Последний Шанс

Глава 8

Томас вовсе и не думает злорадствовать, и первые несколько минут свидания в баре «Риджент» протекают удивительно приятно, особенно если вспомнить их последнюю встречу: он тогда вручил Софи бельевую корзину, в которую сложил все ее подарки, письма и открытки, полученные за время романа.

Софи спрашивает Томаса о дочери, и тот рассказывает о ней с гордостью и радостью. Очевидно, он очень счастлив. Он так счастлив, что, пожалуй, ему нет нужды дуться. Он выше обид.

Слушая, как ее собеседник подражает междометиям «р-р» и «мяу», которые превосходно воспроизводит Лили, когда видит собачку или киску («Сама, без всякой подсказки!»), Софи понимает, что всегда будет любить Томаса - чуть-чуть.

Но, глядя на его намечающийся двойной подбородок, она осознает также, что разрыв с ним - не самая большая ошибка в ее жизни. Она не хотела бы оказаться на месте Деборы и сидеть дома с миленькой, рычащей и мяукающей крошкой Лили. Нет, правда, она предпочитает оставаться одинокой Софи, отчаянно нуждающейся в мужчине. Эти откровения приносят ей огромное облегчение, она берет целую пригоршню арахиса и, откинувшись на стуле, с удовольствием внимает Томасу.

Наконец он переходит к делу:

- Так вот, как я уже сказал по телефону, вчера умерла тетя Конни.

- О, мне очень жаль, - говорит Софи. - Она была такой милой старушкой.

На самом деле тетя Конни внушала Софи некоторый ужас, но теперь, когда она умерла, вполне подходит эпитет «милая».

Томас откашливается:

- Я хотел увидеться с тобой вот по какой причине: я просматривал ее бумаги и... Одним словом, тетя Конни упомянула тебя в своем завещании.

- О господи! Вот так сюрприз!

Софи чувствует себя неловко. Раньше никто ничего не оставлял ей по завещанию, и Софи кажется, что если человек проявил по отношению к тебе подобную чуткость, то кончина этого человека должна тебя потрясти. В идеале она должна быть убита горем, должна выплакать все глаза и, хлюпая носом, комкать промокший носовой платок. Несомненно, уровень ее скорби должен намного превышать отметку «немного грустно». Но в то же время Софи польщена и даже - страшно в этом признаться - испытывает некоторую алчность. А вдруг ей отписали что-то действительно симпатичное, например антикварную тарелку или прелестное старинное украшение?