распад.

падение.

Я не знаю, что дальше. Вот я уже на крыше высотной многоэтажки, на одном из этажей которой расположена моя скромная квартира. Частенько навещаю это место, чтобы просто посидеть и понаблюдать за чистым зимним небом, усеянным росинками кристальных звёзд. Зимой- самое прекрасное небо; оно бесконечно и необъятно, оно примет столько людей, отдавших себя полёту с высоты, сколько сможет.
Раньше я задумывался о таких вещах, как самоубийство, смерть и всё с этим связанное. О том, кто будет плакать после, как все отреагируют на это, и что же там, за гранью человеческого мира. Но сейчас, именно в данный момент, я не хочу задумываться об этом, я хочу это сделать. Я хочу чувствовать чёрт возьми, хочу ощущать, хочу вдыхать и выдыхать. Хочу жить. Но, чем больше проходит времени, тем более бессмысленным кажется моё пребывание на земле. Будто я пытаюсь отсрочить неизбежное. И от этого трусливого поведения мне становится ещё безразличнее. Хочу летать.
Мягкое заснеженное покрывало под ногами, и кружащиеся в воздухе мириады пушистых снежинок.

      Шаг.

Ноги ватные, еле слушаются. Очарован окружающей красотой и свободой.

      Второй шаг.

Уже более смелый и твёрдый. Ты начинаешь понимать, чего хочешь, будто осознание собственного могущества над своим телом приводит все твои мысли разом в порядок, что ты пытался тщетно сделать на протяжении двух лет.

        Третий.

Осознание собственной свободы делает тело невесомым, а мысли эфемерными. Будто тебе ввели снотворное, и тело вот-вот должно отдаться морфию вместе с разумом. Ты уже будто под гипнозом: лишь взираешь на медленный вальс снежинок и тишину зимней ночи. Мысли потихоньку освобождают за долгое время твой разум, делая его пустым, давая пространство расслаблению, которые ты так давно искал в душных комнатах дешёвого клуба и алкоголе, в чтении книг и классической музыке.

           Четвёртый.

Единственное, о чём сейчас твои мысли, что – вот он. Сейчас будет последний шаг. Твои мысли состоят не из:«умереть или нет», а из «отдаться ли гармонии, что сейчас пребывает во мне и делает меня чем-то единым, гармоничным?» И даже на секунду не всплыло всё перечеркивающее «нет». Ты долго ещё стоишь вот так на краю, на грани, чтобы понять, что даже сейчас тебя никто не спасёт. Ты действительно никому не нужен, никем не любим, ты – один. И даже сказочные спасения таких самоубийц во всяких фильмах и сериалах кажутся насущим бредом, потому что сейчас есть только ты и твой выбор. И никто не спешит тебя переубедить или же спасти. И если раньше выбор бы заставил меня по несколько месяцев думать и колебаться, то сейчас я уверен, как никогда, впрочем. Я был любим этим миром, но не этими людьми. Меня душит ограниченность их эмоций и понимания. Я хочу быть свободным настолько, насколько позволяет человеческая сущность. И сейчас она говорит мне слиться со Вселенной. И я согласен, чертовски согласен.

Пятый полушаг.

Край крыши уходит из-под ног, как уходило и всё живое из моей жизни. Чувствую, как меня подхватывают невесомыми прикосновениями спускающиеся к земле снежинки, а зима окутывает тысячами своих молекул, будто пытаясь разбить меня на такие же молекулы и смешать с природой, что бы тела моего не было найдено. И я рад. Я чувствую. Чувствую прикосновение снежинок к своим онемевшим рукам и зиму, чувствую невесомость и свободу. Чувствую. Я счастлив.

         Шестой шаг.

—

        Ощущать на вдохе шёпот мировой культуры.
Шёпот вечности и отрешения.
Кануть в пелену забвенья;
От того и боле не проснуться.

[2017]