Егэ Литература

А.С. Пушкин «Евгений Онегин» 1831

🎋 ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН - герой романа в стихах А.С.Пушкина «Евгений Онегин» (1823-1831). Блестящий столичный аристократ, последний отпрыск знатного дворянского рода и потому «наследник всех своих родных» (один из них - престарелый дядюшка, в чью деревню отправляется Е.О. в самом начале романа), он ведет жизнь праздную, беспечную, независимую, полную изысканных наслаждений и разнообразных «очарований». «Забав и роскоши дитя», он довольствуется домашним образованием и не обременяет себя службой (в реальной жизни это было практически невозможно). Но Е.О. не просто «молодой повеса», он - петербургский денди, что создает вокруг него ореол исключительности и загадочности. Как культурно-психологический феномен, дендизм «отличается прежде всего эстетизмом жизненного стиля, культом утонченности, красоты, изысканного вкуса во всем - от одежды, от «красы ногтей» до блеска ума». Он предполагает также культ собственной индивидуальности - «соединение неповторимой оригинальности, бесстрастного равнодушия, тщеславия, возведенного в принцип,- и не менее принципиальной независимости во всем» (А.Тархов).

Несомненная внутренняя оппозиционность такого типа поведения («не добиваться ничего, беречь свою независимость, не искать места - все это называется при деспотическом режиме быть в оппозиции»,- разъяснял как раз в»Шв.О. А.И.Герцен) нередко принимала политическую окраску, приводила к вольномыслию, увлечению освободительными идеями. Примером может служить общество золотой молодежи «Зеленая лампа» (ее членом был Пушкин), находившееся в сфере внимания декабристского «Союза Благоденствия». Не случайно описание времяпрепровождения петербургского щеголя в стихотворном сборнике «ламписта» Я.Толстого «Мое праздное время» (1821) стало одним из импульсов изображения дня Е.О. в первой главе.»Швнодушие к чинам и служебной карьере, культ праздности, изящного наслаждения и личной независимости, наконец, политическое вольнодумство образуют внутренне единый комплекс, характерный для поколения 1820-х гг. и запечатленный в образе Е.О.

Разумеется, о вольномыслии героя, о его причастности к околодекабристскому кругу говорить можно было лишь намеками. Но эти намеки многозначительны и красноречивы. Критическое отношение Е.О. к высшему свету и соседям-помещикам, добровольное деревенское отшельничество (своего рода внутренняя эмиграция), облегчение участи крепостных (вполне «декабристский» по духу жест), чтение Адама Смита, бывшего в ходу у декабристов, изображения Байрона и Наполеона - «властителей дум» поколения - в деревенском кабинете Е.О., долгие беседы и споры с Ленским на самые острые и животрепещущие темы современности, наконец, прямое сопоставление Е.О. с вольнодумцем, философом-денди Чаадаевым, упоминание о знакомстве героя с лихим гусаром, декабристом Кавериным, рассказ о его дружбе с героем-автором, опальным поэтом, и готовность Е.О. сопутствовать ему в побеге за границу - все это свидетельствует об истинном масштабе личности Е.О., о его принадлежности к героям времени, остро ощущавшим свою историческую предназначенность и общественную невостребованностъ, мучительно решавшим проблему выбора жизненного пути.