Воспоминания маленькой пациентки

Спина

Дышать, дышать, дышать… мало кто из людей представляет как это мучительно — не иметь возможность вдохнуть воздух. Мы делаем сотни и тысячи вдохов в сутки, даже не замечая этого. Я тоже не замечала, пока коварная болезнь не лишила меня этой элементарной возможности — втянуть в себя воздух…

Дышать, дышать… я умоляла дежурного врача вызвать реанимацию, где меня могли избавить от мучительного умирания от удушья в ясном сознании. Я знала, что за это придется дорого платить — одиночество в реанимационной палате, сводящий с ума своей монотонностью звук аппарат искусственного дыхания, боль в горле от стоящей в нем трубке… Но все это не казалось таким уж ужасным в сравнении с чувством нехватки воздуха, с которым невозможно было бороться, которое невозможно было терпеть…

Дышать, дышать… уже третий час я жду обещанных реаниматологов… А их все нет. Но я собираю всю силу воли в кулак и усилием воли пытаюсь втянуть в себя воздух. Еще и еще раз…

Дышать, дышать… знакомые шаркающие шаги по коридору… круглое, какое-то детской лицо, на котором всегда загадочная улыбка. Это — мой ангел хранитель, полгода назад этот человек спасал меня, когда все признали это нецелесообразным. В одиночку, сутки он спасал меня, в то время как другие врачи стояли и смотрели на то, как я умираю. Я обязана этому человеку последними 6 месяцами своей жизни. И вот сейчас он приложит все усилия, чтобы дать мне еще 6… пусть хотя бы 6 дней…

Дышать, дышать… сквозь мучительное удушье нахожу в себе силы улыбнуться ему. А он отводит взгляд… Что-то не то — искрой проносится у меня в голове. Не поднимая на меня глаз, он слушает мои легкие, по которым уже почти не идет воздух, считает запредельно быстрый и аритмичный пульс, глубокомысленно рассматривает синие от нехватки кислорода пальцы рук. Он закончил осмотр, встал, я снова героически улыбаюсь ему, хотя он не смотрит на мое лицо. Я готова услышать его «поехали в реанимацию?», но он молчит. Он стоит возле моей кровати, смотрит в пол… Он, ни слова не говоря мне, аккуратно проводит рукой по маминому плечу и… выходит…Дышать, дышать… с того самого момента чувство удушья ассоциируется у меня со спиной в синем хирургическом костюме и с шаркающими удаляющимися шагами… Мой ангел отказался от меня… он сдался… те 10 секунд, которые он шел от моей кровати до двери, навсегда сохранились в моей памяти. Я и сейчас слышу шаркающие шаги, левой ногой чуть более длинный шаг, чем правой. И я сейчас вижу спину в синем хирургическом костюме… спину и крохотное пятнышко зеленки, напоминающее формой осьминога, на ткани чуть выше правой лопатки. Я и сейчас чувствую ужас предательства, который ощутила в тот момент… Ужас от того, что твое сердце еще бьется, но все тебя считают мертвым… Ужас от того, что даже твой ангел-хранитель отказался от тебя… отвернулся… ушел… бросил…

Дышать, дышать… никто не поможет мне победить удушье… никто и пальцем не пошевельнет, чтобы облегчить страдания четырнадцатилетней девочки… ведь у нее рак, ведь она инвалид, зачем продлевать ее страдания — так гуманно объяснят свой поступок врачи. Бог им судья… А мой ангел-хранитель позвонит завтра, чтоб узнать о моем состоянии. Он позвонит и послезавтра, и послепослезавтра… он будет звонить каждый день, с замиранием сердца задавая один и тот же вопрос: «как состояние Гавришевой». А через несколько лет он улыбнется мне своей загадочной улыбкой и скажет, глядя в глаза, впервые после того случая, глядя прямо в глаза «Ирка, я так рад, что ты выжила!». И конечно я прощу ему все… и конечно никогда не напомню о том дне… только по прошествии даже 8 лет, я буду продолжать вздрагивать, когда после теплых встреч он, уходя, будет поворачиваться ко мне спиной…