The Last Of The Real Ones

Prologue

Стоит согласиться, что жители маленьких городков сосуществуют друг с другом словно в паутине. Каждый связан со своим братом, соседом, партнером по бизнесу. Чаще всего это один и тот же человек. Трудно ли быть зажатым в семейных узах или рабочих отношениях между одними и теми же людьми на протяжении всей жизни — каждый человек решает сам. Главная проблема маленького городка в том, что все считают, что знают кто ты.

Это утро было таким же, каким Зейн его помнил последние несколько лет. Он не спеша добрел до кухни, включил чайник и отправился в душ. Дождь, серость, пересдача теста, к которому он был совершенно не готов — множество причин давали повод для плохого настроения. Но когда, проходя мимо комнаты отца, в щели приоткрытой двери он увидел аккуратно застеленную постель, его внезапно накрыло осознание, что все могло стать только хуже. Он надеялся, что заблуждался, однако ему показалось, что на бархатном покрывале лежали новые боксерские перчатки. Это заставило Зейна хмыкнуть и окинуть взглядом свои порванные, брошенные в дальний угол комнаты после вчерашней тренировки. Если Вильямсбург слыл сущим адом, то его дом был девятым кругом. В комнате Зейна вечно стоял запах заскорузлых от крови бинтов и разящих прогорклым потом вещей, постоянно напоминавших то, кем он являлся. Здесь даже семейные фотографии, висевшие на обтрепанных стенах, не создавали впечатления домашнего тепла и уюта. Потому что все это, казалось, было в далекой прошлой жизни, да и фото, где Зейну больше тринадцати лет и вовсе не имелось. В крыше зияли дыры, весь дом будто мирно догнивал. Пусть всё вокруг и навивало тоску и отрешенность, у него не было выбора, кроме как каждый день раз за разом возвращаться сюда.

Дождливая погода помогла ему определиться с выбором одежды. Зейн не следил за модой и своим внешним видом в целом, и, тем не менее, черный деним, идеально прилегающий к худым ногам, обычная футболка, массивная кожаная куртка и тяжёлые ботинки прекрасно дополняли его образ закрытого и таинственного парня. Многие в колледже считали, что таким образом он старался привлечь к себе внимание девушек, безусловно, считавших его привлекательным. И мало кто мог вообразить себе: единственное, что волновало парня на самом деле — это бесконечная череда поединков, в которых он просто был обязан побеждать из раза в раз, чтобы подпитывать статус непобедимого чемпиона.

В последний раз окинув свое отражение в зеркале, Зейн решил, что выглядит сносно, и отправился на кухню, чтобы позавтракать.

Он не чувствовал себя взволнованно, когда увидел отца, сидящего за столом. Зейн даже не напрягся, когда заметил перед ним две чашки с отвратительным растворимым кофе, видимо для себя и него. Он, не сказав ни слова, взял тарелку с маслом из холодильника и опустился на стул рядом со сломанной газовой плитой. Подвинув чашку ближе, он всеми силами старался избегать встречи с угрюмым взглядом Алана, который явно хотел что-то сказать и все равно молчал. Решив, что ему тоже нечего добавить, брюнет, вытянув из корзинки для хлеба черствые булки, сделал два бутерброда и отпил горячий напиток, одновременно пролистывая ленту соц. сетей. Не самый полезный завтрак, но Зейн решил, что и так сойдет.

— Я собираюсь тебе кое-что сказать, и ты должен выслушать меня, — наконец вымолвил мужчина.

— Угу, — с набитым ртом промычал Зейн, не отрываясь от экрана телефона, показывая, что ему совершенно неинтересно.

— Убери игрушку! — Алан повысил голос и выхватил телефон у него из рук, откинув его на другую часть стола.

Ни один мускул на лице брюнета не дрогнул, но, во всяком случае, он поднял голову и посмотрел на взбесившегося отца.

— Это важно, — уже более спокойно сказал он.

— Ты сейчас говоришь, как мой тренер или как мой отец? — Зейн вздёрнул брови, чуть наклонился вперёд и сдержанно улыбнулся.

— Я купил новые перчатки.

— О, Боже, каждый раз одно и то же. — Зейн в ту же секунду потерял интерес к этому разговору и потянулся за телефоном, пока тяжелая рука отца не остановила его попытку.

— Я не собираюсь говорить тебе всего, ведь сейчас тебе нужно думать о предстоящем тесте, но...

— Мы так быстро перешли к разговору отца и сына? С каких пор ты беспокоишься о моих тестах? — Парень злился, и взбухающие вены на его шее были тому доказательством. — И вообще, откуда ты знаешь о тесте? Не припоминаю наш последний разговор по душам. — Ему следовало прикусить язык и спустить все на тормозах.

Да, ему следовало бы замолчать, особенно, судя по тому, как Малик старший посмотрел на него после этого заявления.

— Я случайно услышал, как ты разговаривал с этим парнем, как там его?

— Луи. Его зовут Луи, папа.

— Да, Луи, я знал, просто... — продолжил он, но сын скрипнул зубами.

— Мне пора. — Встав из-за стола, Зейн одним глотком допил остывший кофе.

— Прекрати себя так вести!

Не обращая внимания на крики, Малик пошел к шкафу, чтобы достать свой шлем.

— Продолжай строить из себя обиженного. Вечером жду тебя на тренировке.

— Сегодня не получится.

— Еще как получится!

— Я собираюсь навестить маму, — Зейн опустил взгляд в пол. — Луи только сегодня сможет взять машину.

Тон мученика. Алан его терпеть не мог и поэтому сразу перешел к главной новости:

— Тебя ждет важный бой. Ставки высоки как никогда. Ты можешь потратить время на бесполезные визиты к ней или придешь на тренировку, чтобы выиграть бой, и поможешь ей должным образом!

После этих слов он поставил грязные чашки в раковину и направился в свою комнату. Зейн шумно выдохнул, кладя ключи от байка в карман.

— Я буду в шесть, — едва слышно сказал он и ушел с выражением мировой скорби на лице.

Через час Зейн уже припарковался у колледжа, как раз во время звонка, сообщавшего о начале занятий. У входа брюнет заметил Луи, спорящего с охранником, который не разрешал ему проходить без пропуска. Торезу было примерно за шестьдесят, и он заметно набрал в весе за последние годы. Нельзя было сказать, что вид у него был грозным, зато проницательность и ум нередко помогали ему переспорить нахальных студентов, вроде Луи.

Томлинсон был невысокого роста из-за чего комплексовал большую часть времени, не считая того времени, когда он обожал себя, оглядывая свое отражение в большом зеркале в холле колледжа. За лето в светлых волосах появились выгоревшие на ярком солнце золотистые пряди. Его глаза горели, делались почти изумрудными, блестящими, а иногда они тускнели и становились прозрачно-голубыми.

Зейн был почти уверен, что Луи пустил в ход свой главный козырь и уже успел вывести из себя охранника, разговаривая на разных языках. Он изучал лингвистику, и так сложилось, что все языки из программы были ему давно знакомы, а нахождение в колледже временами навивало на него скуку. Но это не значит, что он не любил выпендриваться перед остальными студентами, чаще всего, чтобы поразвлечься. И вообще, Луи считал, что языки — это неисчерпаемый клад, поэтому не ограничивался тем, что ему уже известно.

Давая другу возможность самому разобраться со своей проблемой, Зейн закурил. Он подошел к каменной стене прямо за углом входа, прислонил голову к холодной поверхности и прикрыл глаза. Он курил сигареты, как косяки, крепко зажимая их между большим и указательным пальцем и резко затягиваясь. Дым поднимался вверх, а сам Малик физически ощущал, как растет влажность, сгущая и без того вязкий воздух. Едва успев насладиться своим тихим одиночеством, недалеко послышался знакомый голос:

— Спортсмен, а куришь. — Томлинсон достал из рюкзака пачку сигарет и начал шарить по карманам в поисках зажигалки. — Представляешь, этот мудак Торез не хочет меня пропускать. Он же прекрасно знает, кто я такой! Мне кажется, он злоупотребляет своей властью.

— Отец вчера ударил меня, — выдавил Зейн, наконец, протягивая зажигалку.

— Оу.

В глазах Луи уже светилось сочувствие и жалость, и Малик сразу же сообразил, что надо предотвратить речи поддержки. Ему это было ни к чему.

— Не задавай вопросов, хорошо? — сказал Зейн, выпуская струйку дыма.

— Ладно, — пробормотал Луи. — Мы просто покурим здесь в тишине, — серьезно добавил он, — а потом ты замолвишь за меня словечко перед охранником?

Зейн закатил глаза, и все же кивнул. Луи нервировал его своим постоянным шарканьем по асфальту, где лежала палая листва, но он решил промолчать. На входе мистер Торез лишь устало покачал головой и сказал, что они могут проходить, хотя Луи уже готов был начать свои возражения.

— И только попробуй завтра забыть пропуск, будь уверен, получишь выговор, — крикнул он им в след, когда парни уже стояли у дверей лифта.

Томлинсон лишь ляпнул: «le tabarnac de salaud» [1]. Зейну не нужно было знать перевод, чтобы догадаться, что эти слова означали оскорбление.

Уже в аудитории на некоторое время Зейн просто выпал из реальности, оперся щекой на руку и наблюдал, как за окном «Гризли», команда колледжа по футболу, собирала новый состав. Он вспомнил, как Луи когда-то притащил его на это футбольное поле и они дурачились, перекидывая друг другу мяч, пока их не поймал Толстый Митч, тренер команды. Ни один из них не состоял в команде колледжа, но на сезонных матчах они появлялись часто. Почти все факультеты активно поддерживали спортивный дух, поэтому прийти на игру казалось чем-то обыденным.

Однажды Зейн и Луи попробовали себя в футболе, в начале выпускного класса. Это не было чем-то серьезным, потому что оба парня не особо преуспевали в этом виде спорта. Луи сказал, когда они опоздали на урок биологии: «Мы отстаивали честь школы!». И это безусловно было преувеличением, ведь весь матч они просидели на лавке запасных. Им выписали лист наказания, и больше парни не появлялись на тренировках футбольной команды. В голове Луи часто возникали разные планы, которые по его мнению следовало непременно воплотить в жизнь.

В реальный мир Зейна вернул неожиданный удар: он резко вздрогнул, когда в его затылок прилетело что-то твердое. Яблоко.

— Дерьмо, — прошипел он скорее себе, чем вслух. Зейн вскинул голову и повернулся, осматривая всех в классе. Студенты уткнулись в свои учебники и делали вид, что читают заданный материал, а на самом деле прятали в книгах свои гаджеты. На противоположном ряду сидел Лиам Пейн, который с едва заметной улыбкой перелистывал тетрадь с записями. Чем он был доволен — не составляло труда догадаться. Даже самоуверенные парни прибегают к таким дешевым трюкам. Что-то внутри Зейна обожгло, когда он выкрикнул:

— Эй, Пейн. Ты находишь это забавным?

— Что именно? — тут же ответил Лиам, направляя свой взгляд на Зейна. Его глаза были темными, как сумеречное небо. Он будто всё это время ждал момента переброситься парочкой ядовитых фраз.

— Я тебя спрашиваю, какого черта тебе надо?

В классе стояла тишина. Остальные студенты не знали, что им делать: смеяться над Зейном было бы глупым поступком. Лиам частенько первым провоцировал Зейна, добиваясь того, чтобы тот ударил его, завязав драку, а он бы с удовольствием продолжил.

— В следующий раз, когда мать соберет тебе завтрак, спроси её, как им нужно пользоваться, придурок.

— Твоя голова находится как раз по курсу мусорного контейнера, — пожал плечами Лиам. — Не принимай близко к сердцу.

— Сука, — начал Зейн, с силой сжимая край стола, ноги едва не подняли его и не бросились к напыщенному идиоту, что мог довести любого до кипения одним своим безразличным выражением лица. В этом Зейн не сомневался.

— Чувак, может, успокоишься? — Луи потряс друга за плечо. Он сидел за партой сзади. — У нас снова могут быть проблемы. А оставаться после пар, выметая задний двор у кампуса, я больше не намерен.

— Никто и не просил тебя влезать, — раздраженно вырвалось у Зейна, и он облокотился на стол, складывая руки в замок и прикрывая глаза. — Как, впрочем, и в тот раз.

— Мы можем поговорить об этом позже, — растерянно пробормотал Луи, возвращаясь на свое место.

— Да, Зейн, тебе стоит успокоиться, — подал знакомый, полный спокойствия и безразличия голос.

— Пошел ты, — было последним, что проронил Зейн. После чего вошел преподаватель английской литературы, и война двух огней была прервана.

Зейн уткнулся в учебник, чувствуя спиной пронзительный взгляд Лиама. Ему даже не нужно было доказательств этому. Он просто знал. В классе были слышны лишь размеренный голос преподавателя и тихое тиканье часов, которые мучительно долго отсчитывали каждую секунду нахождения в персональном аду Зейна. В аду последней пары сегодняшнего дня.

Дождавшись спасительного звонка, Зейн первым вылетел из кабинета. Он громко хлопнул открытую дверцу чьего-то шкафчика, появившуюся на его пути, так что стоявшие поблизости студенты испуганно посмотрели ему вслед. Томлинсон нагнал друга лишь на выходе на задний двор.

— Ну, у кого не бывает плохого дня? — стремительно направляясь к столику для обедов, услышал Зейн, как позади Луи попытался разрядить обстановку.

Зейн прикрыл глаза рукой и откинулся назад, глубоко выдохнув. Затем он яростно потер глаза руками. С какой стороны не посмотри, он в полном дерьме. Ему надоели постоянные стычки с Пейном. Если бы они не были знакомы так давно, он скорее всего решил, что Лиам — отморозок. Но, в отличие от обычных отморозков, этот был выхоленный, аккуратный, его отраставшие больше положенного волосы тут же остригались личным парикмахером его мамочки, он носил кашемировые свитера, и от него всегда пахло дорогим парфюмом; он умел завязывать галстук и играть в гольф. Но самым интересным фактом считалось то, что Пейн был боксером. В подвале их особняка, в одном помещении с бутылками вина пятидесятилетней выдержки и бильярдным столом находился настоящий спортзал с тренажерами, матами и огромной боксерской грушей с синей кожаной обшивкой. Зейн однажды был там, когда Пейн в тайне от родителей устроил вечеринку с бочонками пива и легальной марихуаны. Пришло больше сотни человек, и многие ребята тогда напились первый раз в жизни. На самом деле было не так уж и плохо, пока ошалевшие соседи не вызвали полицию, и тогда всем пришлось разбегаться, как крысам с тонущего корабля. Им было всего по шестнадцать, они только закончили второй курс старшей школы. Пейну тогда сильно влетело, и после этого целый месяц лета в наказание он провел у своей тетушки Саманты в Нью-Берне, штата Северная Каролина.

— Bordel de merdех [2], — выдохнул Томмо, присев рядом и бросив свой рюкзак на газон у ног, тем самым вырвав друга из погружения в прошлое.

— Что ты сказал?

— Да ничего, — отмахнулся он.

— Ненавижу, когда ты так делаешь.

Ему казалось, что они с Луи знают друг друга целую вечность. Они познакомились в старшей школе на занятиях по химии и сошлись на том, что опыты с водой нагоняют на них сон. С того момента парни помогали друг другу не заснуть каждый понедельник. Каким-то чудом в конце семестра оба получили В, не приложив к этому никаких особых усилий. Дальше были экзамены и выбор одного колледжа, друзей разделили лишь факультеты. Однако такой преданности от Луи Зейн просто не заслуживал. Он до сих пор не нашел ответа, почему Томлинсон выбрал именно его.

Раньше Зейн практически все своё свободное от тренировок время проводил в комнате друга или в их секретном месте, на чердаке, где они порой могли скурить расслабляющий косяк, пока Томлинсоны с детьми уходили в парк или уезжали на выходные к бабушке. Келли — мать Луи — никогда не была против того, что Зейн оставался ночевать у них, когда его отец напивался особенно сильно и не мог себя контролировать. На утро Зейн привычно сбегал, ему было крайне стыдно за своё положение. Поначалу было тяжело объяснять Келли, что раны на его теле и лице оставил не отец, а очередной соперник, которого брюнет отправил в нокаут в последнем раунде. Мать Луи лаконично молчала, не вмешиваясь в жизнь Зейна, и он был бесконечно благодарен ей за это.

— Знаешь, что я думаю? Что у Лиама обычный недостаток внимания и ему просто доставляет кайф, когда ты злишься. Больше обычного. Разве сегодня он сделал что-то, чего не делал раньше?

— Всё не так просто. Ты знаешь истинную причину, почему этот придурок так себя ведет.

На самом деле все в колледже знали, а если не знали, то точно были наслышаны. Не было никакого разделения на фан-клубы, со временем многие даже перестали обращать внимание на их стычки, игнорируя каждую словесную перепалку, будь она в лекционном зале, коридоре, столовой или еще бог знает где. Оба парня переходили границы, но дальше оскорблений никогда не заходило. Все понимали, это вопрос времени.

— Я всего лишь пытаюсь тебе сказать, что это не стоит того, чтобы кидаться на него в классе... то есть при всех.

— Мне сейчас не до него, — фыркнул Зейн, сплевывая на газон. Он не мог поверить, что за последние несколько часов слышал это имя чаще своего. — Сегодня с утра отец предупредил меня, что скоро он организует бой с кем-то особенным. Я даже не представляю, что он задумал на этот раз. Но он был очень серьезен.

— Он даже не извинился?

— Ну, он купил новые накладки, — пожал плечами Малик.

— Так вот в чем дело, — понимающе кивнул Луи. — И что он хочет от тебя? Чтобы ты вместо четырех часов в зале начал заниматься по восемь?

— В его стиле. Он сказал, что нужно усиленно готовиться, — Зейн дрожащими руками попытался достать зажигалку из кармана. — Мне нужны деньги на новые препараты. — Зейн прикурил сигарету и густо выдохнул дым. Его не пугал не так далеко висящий знак о запрете.

— А твой... отец?

— Он против, для него всё игра, бессмысленная трата денег на врачебные уловки. А я готов взяться за любое предложение, лишь бы оно было действенным. За любые препараты, которые дадут хоть малейший прогресс.

— Слушай, Зейн, я поговорю с мамой... — начал Луи, но Зейн перебил его.

— Даже не вздумай, Луи. Я решу эту проблему самостоятельно.

— Каким образом? Ограбишь банк? — ухмыльнулся Луи, поджимая одно колено к груди.

— Заткнись. Я, как обычно, притворюсь, что не слышал, что ты сказал. — Зейн больно ткнул его в бок, вызвав у друга глухой вздох. — Бой — единственный мой шанс исправить все. Я обязан выиграть и получить свои проценты.

— Привет, парни, — выкрикнул им Райан в спортивных шортах, торопясь на тренировку, — погода дерьмо.

— Ага, — махнул ему Луи, а Зейн ограничился кивком.

— Чувак, это ведь не единственный способ заработать деньги, — серьезно сказал Луи, поворачиваясь лицом к другу. Он не был в восторге от того, каким образом Зейн зарабатывал на жизнь, но ничего не мог с этим поделать.

— А что ты предлагаешь? Где мне взять до следующей пятницы пять штук?

— Можно раздавать листовки на Ричмонд Роуд.

— Томмо, ты идиот, — нервно закашлялся Зейн, выкидывая недокуренную сигарету. — Ты знаешь, как для меня важна эта тема.

Бесполезно было пытаться шутить с Маликом в его теперешнем отвратительном настроении.

— Я не хотел тебя задеть. Просто однажды на месте всех тех парней, которых ты валишь на лопатки, можешь оказаться ты. Зейн, ты не самый сильный и ловкий в этом мире. Обязательно найдется тот, кто надерет тебе зад, и вот тогда ты вспомнишь мои слова.

— Я не собираюсь это обсуждать. Мне нужно пять штук, а их я получу лишь в случае победы. Другого не дано. — Малик посмотрел на свои часы и, отряхнув джинсы, поднялся. — Мне пора домой, нужно успеть взять свежие вещи для тренировки.

Небо было все еще затянуто непроницаемой пленкой облаков, и подувший колкий ветер заставил Томлинсона вздрогнуть, раздув его футболку. После продолжительного ливня на заднем дворе пахло сыростью, такое же паршивое и унылое настроение повисло в воздухе после разговора. Здесь не было ничего, кроме одиноких деревянных столиков и длинной изгороди с плющом, обвивающим периметр колледжа. Большинство деревьев сбросило листву, открывая вид на старинные дома города. Рядом не было ни души, по крайней мере, до второго звонка, когда все студенты должны были отправиться на дополнительные занятия.

— Я рад, что ты пришел в себя. — Луи встал следом, поднимая свой рюкзак. — Но иногда мне кажется, что настанет время, когда я совсем потеряю своего лучшего друга на тренировках. Напомни мне, когда мы последний раз расслаблялись вместе? — Он положил свою ладонь на плечо Зейну. Физический контакт был еще одной слабостью брюнета — бои оставили свой след и здесь. Он редко пускал кого-то в своё личное пространство, и на это было множество причин.

— Не устраивай драму, а просто напиши мне, когда у тебя будет свободно. — Зейн похлопал друга по руке и отстранился.

— Я напишу, но ты снова не придешь, — вздохнул Луи.

— В тот раз я не смог, не потому что не хотел, а потому, что у меня был разбит глаз.

— Почему администрация школы до сих пор не вызвала тебя на разговор? Признай, ведь ты приходишь в таком состоянии часто. Я никогда не спрашивал тебя об этом. Это твой отец тоже уладил? — Луи задумчиво уставился на дверь позади Зейна, через которую начали выходить студенты.

— Я просто везунчик, который не попадается.

— Ну да, конечно же, — на автомате ответил Томлинсон, что не осталось незамеченным Зейном. Брюнет обернулся и увидел, как в их сторону шел Стайлс — он сжимал в своих руках конспекты и как обычно смеялся в окружении нескольких приятелей со старшего курса. Но это не особо волновало Зейна, так что он сразу же отвернулся.

— Мне правда пора, Томмо.

— Да... — очнулся Луи, улыбнувшись уголком губ. — Я только что вспомнил, что мне тоже нужно идти в библиотеку. Я напишу тебе.

Зейн уже надевал шлем, когда вдруг завибрировал его телефон.

От кого: Мама
«Очень жду тебя»

— Да, блять, — протянул он, нервно проведя руками по волосам.

Спрятав телефон во внутренний карман куртки, Зейн завел мотор, надел шлем и решил, что придумывать оправдания он будет позже.  

Примечания:

[1] (франц.) «ебанная сволочь»
[2] (франц.) буквально «сраный бардак», по смыслу «полный пиздец»