Выхода нет. Наверное.

1. Вылазка;

  Чонгук думает о том, что его затея непременно кончится плохо, но любопытство сильнее. Чонгук думает о том, что если кто-то узнает о его планах, то парню тут же надерут уши и отправят патрулировать туннели. А хуже патрулирования туннелей нет ничего, потому что там опасность вполне реальная, а не такая, как за стенами убежища. Там опасность обладает мелкими лапами с острыми когтями и зорко видящими в темноте глазами. Маленькая серая опасность, но если соберётся стаей, то и костей обглоданных не оставит. Чонгук думает о том, что если его поймает Намджун, то лучше сразу крысы, сжирающие живьём. Намджун пусть и не намного старше, но он начальник их станции, а потому отвечает за жизнь многих людей. И наказывает он строго, опираясь на возможные последствия выходки наказуемого.

Последствия выходки Чонгука могут быть ужасны.

- Но я ведь только одним глазком посмотрю, - шепчет парень в темноту.

Вообще-то при неудачном стечении обстоятельств этот один глазок и потерять можно, но Чонгук решительно идёт вперёд, раздумывая о том, что это Хосок во всём виноват. Не так давно закончился обед, во время которого парень рассказывал о том, что помнит из своего детства. Про зелёные парки, сладкое мороженое, голубое небо и яркое солнце. Чонгук знает, что вряд ли на поверхности всё так, как осталось в воспоминаниях Хоупа, но всё равно хотелось хотя бы мельком взглянуть на то, что сейчас творится вокруг.

В конце туннеля, по которому бредёт Чон, обнаруживается начальная платформа ветки. На ней темно и тихо, пустынно и тяжело пахнет пылью и бетоном. Кровью. Тяжёлые металлические ноты будоражат обоняние, и Чонгук невольно чувствует дрожь по позвоночнику. Нет. Внутри метро точно нет никаких тварей. Все заслоны и решётки были закрыты задолго до того, как начал слышаться вой и скрежет. Но запах, сильный и стойкий, поневоле заставлял волноваться. Взобравшись по железным ступеням лестницы наверх, Чонгук, подсвечивая себе путь фонариком, начинает осторожно пробираться вперёд. Холл станции, большой и когда-то даже красивый, потонул в грязи. То там, то здесь валяется разномастный хлам, мусор, кем-то брошенные давно изгрызенные местными серыми тварями вещи. Смотря под ноги, чтобы ненароком не запнуться обо что-нибудь и не пораниться, Чонгук вскоре добирается до лестницы, ведущей наверх. Стараясь ступать как можно тише, парень поднимается к решётке и замирает в нерешительности, чувствуя лёгкую нервозность.

Решётка закрыта на замок и опутана цепями для верности, но железные створки за ней приоткрыты. Чонгук гулко сглатывает и делает шаг назад. Он не знает, как в своё время работала система и как должно всё это открываться и закрываться, но чтобы никто и ничто не проникло в обитель спасшихся, огромные железные двери должны быть плотно закрыты, верно? Возникает вопрос: кто и когда двери открыл. А следом ещё куча вопросов. Зачем открыл? Почему не закрыл? Выходил ли за порог? Вернулся или нет? Или вернулся раненым? А давно или недавно?

- Зато ясно, отчего так пахнет кровью, - сам себе шёпотом сообщает Чон.

Кровью тянет оттуда, снаружи. Воображение тут же рисует картину земли, усыпанной разлагающимися трупами в лужах потемневшей засохшей крови. Поёжившись, парень подходит ближе к решётке, вглядываясь в небольшую щель меж дверями, находящимися в паре метров за ней. Там, за пределами метро, сейчас светло. Чонгук даже фонарик выключает, потому что свет, проникающий снаружи, разрушает мрак, освещая покорёженные исцарапанные стены. Словно дикие звери сходили с ума, стараясь всё здесь уничтожить.

«А ещё мне Намджун рассказывал, что когда они выбирались наверх, то видели двухголовых собак», - нашёптывает голос Чимина в голове.

Вообще-то Чонгук сомневался, что Намджун Чимину что-то подобное рассказывал, и на то есть много причин. Во-первых, Намджун неразговорчивый. Во-вторых, Намджун никогда не говорит, что или кого они видели наверху во время вылазок. В-третьих, Намджун общается в основном только со своей командой, в которую входит всё тот же Хосок, пусть ему икается. А вот Чимин туда не входит. Так что Пак либо врёт, либо подслушивал. Но, скорее всего, врёт.

- Я не могу стоять здесь вечность. Скоро меня хватятся, а мне ещё обратно идти. Вот же цель, прямо перед носом. Нужно только сделать шаг...

Разговаривать с самим собой давно вошло в привычку. Когда вокруг царит давящая тишина и лишь гулкое эхо гуляет под низкими сводами, то хочешь, не хочешь, а постараешься как-то «оживить» обстановку. Решившись, Чонгук вынимает из кармана ключ. Сокджин когда-то говорил, что этот ключ универсальный, и им можно открыть любую дверь. С чего он так решил и где этот ключ взял, Чонгук не знает. Зато знает, что будет, если пропажа ключа обнаружится. Замок не ржавый, но скрипучий. Замочная скважина забита грязью. Приходится изрядно потрудиться, прежде чем тот с грохотом падает на пол. Эхо тут же разносится по округе, и Чонгук едва подавляет желание взвизгнуть. Нервы на пределе, так ещё и грохот. Страшно. Очень страшно. И любопытно. Хосок сказал как-то, что если Чонгук будет себя хорошо вести и слушаться старших, то его потом тоже в команду возьмут. Что он будет с остальными ходить в город, чтобы искать нужные вещи, одежду, пропитание, книги, электронику, из которой местные мастера могут сделать, что угодно.

Но ждать - это так скучно.

Самую малость приоткрыв створку решётки, парень проскальзывает к железной двери. Последняя преграда, защищающая от внешнего мира. Всё так же пахнет кровью, из-за чего к горлу подкрадывается тошнота. Намджун как-то сказал, что снаружи все носят противогазы, потому что после катастрофы воздух отравлен, но Чонгук в это никогда не верил, хотя и отмалчивался. Если бы вместо воздуха была отрава, то она давно просочилась бы в метро даже через эти вот незакрытые двери, и все выжившие погибли бы. Но нет, все живы. Значит, воздух нормальный и отравлен не очень-то сильно. Не сильнее, чем когда машины, бензин, выхлопы, заводы и вырубка лесов, хоть как-то очищающих воздух.

- Ладно. Погнали.

Первый шаг. Второй. Третий. Осторожно и медленно. Спешить есть куда, но сейчас лучше не делать резких движений. Чонгук надеется, что в случае чего сумеет спрятаться, ведь его одежда целиком чёрная, ботинки на грубой подошве удобные и для ходьбы, и для бега, и даже волосы и глаза у него чернее ночи. Только кожа бледная, нездорового серовато-зелёного оттенка. Но это нормально, ведь внизу нет мифического солнца. Глаза после полумрака режет с непривычки. Слёзы скапливаются на ресницах, и тошнота из-за запахов становится всё сильнее. Но вот откуда-то налетает ветер, холодный и колючий, больно бьющий по щекам, и в голове проясняется. Чонгук медленно поднимается по ступеням наверх и замирает.

Вокруг... Красиво.

Чонгук понятия не имеет, как было на земле когда-то давно, ещё до аварии и бомбёжки или что там вообще случилось на самом деле. Чон тогда был совсем ребёнком, поэтому понятия не имеет, в чём истинная причина подземного образа жизни выживших, но то, что он видит вокруг, ему нравится. За пределами метро пустынно и очень много места. Покорёженные машины, много обломков и габаритного хлама. Валяющиеся столбы, опутанные проводами. Покрытый рытвинами, ямами и трещинами асфальт, лента которого уходит куда-то вдаль. Перед Чонгуком открытая площадь, вокруг которой множество построек, красующихся пустыми оконными проёмами. И тишина. Абсолютная мёртвая тишина.

- Вау...

Восхищённый вздох сам рвётся с губ и звучит слишком громко в царящем вокруг затишье. Зажав рот ладонями, Чонгук делает робкий шаг вперёд. И ещё один. И ещё. Вскоре парень уже стоит в центре площади, с восторгом осматривая всё вокруг. Он бы с радостью пробежался по улице, наслаждаясь холодным воздухом и тёмно-серым небом, несмотря на то, что оно выглядит так, будто вот-вот свалится ему на голову. Но нельзя. Каким бы сумасбродным Чонгук ни был, он всё равно понимает, что его вылазка очень опасна. Поэтому он разрешает себе постоять на месте ещё лишь пару минут, прежде чем разворачивается, чтобы вернуться в темнеющие пыльные туннели.

Ноги едва не перестают держать. В коленях появляется неконтролируемая дрожь.

У существа тело такое же, как у Чонгука. И, наверное, это существо мужского пола, если этот самый пол имеет место быть. Существо одето совсем легко и, судя по игнорированию ледяных порывов ветра, холода не чувствует. У существа белые волосы и чёрные глаза, жуткие и страшные, из-за чего у Чонгука голос отнимается. Страшнее становится, когда парень понимает, что существо стоит между ним и спуском в метро. Между ним и стенами, что надёжно защитят. Когда существо склоняет голову к плечу и поднимает перед собой руку, поутихшая тошнота резко накатывает снова. Чонгука бы вырвало, если бы не страх, сковавший тело. Оторванная голова собаки, свежая, истекающая кровью и со свисающими кусками мышц и кожи, мяса и шерсти, с которых капает на некогда пусть и пыльную, заваленную хламом, но бескровную каменную плитку, которой выложена площадь. Когда существо делает шаг вперёд, Чонгук готов упасть на колени и начать умолять.

«Господи, не подходи! Пожалуйста, только не подходи!», - мысленно умоляет парень, когда существо делает ещё один шаг навстречу.

Хочется закричать и позвать на помощь, вот только голос всё ещё не слушается, и Чонгук может лишь сделать шаг назад. Дальше от существа. Дальше от спасительного метро. Паника поднимается в душе. Из-за леденящего ужаса перед глазами начинают летать цветные мушки. Но существо вдруг отходит в сторону. Отходит всё дальше и дальше, а после отбрасывает собачью голову куда-то в сторону и статично замирает. Чонгук не знает, что это значит, не знает, игра ли это хищника с жертвой, но каким-то невероятным образом заставляет себя бежать. Срывается с места и несётся к спуску в метро, оббегая существо по дуге. Лишь перед тем, как пролететь вниз по ступеням, Чонгук на секунду оборачивается. Существо всё так же стоит на месте.

И улыбается.

to be continued...