Те же оттенки боли

0.

        Мэдисон выковыривает мешающие чувства из груди тупым столовым ножом, режет руки чудом оставшимися при ней осколками угольно-чёрной души, пачкает одежду густой красной жидкостью, смаргивает соль в глазах. Физическая боль куда приятнее и ярче этой странной звенящей пустоты внутри, появившейся сразу после глупой мыльной оперы между Кайлом и Зои. Следствие одно: теперь Мэдисон прячет за выбеленной улыбкой, безразличностью и поверхностностью совершенно те же оттенки боли, что и Спенсер за своим лёгким сумасшествием.

Это заразно, что ли? Существует вакцина от Кайла Спенсера? Было бы охренительно.

Мэдисон тонет во всём, в этой грёбаной реальности и чувствах, как в глубокой луже, как в болоте с крокодильим дерьмом, которое, какая ирония, когда-то поспособствовало спасению кое-кого очень важного.

Мэдисон кричит в пустоту. Чертовски громко. И злобно.

Катись к чёрту, Кайл. Или полюби меня.
Ну пожалуйста.

***

Мэдисон вычищает кровь и кусочки собственной кожи из-под идеально наманикюренных ногтей, хищно улыбаясь парню за соседним столиком.

Мэдисон слизывает с чьих-то бледных пальцев гранатовый сок.

— Ты не сломана. Ты не разваливаешься. Ты в порядке, верно?

Вопрос из пустоты. Мэдисон пьяна и накурена в хлам, она не совсем уверена в реальности происходящего, но на всякий случай старается не попасться в затягивающий омут обманчиво сочувствующего чужого взгляда, чтобы не сорваться.

— Конечно, сладенький.