тихие глаза

part 2

Чонгук до блеска затачивал лезвие топора алебастром в отцовской мастерской. Он увлекся настолько, что едва не лишился пальца, чудом успев отвести руку в сторону, когда железка слетела с проушины. Уже ранним утром, с этим самым топором на изготовку, они с отцом шли впереди, расчищая дорогу для остальных. Они казались главными зачинщиками большого восстания, но Чонгук упорно не понимал, с чем оно связано, и уж тем более не имел к нему отношения.

Почему им предстоит убить кого-то по той причине, что не по сезону на деревню обрушился страшный ливень с оглушительной грозой, или ни с того ни с сего ударила молния, убив нескольких телят на пастбище, или, в конце концов, не созрел урожай? Почему?

Нет, Чон не в силах понять, при чем здесь какие-либо люди к необузданной природной стихии, если те не боги, и почему несут опасность для их маленького населения в сто пятьдесят два человека, по последним сводкам переписи.

Было очень темно — хоть глаз выколи. Факелы не зажгли, чтобы заблаговременно не спугнуть тех, кто живет в доме из сосновых колод, наводящем страх на каждого ребенка в деревне, и вызывающем неприкрытый гнев у взрослых.

— Отец, — негромко позвал Чонгук, но тот ничего не ответил, кивком головы подтверждая, что слышит и слушает. — Правду говорят, что ведьмаки наделены божественной красотой, а от одного их взгляда можно утратить рассудок?

Отец сердито вздохнул, продолжая рубить кусты.

— Ты спрашиваешь об этом сейчас, когда даже упоминание об этих людях может заставить рассвирепеть людей? Хочешь, чтобы о нас поползли сплетни, сын?

Больше Чонгук зарекся ничего не спрашивать, ведь после нескольких попыток разведать у родителей хоть что-нибудь о загадочной семейке, что живет на опушке леса — начинались упреки, скандалы и наказания. Зато Хосок не раз рассказывал сплетни, что успел собрать от стариков, приходящих в маленький кабачок, где Чон работает. По его словам, семья, что именует себя Ким, и их дальние родственники, берут свое начало много веков назад. Раньше их были десятки, это люди с нечеловеческой силой, странные, слегка отчужденные, знающие черную магию. Они скрывались среди обычных людей, жили годами в их кругу, когда никто даже не подозревал об их причастности к чему-то мистическому, запретному и искусительному.

Они казались вечно молодыми, их лица — едва распустившийся бутон, а кожа гладкая, словно дорогая ткань. Даже спустя тридцать лет в них пылал огонь, а тело не старело ни на миг, тогда как в окрестных деревнях погибали люди от жуткой болезни: за одну ночь иссыхали, из них выпивали жизнь.

Когда крестьяне поняли, как можно отличать простой народ от притворщиков, истребляющих десятки молоденьких девушек и парней, а именно, по странному цвету глаз, волос и внеземной красоте, все стало очевидным. Их начала отлавливать инквизиция и морить голодом, выпытывая, сколько еще исчадий ада бродит по земле, а после — казнили и сжигали прилюдно. Скрыть свою принадлежность к ведьмам было невозможно. Многие ушли из деревень в лес, но, будучи не приспособленными к подобным условиям, прожили не долго.

Небольшая горстка выживших продолжила род, а некоторые из их потомков дожили до того дня, когда Чонгук следовал за толпой, чтобы вытравить из собственного жилья этих людей, последних ведьмаков.

Он, если честно, боялся этого. Руки подрагивали, ноги волочились с трудом, едва поспевая за отцом. Рядом Хосок, слегка улыбается, теряясь в собственных думах и, кажется, не воспринимая происходящее, как что-то из ряда вон выходящее. А Чонгука мутило, хотелось пойти домой или где-нибудь по пути затеряться, что он и пытался сделать, отделяясь от беснующейся толпы все больше и больше, замедляя темп, но продолжая за ними следовать.

Он какое-то время плелся следом, не зная, куда податься, но, когда в голову ворвалось осознание, что скоро все мирно спящие люди в доме на окраине сгорят заживо — Чон сорвался на бег. Огибая лес на приличном расстоянии от деревенских, разгоняясь на запредельную для себя скорость, рассекая душный предрассветный воздух и царапая руки о колючие кусты, он оказался на месте.

В доме безжизненно, в маленьких окошках ни проблеска света от лампы, ни какого-либо шума.

«Что делать?.. Дальше? Как поступить?»

Вдалеке еще не было слышно приближения односельчан, но они передвигались бесшумно, Чон все равно не услышал бы.

Упав на четвереньки, он стал ощупывать землю на предмет хоть чего-нибудь отдаленно похожего на камень, но там, кроме земли, не было ничего. Времени не оставалось, пришлось идти на отчаянный шаг: Чонгук снял с шеи подаренный матерью кулон, который, по ее словам, отгонял злых духов, крепко поцеловал его, зажмурившись, а затем кое-как в темноте прицелился и бросил в рассеченное рамами окно. Одно из его четвертинок разбилось, и Чонгук тихо взмолился каким-то несуществующим богам, чтобы те услышали его и помоги хотя бы в этот раз.