Я хочу называть тебя «малыш»

 — Но, почему ты против ласковых прозвищ? — Пунн водит пальцем по тыльной стороне ладони своего парня, уютно устроившегося в его объятиях.

— Потому что я так решил, — отвечает Но после секундной заминки.

— Ну же. Скажи мне, почему, — шепчет он в ухо Но и наблюдает, как трепещет парень напротив. Уши Но всегда отличались чувствительностью, и Пунну нравится этим пользоваться.

— Потому... слащаво, — слегка отодвинувшись, Но опускает взгляд на их переплетённые пальцы.

— Но другие пары всё время их используют, — голос Пунна звучит прелестно жалобно, когда он подталкивает Но в плечо. — Это мило. Почему мне нельзя хотя бы изредка называть тебя «малыш» или «любимый»?

— Потому... — Но смотрит куда угодно, только не на своего красивого до чёртиков возлюбленного.

— Это не причина. Давай, скажи мне правду. Почему нельзя?

— Потому что я так сказал.

— Но, объясни мне, почему. Пожалуйста.

— Потому и всё.

— Потому что ты нас стесняешься? — нахмурившись, Пунн убирает руки с чужого тела. — Я думал, всё в прошлом, но ты до сих пор переживаешь, да?

— Вовсе нет! — повернувшись, Но обхватывает руками Пунна. Последнее, чего ему хочется, чтобы Пунн вновь заморачивался по этому поводу. — Я люблю нас. Я люблю тебя.

— Тогда почему мне нельзя называть тебя так? — Пунн притягивает Но ближе и утыкается носом ему в шею.

— Потому что... — Но раздражён, но наклоняет голову, чтобы дать Пунну лучший доступ.

— Прошу, скажи мне, почему. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, — после каждого слова Пунн запечатлевает сладкий поцелуй на шее Но. — Пожалуйста, мой Но.

— Потому что я обожаю, как ты произносишь моё имя, — не в силах унять дрожь и потерявшись в ощущениях, Но выпаливает это и тотчас густо краснеет до кончиков ушей. Он отворачивается, хватает лежащую рядом с ним подушку и со смущённым стоном зарывается в неё лицом.

— Пипец! Я этого не говорил.

— Твоё имя..? — с широко раскрытыми глазами Пунн забирает подушку. Глаза Но плотно сомкнуты, а нос сморщен. — Что ты имеешь в виду?

— Чёрт! Отлично! — уже сболтнув нечто столь неловкое, Но считает, можно признаться во всём. В конце концов, это Пунн, и они одни, так что больше никто не услышит его ванильного трёпа. — Я обожаю, как ты произносишь моё имя. Всех вокруг пускай зовут «малышами», «милыми», «сладкими» или «любимыми». Только мне достаётся «Но», твоим до одурения бархатистым тоном. Я больше всего люблю, когда ты произносишь моё имя так, как можешь только ты.