне стало настолько смешно от ее слов, что даже слезы наворачивались на глаза. Если этот человек не ошибся адресом и из глубины души произнес эту воспламеняющую сердце речь, от которой я даже пустил скупую мужскую слезу, то талант ее пропадает зря.
– Отдай мою вещь и скатертью тебе дорога, бриллиантовая моя, – немного успокоившись, ответил ей я.
Удар коленом в пах. Невыносимая боль... Оттолкнув меня, она направилась в спальню, не закрыв за собой дверь. Минуты две мне казалось, что там было все разбито. Раздавлено всмятку. Я продолжал смеяться, только уже намного громче...
Что значил ее поздний визит и, что ей от меня нужно, я тогда выяснять не стал. Спрятав пистолет в шкаф, я умылся и уснул на диване в гостиной. Утром все выяснится. Но то, что эта женщина куда опаснее тех двух отморозков, я был уверен на все свои целых два...
– Прости, я не сильно вчера ударила? – с сожалением тихо спросила она.
Я слышал, как она подошла, но сделал вид, что еще сплю. Мало ли, что ей стукнет в голову на этот раз? А уж эти ее «стуки» могут довести если не до инфаркта, так до инвалидной коляски. Еще этот голос... Либо она хорошая актриса, либо я схожу с ума. Еще вчера в ней было столько злости, агрессии, а сегодня это невинное хрупкое создание просит прощения за то, что чуть не лишила меня будущих наследников. Так нежно и тихо, с нотками сожаления.
– Терпимо, – повернувшись к ней, ответил я.
Она улыбнулась и поцеловала меня в лоб, а затем, глядя мне в глаза, начала водить пальцами по щекам. Неописуемо приятное ощущение... Мурашки пробежали под кожей. Так тонко и нежно ее пальцы как струны пробуждали во мне нереально прекрасную мелодию тела. Состояние блаженства... Закрыв тяжелые веки, я уснул.
Лиана... Ее настоящее имя. Какого она была роста? Смотря в какой обуви она была. Иногда на своих каблуках она становилась выше меня на полголовы, а дома, в одних тапочках – на полголовы ниже. Она была действительно хрупкой, хоть часто раздражалась, когда весы показывали то пятьдесят один, то пятьдесят один с половиной. И всегда убеждала меня в том, что это весы у меня неправильные, так как она весила сорок девять. Она была права, абсолютно. Вот только я думаю, ей этого знать не стоило. Я специально их подкручивал, чтобы ее позлить, мне это безумно нравилось. У нее были темные волосы, как и глаза, а мысли – еще темнее. Она была непредсказуемая, наверное, поэтому я с каждым днем очаровывался ею все больше и глубже...»
Кофейня, как обычно, была пуста, и, наверное, глупо в очередной раз винить в этом кофе. Ровно четыре показывали стрелки настенных часов, равно как и Роза впервые не опоздала на четыре дня. Она читала книгу за своим столиком, а он читал ее... Предсказуемую и слегка банальную, но до горя печальную – книгу. То, что она не подсела к нему с одним-единственным вопросом, значило лишь одно: вопросов будет много. Вот только кому на них отвечать, как не ей самой?
Здесь не было мест для счастливых, наполненных жизнью людей. Здешний кофе не имел вкуса и запаха, а дверь открывалась только для того, чтобы закрыться. Гости приходили, а персонал из одного человека приветливо их обслуживал, затем гости покидали эти стены и оставались мы. Единственные и постоянные... Возможно, из-за этого кофейня еще не разорилась, и на ее месте не построили какой-нибудь дешевый ресторан с дорогими картинами и безвкусными обоями. Быть может, так, а возможно, и нет.
– Здравствуй, Роза, – тихо и утомленно сказал он, подойдя к ней.
– Здравствуй, – отложив книгу в сторону, ответила она, проводив его взглядом.
Присев на свободный стул напротив нее, он достал свои сигареты и положил на стол. Игра взглядов... Кто первый отведет глаза? Он слегка наклонил голову, чтобы вызвать еще больший интерес, и главное – преимущество. Так по-детски вели себя двое взрослых людей, заглядывая глубже и сильнее только для того, чтобы после отвести глаза. Это можно было смело назвать флиртом, если бы до этого они не были знакомы. Она проверяла его на прочность, а он, в свою очередь, заглядывал в нее полностью, пока она была так увлечена игрой. Тело Розы невольно начало выдавать себя уже на двадцатой секунде. Расширенные зрачки, прикусывание нижней губы... На тридцатой секунде она выпрямила спину, ни на миг не отводя от него глаз. Прелестная картина. Он, улыбаясь, смотрел на нее. Она отвечала ему взаимностью, выдавая себя каждым своим движением и не замечая этого. На первой минуте она положила ногу на ногу, и на этом можно было смело ставить точку в этой игре. Роза проиграла... Она была так зациклена на его взгляде, что не замечала самых элементарных жестов, что выдавало ее тело. Это можно было назвать языком тела женщины, но он предпочитал называть это страстью... Без слов, без касаний, увлеченно и импульсивно, интуитивно и полностью ныряя в самые глубины...
– У тебя давно не было мужчины? – уверенно спросил ее он.
Она отвела глаза в сторону сразу же после его вопроса. Возможно, думала, что ему ответить, но, скорее, этим она уже дала ответ.
– Ты не похож на человека, которому я смогла бы ответить на этот вопрос, – после недолгих раздумий заявила она.
– Как горько... Но ты ведь тоже не похожа на женщину, которая с утра ввела себе в вену пару кубиков разбавленного одиночества.
Ее зрачки расширились. Проглотив твердый ком, она посмотрела на него с неописуемым волнением, ее губы задрожали, не в силах выдавить из себя даже слово. Она замолчала. Как он это узнал? Это было единственным ее немым вопросом.
– Я наблюдал за тобой больше двух месяцев, Роза. Первый раз, когда я к тебе подошел, меня интересовала не твоя книга, и та книга, что ты читаешь сейчас, была только предлогом... Ты меня подпустила к себе ближе, чтобы я смог развеять свои опасения. Увы, но они только подтвердились. Когда ты спросила, почему я назвал тебя Розой, ты так увлеклась смыслом моих слов, что даже не заметила, как я гладил твою руку и как медленно закатывал рукав все выше. Ты была так подавлена, лежа у меня на плече, что даже не смогла бы подумать, насколько был подавлен я, утешая тебя в те горькие минуты.
Когда он закончил, она безумно захотела курить, но он подвинул пачку ее сигарет к себе и дал понять, что ждет от нее не дыма, а слов, которые могли бы привести его к причине. Ответить ей было нечего. Более того, она даже не смогла выдержать его взгляд и попыталась встать, но он ей этого не позволил.
– Роза, с каждым днем ты вянешь, и, как бы глупо это ни звучало, я очень сожалею, что не в переносном смысле этого слова, – обреченно сказал он.
– Я ведь тебе не нужна, я это знаю... Зачем ты тогда все это говоришь? Зачем пытаешься спасти человека, который тебе безразличен? Изображаешь сочувствие? Мне это не нужно, – мягко и тихо сказала она.
– Я пытаюсь спасти себя.
Он опустил глаза и смотрел на пальцы, на ее тонкие и маленькие пальцы. Что он в тот момент видел? Возможно, только пальцы, а может, он смотрел мимо них.
– У тебя есть мечта, Роза?
– Да, есть...
– Расскажи мне о ней, – с интересом в глазах попросил он ее.
– Я бы хотела уехать из этого города, покинуть эту страну и оставить все. Просыпаться утром в маленькой квартирке с открытым окном и видом на море. Чтобы мои часы остановились раз и навсегда, и я не могла следить за временем – только шум моря и дыхание любимого человека. Я хотела бы не знать, какой сегодня день, выбросив календарь. Смотреть на восходящее солнце, сидя на прохладном песке, и знать, что он вернется и принесет мне теплый плед. Я бы хотела отказаться от кофе и пить поутру свежий апельсиновый сок, который он приносил бы мне в постель. Жить вдали от прошлого, а в закате видеть будущее. Отказаться от сигарет и быть совсем не идеальной, не накрашенной и сонной и, уткнувшись в его плечо, чувствовать себя любимой, чувствовать, что я ему нужна. И ужин каждый вечер пусть стынет, только бы он не остывал. Разве это так много?