Не теряй меня больше.

Я грязный.

Хосок обычный парень, который с детства слышал тут и там о соулмейтах. И его мечтой было встретить свою пару. Вонхо, как прозвали его друзья верил, что он/а у него есть и что он/а так же ждёт его. Но возможно он наивно ошибался и всё не так сказочно на самом деле, а сказка...  

         Ещё около минуты они провели в тишине, пытаясь привести дыхание в порядок. Хосок не переставал плакать. Его слёзы капали с щёк на его грудь и на руки Хёнвона, которые всё ещё находились на бёдрах парня и придерживали его. Его трясло от всхлипываний, а Хёнвон даже не поднимал взгляд на него.

— Зачем ты так? За что? — дрожащим голосом проговорил Хосок и начал рыдать ещё сильнее.
— Я ведь предупреждал тебя, что если ты будешь лезть ко мне, то пожалеешь. — шёпотом ответил Хёнвон.

Он вышел из парня и стал одеваться. Одевшись он поправил штаны Вонхо и накинул на плечи кофту. После он молча открыл дверь и ушёл.

Хосок разрыдался ещё сильнее, крича и срывая голос от бессилия. Ему было больно и противно. Противно от самого себя. От того в каком положении он сейчас. Его первый раз произошёл в школьном грязном туалете. Притом против его воли. Неужели это плата за его влюблённость? Если так, то он убьёт в себе это чувство. Он перестанет его любить. Он заставит себя возненавидеть его.

Ещё некоторое время он продолжал сидеть на грязном полу и рыдая. К его счастью никто не заходил в это время в туалет. С трудом успокоившись и встав, на дрожащих ногах он дошёл до раковины. Взглянув на себя в зеркало ему стало ещё противней. Он выглядел как какая — то шлюха. На шее, груди и плечах красовались багровые засосы. Губы были искусанными. Кровь до сих пор сочилась в некоторых местах. Глаза опухшие от слёз, которые всё ещё текли по щекам, а после увиденного хлынули с новой силой. Одев брошенную на подоконнике майку и сверху кофту, он умылся, заставляя себя перестать плакать и вышел из туалета. Шёл урок и в коридорах никого не было. Дойдя до раздевалок, он взял свой рюкзак и поспешил уйти. Он не хотел, чтобы его кто — нибудь увидел, да и сам он никого видеть не хотел. Хоть ему и было больно идти, он пошёл пешком. По дороге домой, слёзы всё ещё вырывались из его глаз и он не хотел чтобы в автобусе на него все пялились.

Дойдя домой, он направился прямиком в свою комнату. Кушать ему не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось. Скинув рюкзак, он пошёл в душ. Он хотел смыть с себя всю грязь. Раздевшись, Вонхо стал под душ, замечая на ляжках струйки запёкшейся крови. Мыться было больно, но он тщательно тёр всё тело до покраснения. Его слёзы текли по щекам, смешиваясь с водой и он всё повторял одну и ту же фразу: «Я грязный, я такой грязный». Сколько бы он не тёрся, ему казалось что на нём всё ещё отметины этого грязного происшествия. Хотя так и было. Багровые засосы, синяки от пальцев на бёдрах, саднящие губы, боль по всему телу, всё это не давало не на секунду забыть обо всём. Моясь и драя всё тело, он взглянул на своё запястье. Там красивыми завитками появлялась метка. Она выглядела как — то странно. Обвивала запястье будто браслет, а на внутренней стороне, видимо там где должно быть имя, было пока что пусто. Хосок вышел из душа, одел новое бельё и лёг в постель. Слёз уже не было. Не было ничего. Только разочарование и боль. Взглянув на запястье, где расцветала метка он произнёс:

— Кто бы ты ни был, прости, но теперь я тебе не нужен. Теперь я грязный...

Закрыв глаза, он погрузился в сон. Проснулся позже, от скрипа двери. В комнату вошла его мама. Посмотрев на сына, она спросила:

— Как ты себя чувствуешь дорогой?

Вонхо лишь пожал плечами, скрытыми одеялом. Подойдя женщина поцеловала его в лоб, проверяя нету ли у него жара. Он немного вздрогнул от прикосновения, но благо она ничего не заметила.

— Вроде бы жара сильного нету, но ты плохо выглядишь. Завтра останешься дома.
— Хорошо.
— Что? — женщина удивилась.
— Что?
— Ничего. Просто странно что ты так легко согласился.
— Мам, я устал и хочу отдохнуть некоторое время.
— Хорошо. Тогда оставайся дома. Всё ведь в порядке, правда?
— Да.
— Тогда отдыхай и я пойду отдыхать. Еда на кухне, спустись и покушай.
— Я не хочу кушать.
— Спокойной ночи, сладких снов. — женщина переживала, так как чувствовала, что с её сыном что — то не так, но не стала расспрашивать, решив что спросит позже.
— Спасибо. И тебе.

Женщина ушла, а Хосок снова провалился в бездну снов. Лунный свет освещал лицо парня, который плакал даже во сне. По его щекам текли слёзы падая на запястье руки подложенной под щёку. Метка на нём слегка отсвечивала синим, а от упавших на неё слёз, образовывались более яркие вспышки синего. Эти слёзы проникали под кожу парня и из них создавалось имя на метке. Имя которое он непременно захочет стереть, уничтожить, вырезать и забыть.