"Грозовой Перевал" Эмилия Бронте

Страница 21

— Мне на это не нужно твоего разрешения — я все равно за него выйду. И все-таки ты не сказала мне, правильно ли я поступаю.
— Правильно, если правильно выходить замуж только на один день. А теперь послушаем, о чем же вы печалитесь. Брат ваш будет рад, старые леди и джентльмен, я думаю, не станут противиться; из беспорядочного, неуютного дома вы переходите в хорошую, почтенную семью; и вы любите Эдгара, и Эдгар любит вас. Все как будто просто и легко: где же препятствие?
— Здесь оно и здесь ! — ответила Кэтрин, ударив себя одной рукой по лбу, другою в грудь, — или где она еще живет, душа… Душой и сердцем я чувствую, что не права!
— Удивительно! Что-то мне тут невдомек.
— Это и есть моя тайна. Если ты не будешь меня дразнить, я тебе все объясню. Я не могу передать тебе этого ясно, но постараюсь, чтобы ты поняла, что я чувствую.
Она снова подсела ко мне; ее лицо стало печальней и строже, стиснутые руки дрожали.
— Нелли, тебе никогда не снятся странные сны? — сказала она вдруг после минутного раздумья.
— Да, снятся иногда, — я ответила.
— И мне тоже. Мне снились в жизни сны, которые потом оставались со мной навсегда и меняли мой образ мыслей: они входили в меня постепенно, пронизывая насквозь, как смешивается вода с вином, и меняли цвет моих мыслей. Один был такой: я сейчас расскажу, но, смотри, не улыбнись ни разу, пока я не доскажу до конца.
— Ох, не нужно, мисс Кэтрин! — перебила я. — Мало нам горестей, так не хватало еще вызывать духов и смущать себя видениями. Бросьте! Развеселитесь, будьте сами собой! Посмотрите на маленького Гэртона! Ему ничего страшного не снится. Как сладко он улыбается во сне!
— Да, и как сладко богохульствует его отец, сидя один взаперти! Ты, верно, его помнишь круглолицым крошкой, совсем другим — почти таким же маленьким и невинным, как этот. Все-таки, Нелли, я заставлю тебя слушать: сон совсем коротенький. И сегодня ты меня уже не развеселишь!
— Не стану я слушать! Не стану! — заговорила я поспешно.
В ту пору я верила в сны — да, впрочем, верю и теперь; а в Кэтрин, во всем ее облике, было что-то необычайно мрачное, и я боялась чего-то, что могло мне показаться предвещанием, боялась предугадать страшную катастрофу. Кэтрин обиделась, но продолжать не стала. Делая вид, что говорит совсем о другом, она опять начала:
— Если бы я попала в рай, Нелли, я была бы там бесконечно несчастна.
— Потому что вы недостойны рая, — ответила я. — Все грешники были бы в раю несчастны.
— Нет, не потому. Мне однажды снилось, что я в раю.
— Говорю вам, я не желаю слушать ваши сны, мисс Кэтрин! Я иду спать, — перебила я вновь.
Она рассмеялась и опять усадила меня: я было поднялась уже со стула.
— Тут ничего такого нет, — воскликнула она. — Я только хотела сказать тебе, что рай, казалось, не был моим домом; и у меня разрывалось сердце — так мне хотелось заплакать. Я попросилась обратно на землю; и ангелы рассердились и сбросили меня прямо в заросли вереска на Грозовом Перевале; и там я проснулась, рыдая от радости. Это тебе объяснит мою тайну, да и все остальное. Для меня не дело выходить за Эдгара Линтона, как не дело для меня блаженствовать в раю; и если бы этот злой человек так не принизил бы Хитклифа, я бы и не помышляла о подобном браке. А теперь выйти за Хитклифа значило бы опуститься до него. Он никогда и не узнает, как я его люблю! И люблю не потому, что он красив, Нелли, а потому, что он больше я, чем я сама. Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя — одно; а душа Линтона так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня.
Она еще не досказала, как я уже открыла присутствие Хитклифа. Уловив чье-то легкое движение, я обернулась и увидела, как он встал со скамьи и бесшумно вышел. Он слушал до тех пор, пока Кэтрин не сказала, что пойти за него было бы для нее унижением, и тогда он встал, чтоб не слушать дальше. Самой Кэтрин, сидевшей на полу, спинка скамьи не позволила заметить ни его присутствия, ни ухода; но я вздрогнула и сделала ей знак замолчать.
— Почему? — спросила она, испуганно озираясь.
— Джозеф здесь, — ответила я, к счастью уловив громыхание его тачки по мощеной дорожке, — а следом придет и Хитклиф. Мне показалось, что он стоял только что в дверях.
— Но он не мог же услышать меня с порога! — сказала она. — Дай я подержу Гэртона, пока ты будешь собирать к ужину, а когда все будет готово, позови меня поужинать с вами. Я хочу обмануть свою неспокойную совесть и увериться, что Хитклиф ничего не знает об этих делах. Ведь не знает, нет? Он не знает, что такое быть влюбленным?
— Это он знает, мне кажется, не хуже вашего, — возразила я; — и если его выбор упал на вас, он будет самым несчастным человеком на земле. Когда вы станете госпожой Линтон, он потеряет и друга, и любимую, и все! А подумали вы, как сами снесете разлуку? И каково будет Хитклифу остаться совсем одному на свете? Потому что, мисс Кэтрин…
— Одному на свете! Сносить разлуку! — вскричала она с негодованием. — Кто нас разлучит, скажи на милость? Пусть попробуют. Их постигнет судьба Милона!  Не пойду я на это, пока я жива, Эллен, — ни ради кого на свете! Все Линтоны на земле обратятся в прах, прежде чем я соглашусь покинуть Хитклифа. О, не это я задумала, не это имею в виду! Нет, такой ценой я не согласна стать госпожою Линтон! Хитклиф останется для меня тем же, чем был всю жизнь. Эдгар должен забыть свою неприязнь, должен относиться к нему хотя бы терпимо. Так и будет, когда он поймет мои истинные чувства к Хитклифу. Я вижу, Нелли, ты считаешь меня жалкой эгоисткой; но неужели тебе никогда не приходило в голову, что если мы с Хитклифом поженимся, то будем нищими? А если я выйду за Линтона, я получу возможность помочь Хитклифу возвыситься, я его вызволю из-под власти моего брата!
— На деньги вашего мужа, мисс Кэтрин? — спросила я. — Вряд ли ваш друг окажется так сговорчив, как вы полагаете. И хоть я в этом деле не судья, думается мне, из всех ваших доводов в пользу того, чтобы стать вам женой молодого Линтона, этот — наихудший.
— Неправда, — сказала она, — наилучший! Все другое было ради меня самой — в ублажение моих прихотей; или ради Эдгара — для его удовольствия. А это — ради человека, в котором заключены все мои чувства — и к Эдгару, и к самой себе. Я не могу этого выразить, но, конечно, и у тебя и у каждого есть ощущение, что наше "я" существует — или должно существовать — не только в нас самих, но и где-то вовне. Что проку было бы создавать меня, если бы я вся целиком была только здесь? Моими большими горестями были горести Хитклифа: я их все наблюдала, все переживала с самого начала! Моя большая дума в жизни — он и он. Если все прочее сгинет, а он останется — я еще не исчезну из бытия; если же все прочее останется, но не станет его, вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое, и я уже не буду больше ее частью. Моя любовь к Линтону, как листва в лесу: знаю, время изменит ее, как меняет зима деревья. Любовь моя к Хитклифу похожа на извечные каменные пласты в недрах земли. Она — источник, не дающий явного наслаждения, однако же необходимый. Нелли, я и есть Хитклиф! Он всегда, всегда в моих мыслях: не как радость и не как некто, за кого я радуюсь больше, чем за самое себя, — а как все мое существо. Так вот не говори ты больше, что мы расстанемся: это невозможно и…