Бродя по центральным улицам города, юноша будто пытался потеряться среди вечно спешащих по своим делам людей. Подумать только – еще несколько недель назад он считал всю эту толпу серой массой неприметных людей, чьи жизни не требуют к себе интереса. Сам же казался себе кем-то выделяющимся, светящимся – словно звезда на небе, - ярким, интересным и точно не похожим на остальных.
Казался... да, прошлое время здесь крайне уместно. Потому что именно в этот злополучный момент парень четче всего осознал всю никчемность своего существования, как такового. Он – один из многих – такой же серый и скучный, один в толпе – как песчинка в пустыне, просто один – без любимого человека, который поступил с ним...
А впрочем, что он такого сделал? Всего-то разлюбил, что и повлекло за собой разрыв отношений. Просто расставание... такое же, как у миллионов людей на Земле. Самое обычное – даже вполне уместного в таких случаях скандала не было. И все равно, что у самого Чонопа в груди все еще теплились нежные чувства – одними ими он точно не удержал бы рядом с собой любимого. И даже если бы смог – не заставил бы вновь полюбить себя, а был бы просто обузой, тянущей ко дну под многообещающим названием «отчаянье».
Наверное, хорошо, что они разошлись... Дэхён ведь теперь сможет вернуться к своей прежней жизни, которая не душила его никакими обязательствами, противоречивыми чувствами и всепоглощающей злостью на Чонопа – того, за кого держался, сам не понимая почему. Ведь любовь умерла уже очень давно. Пожалуй, тогда, когда начались те самые мелкие ссоры, провоцируемые бытовухой и бесцветной обыденностью.
На смену любви пришло безразличие.
«Возможно, стоило разойтись еще тогда?..», - Мун задавал себе этот вопрос неоднократно. Вероятно, они смогли бы остаться хотя бы друзьями или знакомыми, которые иногда ходили бы в пятницу выпить вместе. Или – по крайней мере – не прятали глаза при встрече, делая вид, что не знакомы. И все равно, что в груди приятно ныло каждый раз при виде светлой макушки Чона – черт бы побрал тот факт, что они учатся в одном университете! И все равно, что те самые теплые чувства пришлось бы вырвать с корнем во избежание распространения по всему сердцу, подобно сорняку на цветочной клумбе. Чоноп смог бы – он бы вырвал тогда. Наступил бы себе на горло, лишая кислорода, но вырвал. Однако осознание целостности ситуации пришло слишком поздно.
«Хорошая мысля приходит опосля», - горько улыбаясь, думал Оп.
Именно после того, как оба прошли семь кругов ада, принимая муки из рук самого родного человека – возлюбленного. Ведь безразличие повлекло за собой злость, ярость, жестокость, желание причинить как можно больше боли.
Плотно сжатые губы – как ответ на упрек. Крик – как реакция на показательное спокойствие. Порванная футболка и пощечина наотмашь – как результат получасового выяснения отношений. А потом сумасшедший секс – как попытка примирения. Только в голове у обоих все чаще появлялась мысль вцепиться в призывно открытую шею, и загрызть, подобно дикому зверю. Прояснившийся через несколько часов разум пытался доказать, что это страсть – все еще пылающая и опьяняющая. И только сердце подавало знак в какой-то самый отдаленный участок сознания – элементарные ненависть и отвращение.
Наверное, даже обидно, что они не поняли этого раньше. Впрочем, за возлюбленного Чоноп не ручался бы сказать, ведь именно тот первым предложил расстаться, бесцветным и абсолютно безразличным тоном проговаривая два слова:
- Я устал...
Уже по одному только голосу можно было понять, что так и есть: усталость – то, что пришло на смену ярости и жестокости.
И Чоноп просто ушел, предпочитая больше не стоять на пути у человека, которого и любил когда-то и ненавидел в тот самый момент. К черту собственный эгоизм – хотя бы тогда, когда отношения наконец-то показали свою конечную точку. Наплевать даже на то, что взгляд Дэхёна умолял не уходить.
«Так будет лучше для обоих» - уверял себя Мун. Только во рту почему-то появлялась знакомая терпкая горечь – как тогда, когда парень раз за разом убеждал себя, что они смогут пережить все невзгоды и стать по-настоящему счастливыми вместе.
А потом идиотское желание все забыть – даже благодарность за проведенные вместе самые счастливые моменты в жизни обоих. Но сознание было не согласно, подкидывая воспоминания о тех самых моментах, при взгляде на повседневные вещи или встречных людей. И единственным выходом, который показался Чонопу самым подходящим, стало именно самовнушение. Он заставил себя думать, что у него врожденный гипопитуитаризм. Ведь люди, страдающие этой напастью, все время пытаются доказать себе, что они могут любить, принимая за искренние чувства простую потребность тела и мозга в определенном количестве касаний, объятий. И наплевать, что именно сердце требует чувств...
В какой-то период парень даже подумывал, не сошел ли он с ума. Ощущать отвращение к человеку, но в то же время чувствовать как сердце болезненно сжимается каждый раз, когда к бывшему возлюбленному подсаживается кто-то – разве это нормально? Но сумасшествие – оно другое. Оно заставляет думать, что человек может все – даже летать, как птица – именно этим оно и схоже с любовью. Оп же ощущал, что его крылья как раз таки обрезали, и он не сможет больше даже с колен подняться – не говоря уже о полетах.
И почему-то именно общая фотография на экране мобильного дарила улыбку пополам с, казалось, позабытым чувством легкости, которое отпускало так же быстро, как телефон прятался в карман. На смену ему приходила тяжесть в области сердца. Но нет, это не начавшие душить чувства – всего лишь простое титановое кольцо – идентичное подаренному Дэхёну – с гравировкой, которую хотелось стереть. Когда-то слова, вырезанные на металлическом ободке, казались самыми прекрасными и вечными, да только теперь они в равно пропорциональной степени давили на сердце, душу, мозг, сознание. От этого хотелось сбежать, хотелось выть каждый раз, надевая ненавистную куртку, в кармане которой и находилась снятая в вечер расставания безделушка. Хотелось выбросить её – так же, как вырвать сорняк угасших чувств – но рука раз за разом клала кольцо на место, плотно застегивая карман. И снова эгоизм – только теперь разбавленный приличной толикой мазохизма. Отдавшись ему, захотелось в лучших традициях мелодрам, написать бывшему сообщение – о все еще греющих сердце чувствах, или о ненависти, которую можно заставить себя испытывать к нему вечно. Неважно – главное написать – просто выговориться. Хотя бы двумя словами.
Парень уже протянул руку, как мобильный, будто чувствуя, что о нем вспомнили, издал короткий перезвон колокольчиков, отдавшийся вибрацией в кармане.
Оп слишком хорошо знал этот порядок цифр, даже удалив его с памяти телефона. На столько хорошо, что чувство ярости вновь захлестнуло его с головой, подавая лишь одну мысль – удалить сообщение, даже не открыв. Но сердце – как тогда, когда нашептывало о ярости – приняло более верное решение – парню осталось лишь следовать ему.
«Вернись» - одно единственное слово, семь букв, два слога, море забытых и не очень чувств.
«Какой к черту гипопитуитаризм?!» - заорало сознание, едва не кроя своего обладателя трехэтажным матом.
А через полчаса Дэхён открыл дверь, наблюдая за ней причину своей постоянной бессонницы и желания выброситься из окна.
- Ты же устал, - осипшим голосом.
- Усталость лучше, чем медленное разложение, - протянул руку блондин, несмело касаясь длинных пальцев любимого шатена.
- Ты все так же не моешь после себя чашку? – будто пытаясь отшутиться, задал вопрос Оп, наконец поднимая свои глаза на столь родное создание.
- Я еще и пепельницу не чищу, - в тон ему ответил Дэхён, чувствуя, как любимый подается вперед, наконец, позволяя утянуть себя вглубь квартиры.
Оба шестым чувством ощущали, что счастливы так, как хотелось бы, они не будут. Оба знали, что когда-то попросту убьют друг друга – в порыве страсти или всепоглощающей ненависти – неважно. Важно только то, что Чоноп все равно вернется к любимому – сколько бы раз не услышал, что от него устали, а Дэхён все равно позовет его обратно, чувствуя, как душа разлагается на гнилые ошметки без родного человека. Оба знали, что сумасшедшие в своем безрассудстве, но оборвать невидимую нить, которая, будто издеваясь, держит их сердца скрепленными, они не смогут. Потому что не нить это вовсе, а колючая проволока, по которой раз за разом будут проходить электрические разряды, заставляющие позабыть обо всем и вновь прижаться к тому, кто вызывает осточертевший микс любви и ненависти.
Возможно, они оба страдают гипопитуитаризмом...
