Некоторые люди говорят, что на суицид способны только очень сильные люди, но это не так. Прямо сейчас я сижу в своей комнате и готовлюсь убить себя. Мне не страшно, но я также не чувствую себя сильной. Как раз наоборот, я хочу убить себя, потому что у меня больше не осталось сил на борьбу, на повседневные вещи. Я больше не вижу смысла ни в чем, а ремиссия для меня стала красивой сказкой, мифом. Мне даже стало плевать на родителей, хотя раньше сдерживали меня только мысли о родителях, а точнее об их чувствах. Я знаю, что моя смерть принесет им боль, но я подготовила прощальную записку, в которой прошу прощения за этот поступок. У меня больше не осталось сил ни на что.
Я посмотрела на гору таблеток, которые я высыпала на кровать, а затем взяла в руки стакан с водой.
Почему я выбрала именно таблетки? Наверно, потому что умирать от таблеток спокойнее, чем от чего-то другого. Перерезать вены слишком грязно. Не хочу, чтобы мои родители потом отмывали мою кровь в ванной. Прыгать с крыши также не вариант, потому что тогда родителям придется опознавать в морге мое изуродованное тело. Чтобы себя повесить, нужно к чему-то привязать веревку.
Я взяла в руки несколько таблеток, поднесла их ко рту... И тут зазвонил мой телефон. Сначала я не хотела отвечать на звонок, ведь это уже не важно, но потом я подумала, что человек, который звонит мне, может заволноваться и приехать, тогда убить себя не выйдет. Я взяла телефон: звонила Кэтрин.
- Привет, Кэт.
- Здравствуй, Валери, - ответила мне мама Кэтрин, по голосу можно было сказать, что она плакала, а значит что-то случилось с Кэтрин.
- Что с ней? - спросила я. Самоубийство придется отложить, потому что моя лучшая подруга в беде и, возможно, она нуждается сейчас в моей поддержке.
- Кэт... Кэтрин мертва. Она покончила с собой: перерезала вены.
- Боже... Нет. Нет, она не могла. Почему? - я уже захлебывалась слезами.
- Можешь приехать сюда? - спросила мисис Грэйвстоун.
- Да, я скоро буду.
***
- Кэтрин оставила это, - женщина с заплаканным лицом протянула мне сложенный листок бумаги. - Это прощальная записка. Прочти ее.
- Нет, я не могу, я не выдержу, - сказала я, изо всех сил пытаясь сдержать слезы.
- Возьми. Прочитаешь, когда у тебя будут силы на это. Она хотела, чтобы ты это прочитала.
Я взяла трясущимися руками листок и засунула его в карман своих джинс. Затем я бросилась обнимать миссис Грейвстоун.
- Почему она это сделала? Почему она не попросила помощи? Почему мы ничего не поняли? Это все моя вина. Я со своими проблемами к ней лезла, думала только о себе, - говорила я, захлебываясь слезами. Хотя слово "говорила" в этой ситуации не подходит, я скорее мямлила, чем говорила.
- Нет, дорогая, ты ни в чем не виновата. Она хорошо скрывала свое состояние. Кэтрин всегда была скрытной, тихой, молчаливой.
- Да, но я была ее лучшей подругой, мы знали все друг о друге. Я должна была заметить изменения, я же сама в депрессии, должна была все понять...
- Валери, отправляйся домой, поспи. Уже ничего не изменить. Твои слезы и страдания ничем не помогут. Кэтрин бы не хотела, чтобы ты плакала, - миссис Грейвстоун вяло улыбнулась и убрала прядь волос с моего лица.
Я кивнула, села на свой велосипед и поехала домой. По пути я пыталась вспомнить моменты, когда Кэтрин могла проявлять свою депрессию, она не могла скрыть все, иногда свои чувства сложно прятать.
Люди в депрессии слишком много или очень мало спят, мало или в избытке едят, много размышляют. Только сейчас я понимаю, что ее бессонница и мешки под глазами могли говорить о депрессии. Ее отказы от любимой еды могли говорить о депрессии. Все ее внезапные философские высказывания могли говорить о депрессии. Почему я ничего не поняла? Почему я была так глупа? Все люди совершают ошибки, но эта моя ошибка привела к смерти человека. Если бы я сразу поняла, в чем дело...
Дома я развернула листок. Несколько соленых капель упало на бумагу. Ее почерк... Это последнее, что написала Кэтрин. Я поднесла листок к лицу и почувствовала запах ее духов. Это вызвало новый поток слез.
" Простите меня. Я не могу больше бороться. Мрачные мысли полностью поглотили мой мозг. Я больше не могу испытывать положительные чувства. Не могу радоваться мелочам, как это делают остальные. Я не могу даже просто вставать по утрам. Повседневные дела приносят мне невероятную боль. Если вы любите меня, вы должны меня понять, я не хочу больше страдать. Я не рассказывала вам о своих чувствах, потому что не хотела отягощать вас своими проблемами.
Валери, я должна была защищать тебя, должна была быть сильной. Прости, что оставила тебя. Прости, что не справилась со своей задачей. Надеюсь, ты будешь сильной, не такой, как я, и справишься со своим недугом.
Прощайте, я вас всех очень люблю, не плачьте по мне."
Она не стала говорить никому, потому что считала, что ее проблемы не важны. Она считала, что она не важна. Но почему?
Я посмотрела на оставленную горку таблеток, а затем на свое прощальное письмо. Кэтрин убила себя в день, когда я тоже пыталась убить себя. Иронично. Если бы не ее смерть, я бы покончила с собой. Значит ли это, что ее смерть спасла мою жизнь? Лучше бы умерла я, а не она. Она более хороший человек, она лучше, чем я.
Как же хочется к ней... Таблетки подготовлены, письмо тоже, желание умереть только усилилось. Так почему же я не могу это сделать? Может это чувство вины? Я вспомнила лицо миссис Грейвстоун. По нему можно было увидеть все краски душевной агонии. Что бы чувствовали мои родители, если бы я покончила с собой? Я не могу причинить им боль. Если нужно выбрать кто будет страдать, то пусть это буду я. Я не могу избавиться от боли ценой вечных страданий моих родителей. Я должна жить и бороться.
- Хорошо, Кэтрин, я буду бороться ради тебя и ради моих родителей. Жаль, что ты не смогла, - сказала я, глядя на прощальное письмо своей лучшей подруги, смяла свое прощальное письмо и выбросила таблетки. С завтрашнего дня все изменится, потому что теперь я просто обязана бороться.
