Страшные истории

Тени под лестницей

Я нашел этот текст в кладовке квартиры, купленной не для себя. Тридцать восемь листов, вырванных из разных тетрадей, — в клеточку, в линейку, с перфорацией и без оной, мятые и ровные — всякие. Они были завернуты в «Литературную газету»: профиль Пушкина — словно портрет на суперобложке. 

Литературка-то меня и привлекла — я люблю читать старые газеты. Я развернул ее — и увидел эту стопку. Начал просматривать — и уже не мог оторваться. 

Это был дневник. 

Очень странный дневник. 

Странный дневник странного человека. 

Да и человека ли?.. 

Вот пишу — и понимаю, что выгляжу сейчас дико неоригинальным. Как можно начинать повествование с такого стандартного хода? Избитый прием, заезженный штамп, пошлятина — где только литераторы не находили чужие рукописи: и в бутылке, и в ванне, и в кармане. 

У меня вот — в кладовке, на полке, заваленной старыми ботинками, заставленной пыльными банками и бутылками. 

Но что делать, если всё, что я рассказываю — правда?! 

Вернее, почти всё. 

Что-то — совсем немногое — я домыслил. Многое поправил. Еще больше выкинул. 

Но суть не изменилась. 

Вот эти листы. Сейчас я смотрю на них, я касаюсь их. Они лежат возле клавиатуры компьютера, и мне хочется отодвинуть их подальше, придавить чем-нибудь тяжелым. А лучше — убрать в ящик стола — на самое дно. И забыть об их существовании. 

Я так и сделаю — но лишь после того, как закончу этот рассказ. 

Мне жутко. Очень жутко. 

Потому, что я верю: в этих бумагах — правда.

* * *

ЗАПИСЬ ПЕРВАЯ 

Зачем я ее послушал? Почему я всегда ее слушаю, хотя, казалось бы, кто она такая? Бывшая жена, чужая жена — раздраженный голос в телефонной трубке. Я даже не знаю, как она сейчас выглядит. 

Она велела разменять трехкомнатную квартиру. 

И я был не против — действительно, зачем мне большая квартира? 

Мне достаточно и однокомнатной, пусть только будет просторная кухня — такая, чтобы можно было там поставить диван. Кухня с диваном — это больше чем кухня. Это уже настоящая комната.