The Lust

5

 Как думаешь, это нормально, что я хочу трахнуть своего брата? — Чонгук стоит у окна в кабинете главы безопасности клана Ким Намджуна и задумчиво смотрит на открывающийся перед ним город. Намджун не просто главный головорез клана и тот, кто устраняет любые проблемы и делает всю грязную работу. Намджун, несмотря на большую разницу в возрасте, друг Чонгука и единственный человек в клане, который может обращаться к будущему главе на «ты». Ким разливает виски в бокалы и, подойдя к Чону, передает один ему. — Я думал, ты у нас по девушкам, — усмехается Ким и проходит к креслу. Чонгук подходит к другу и садится напротив. — Я все еще по девушкам, в том-то и дело. А с Юнги...я даже не знаю, — хмыкает Чон. — Это проблема, притом большая, — серьезно говорит старший. — Буду думать, что это просто мимолетное увлечение. Он ребенок, он твой брат, и, вообще, это аморально. — Знаю, — Чонгук зарывается пятерней в волосы и, с шумом выдохнув, откидывается на спинку дивана. — Этот гаденыш и так меня вечно бесил, а сейчас еще больше. Я вчера чуть его не трахнул, если бы мать не пришла, я бы это сделал. У меня будто тормоза полетели. Он выводит меня из себя, я сам не могу понять, чего хочу больше — чтобы он исчез с моих глаз раз и навсегда или оставить его себе и поиграться. Все, что ты перечислил, я и так знаю. Но он блядь, ахуенная, знающая, как себя подать, блядь. — Ты сам его выслал, дал ему свободу. Неужели ты думал, он там налысо побреется и пойдет в монастырь? — смеется Ким. — Он подросток, гормоны взыграли, вот и жил себе там припеваючи. В любом случае, пока не поздно, выкинь его из головы и вышли обратно. Завтра передача власти, потом на тебя свалится работы в два раза больше, чем сейчас, и тебе будет не до него. Одним словом, реши эту проблему. Мы храним и соблюдаем традиции, мы не клан Кимов, которые творят, что хотят. — Не упоминай его при мне! — фыркает Чонгук. — Я разберусь с мелким. Я буду у отца, если что, — Чон встает на ноги и идет к двери. *** Юнги просыпается только к десяти утра и чувствует себя абсолютно разбитым. Ночью он несколько раз просыпался и долго потом не мог заснуть. Стоило заснуть, во сне приходил Чонгук. Только в тех обрывках, которые запомнил Мин, брат его или бил, или обидно обзывал. Одним словом, назвать эту ночь спокойной было нельзя. Мин принимает душ и, надев изодранные джинсы, белую футболку и кеды, спускается на кухню позавтракать. На кухне сидит Мона и, листая глянцевый журнал, попивает латте. Коротко поздоровавшись с сестрой, Мин отпускает прислугу, начавшую накрывать на стол, и сам залезает в холодильник. Водрузив на тост кружочек помидора и ломтик сыра, Юнги отправляет бутерброд в микроволновку на двадцать секунд и, не дождавшись сигнала, достает. Пока Юнги делает завтрак, Мона готовит ему кофе. — Ты вчера поздно пришел, вы так и сидели у Хосока или куда-то пошли? — Мона возвращается за стол и протягивает брату чашку с ароматным напитком. — Угу, — с полным ртом отвечает Мин. — У него сидели. Расскажи мне, как ты тут жила эти два года. Как твои успехи в школе? Я рад, что ты решила в медицинский пойти, — Юнги делает большой глоток из чашки и снова возвращает все внимание бутерброду. — Хорошо все, мне без разницы, где учиться, сам знаешь, нам все двери открыты. Я поступаю чисто для галочки, работать я не собираюсь, — серьезно говорит Мона. — Ну врачи вообще-то жизни спасают, зачем тогда учиться, — искренне недоумевает парень. — Поступи тогда куда-нибудь на филологию. И вообще, ты же не будешь всю жизнь на шее дяди жить. — Почему на шее дяди? Меня будет мой муж содержать, а у него денег на еще семь поколений хватит, — хмыкает девушка, и Юнги хмурится. — Мона, прекрати. Я даже слышать об этом не хочу, — Юнги откладывает недоеденный бутерброд и пристально смотрит на сестру. — А придется. Я выйду за него замуж, я люблю его, и он меня любит, просто он пока этого не понял! А ты должен меня поддерживать! — Мона встает на ноги и, положив руки на стол, обиженно смотрит на брата. — Как можно было влюбиться в это чудовище? Что за чушь ты несешь! И вообще, он твой брат! Даже думать об этом не смей! — еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, говорит Мин. — Я еще не закончил, — возмущается он, но девушка выходит в сад, громко хлопнув дверью. Юнги опускается на стул и, посидев пару минут, решает поехать к Хосоку и развеяться. Мин набирает Хоупа уже из машины, и тот предлагает встретиться в торговом центре. Доехав до молла, Юнги отпускает шофера и, закурив, ждет друга на скамейке. Хоуп прибегает через минут пятнадцать, и друзья два часа слоняются по центру, где единственное, что купил себе Хосок — это кепка. Оттуда они берут такси и едут в пиццерию на окраине города, где, по словам Хоупа, готовят лучшую пиццу в Сеуле. Юнги спорить не хочет, да и, вообще, делать ему нечего, так что он, кивнув, садится в такси и разрешает другу вести его, куда хочет. Хосок не соврал — даже в Токио Юнги не ел такой вкусной пиццы: тонкая хрустящая корочка, соус из свежих помидоров с нежным сыром моцарелла. Умопомрачительный вкус на долю мгновенья будто отправляет Мина в рай. — Как твой братец отреагировал на твой внешний вид? Синяков я не вижу, а это уже хорошо, — Хосок своими словами снова возвращает Мина обратно на землю. «Чуть не выебал, а я только рад бы был», — думает Юнги. — Поприкалывался и все, — отвечает другу Мин и помешивает лед в своем фраппе. — И я поверил, — Хоуп откладывает недоеденный кусок и серьезно смотрит на друга. — Я не знаю, как тебе это сказать, — Юнги взгляда с бокала не поднимает и нервно мнет пальцы под столом. — Скажи, как есть, — выпаливает Чон. — Когда я пришел от тебя, он уже был у меня в комнате, а потом что-то произошло, — Мин осекается, думает пару секунд. — Потом он был близко, очень близко. Блять, Хосок, я не знаю, что за хуйня там произошла, но я чуть не поцеловал его, и это пиздец. Хоуп, округлив глаза, смотрит на друга, и Мин видит, что тот ищет правильные слова, но, кажется, так их и не находит. — Ты сам хотел правду, вот я тебе и сказал, — бурчит уже куда-то в свой фраппе Юнги. — Ахуеть, — говорит Хосок и просит счет. Еще час парни гуляют по району, Хосок требует рассказать в деталях обо всем, что произошло в комнате Мина, усиленно машет руками, издает нечленораздельные звуки и снова ставит Мина в тупик своей реакцией. Хоуп считает, что это нормально. То, что Чонгук домогался Юнги, и последний был не против, по мнению Хосока, вполне себе нормальное явление. Правда, Хосок добавляет, что надо быть осторожным и не поддаваться больше, а о прошлом не думать. Что случилось, то случилось. Юнги внимательно слушает размышления друга, а потом, взглянув на часы, просит его вызвать такси. Уже темнеет, и если Юнги быстро не доедет до дома, то Суран станет ворчать, про Чонгука Мин даже думать не хочет. Такси обещает приехать только через полчаса из-за пробок в центре, и Хосок сбрасывает звонок. Он предлагает Юнги выйти на дорогу и поймать попутку. Так как из-за пиццы они забрели на окраину города, а между домов машину не найдешь, парни решают выйти на шестиполосую трассу недалеко и уже там остановить такси. Так они и идут медленно по обочине, высматривая вдали такси и продолжая обсуждать последние новости. Вдруг взгляд Мина привлекает небольшое пятно ближе к середине дороги, и Юнги, прибавив шаг, идет в сторону новой находки. Мин останавливается на обочине и видит, что пятно — это ползущий по асфальту пес. Собаку, видимо, совсем недавно сбила машина, и она ранена. Пес отчаянно скулит и продолжает ползать, оставляя за собой кровавый след, на верную гибель прямо под колеса пролетающих мимо на огромной скорости автомобилей. Юнги цепляется рукой за запястье друга и кивком показывает на несчастное животное на трассе. Хосок думает пару секунд и понимает, что выбежать на трассу за собакой рискованно для их собственной жизни. — Черт, черт, черт, — носится вокруг Хоуп. — Его же сейчас размажут по асфальту. Как же нам остановить движение?! Еще один автомобиль пролетает в метре от раненного пса, и Юнги не дышит, пока не видит, что собаку он не задел. Мину кажется, его сердце сейчас остановится, он жмурится, стоит очередной машине пролететь мимо, и молит Бога помочь ему спасти собаку. — Давай смотреть и слушать, когда не видно машин и не слышно звука мотора, я выбегаю на дорогу, беру его в руки и отбегаю, — говорит он Хосоку. — Ты совсем охренел? Это шестиполосая трасса! Я не знаю, откуда кто вылетит! Не думай даже! — кричит ему Хоуп, но Мин уже идет в сторону пса и всматривается вдаль. Юнги игнорирует крики друга, и стоит очередному автомобилю скрыться вдали, как он бежит на всех ногах к псу и хватает того в охапку. Собака — щеночек еще, у нее перебита одна из лап, и из раны сильно идет кровь. Мин прижимает пса к груди и бежит обратно к другу. Он уже перебежал третью полосу и только вступил на четвертую, как откуда не возьмись на трассу прямо перед парнем вылетает черный джип. В следующую секунду Мин слышит громкий удар, скрежет металла и звук разбивающегося стекла. Потом наступает абсолютная тишина. Хосок закрыл глаза сразу же, стоило автомобилю вылететь на трассу, и теперь боится их открыть. Хосоку страшно, что стоит поднять веки, и он увидит на асфальте кровавую кашу, что когда-то была его другом. Но вечно так продолжаться не может, и Хоуп, открыв глаза, сразу же выдыхает: Юнги жив. Мин так и стоит с прижатым к груди псом и испуганно смотрит на остановившийся в метре от него джип. Автомобиль от резкого торможения развернуло, и в него сзади въехал, видимо, следующий за ним другой внедорожник. В результате у внедорожника помят капот и разбито лобовое стекло, а у джипа огромная вмятина позади. Чудо, что водитель успел вывернуть руль и, главное, тормознуть машину. Оба водителя выходят из машин, второму для этого приходится выйти со стороны пассажирской двери, и осматривают свои автомобили. Хосок срывается с места и бежит к Юнги. В этот момент к разбитым машинам подъезжает черный роллс-ройс Фантом, из которого никто не выходит. Хоуп замечает, что на трассу больше ни одна машина не выезжает. «Наверное, предупредили об аварии и заторе», — думает Хосок. Тем временем в салоне роллс-ройс: — И какого черта это было? — спрашивает Техен у своего шофера, телохранителя и лучшего друга Ким Сокджина. — Обе машины разбиты. Едем дальше без охраны, или прикажешь свернуть? — отвечает Джин. — Свернем, с японцами без охраны встречаться, потом слушать сутки наставления моего отца. Сил нет. Выйди узнай, что случилось, точно ли не нападение, — бросает ему Ким и тянется к мобильному. Джин выходит из автомобиля и идет к машинам. Через пять минут он возвращается. — Мальчишка на трассу выбежал, пса спасал, — докладывает Джин. — Надеюсь, он мертв, — не отрываясь от телефона, говорит Ким. — Испортил мои планы, испортил имущество. Тогда Техен не подозревал, что он ему еще и жизнь испортит. — Жив, — говорит мужчина и заводит автомобиль. — Постой, — Техен отбрасывает телефон на сиденье и открывает дверь. — Это небезопасно, вдруг провокация, — пытается образумить его Джин. — Вы же перекрыли трассу, расслабься, — усмехается Техен и, выйдя из авто, идет к своим людям. Юнги надоело слушать ор взрослых мужчин о том, что он идиот и только что поставил под риск не только свою жизнь, но и жизнь окружающих. Будто Юнги сам этого не знает. — Ты бы собаку убил! — в сотый раз оправдывает свои действия Юнги и сбрасывает с себя руку Хосока, пытающегося оттащить Мина от мужчин. — А это железо! Его можно починить! — не унимается паренек. — Знаешь, сколько это железо стоит? — Мин, наконец-то, поворачивается к недавно подошедшему к ним мужчине и только открывает рот, чтобы ответить, но замирает. По тому, как сразу, опустив головы, отходят другие мужчины, Мин понимает, что перед ним стоит не просто какой-то парень. Но не это главное. Юнги знает его. Мин теряется, даже делает шаг назад, сильнее прижимает затихшего пса к груди и не может оторвать взгляда от него. Это он. Это его Юнги рисует бессонными ночами вот уже столько лет. Эти темно-каштановые волосы, четко выраженные скулы, медового цвета глаза, смотрящие сейчас с прищуром, и пухлые губы, ровно той формы, которую придумал и выводил на своих набросках Юнги. Но это ведь не может быть правдой. Как можно быть настолько похожим на выдуманного персонажа. Так ведь не бывает. Юнги ведь никогда его не видел. Как так произошло, что в современном Сеуле стали оживать картины… Мин думает, наверное, автомобиль все-таки задел его, и от удара у него помутнел рассудок, но он чувствует себя прекрасно и никаких следов от удара на себе не наблюдает. Юнги кажется, он теряет опору, будто земля уходит из-под ног, он, пошатываясь, прислоняется к чужому авто и пытается надышаться. Ни Хосок, ни незнакомец не понимают, что происходит с вмиг затихшим парнем, и удивленно смотрят друг на друга. Парень красив, невероятно красив, и Юнги думает, что он даже красивее того образа, который сам себе придумал Мин. И это их единственное отличие. — Так ты знаешь, сколько тебе придется заплатить за удар? — переспрашивает парень, и от его хриплого, глубокого голоса Юнги снова шатает. — Тебе плохо? — вдруг смягчается мужчина. — Да, нет, — Юнги лихорадочно ищет, за что бы зацепиться взглядом, лишь бы не смотреть на него, перестать разглядывать, но мужчина подходит ближе и становится вплотную. Воздух вмиг тяжелеет, и хотя они стоят посередине продуваемой всеми ветрами трассы, Мин не может дышать. — Думаю, кое-кому хуже, чем тебе, — усмехается Техен и указывает взглядом на зажатый в руках Мина комочек. — Поехали, отвезем его к ветеринару. Мин удивленно хлопает ресницами и, разинув рот, смотрит на парня. Юнги будто превратился в бесформенное нечто, которое не то что говорить, даже соображать в присутствии этого странного парня не способно. Мин должен бы отказаться, должен вызвать такси и уехать с Хосоком, но он послушно следует за мужчиной в его машину и тащит за собой друга. Техен сам не понимает, что творит. Он вышел из машины, чтобы надавать пацану по ушам, в результате усадил его в роллс-ройс и везет его пса к ветеринару. Когда Техен подошел к орущему на его лучших убийц мальчишке, он не знал и не думал, что паренек окажется таким интересным. У него мятного цвета волосы, самый необычный цвет глаз из всех, что видел Техен, и такая нежная, тонкая, будто вовсе прозрачная кожа: казалось, тронь, и она разойдется по швам. Но не это главное. Этот паренек, прижимающий к груди покалеченного пса и измазавшийся в его крови, уверен в своей правоте. Несмотря на то, что он чуть не погиб, он спас жизнь, и он прав: ее точно не купить. Техен пока не очень понимает, что происходит, и почему то, что этот мальчишка сидит рядом на расстоянии вытянутой руки, вызывает такую бурю эмоций внутри. Несмотря на макияж и попытки казаться взрослее, Ким уверен, пацан еще учится в школе. Он маленький совсем, хрупкий и испуганный, сидит, поглаживает пса по голове и шепчет ему ласковые слова на японском. Техену вдруг хочется быть этой собачкой, чтобы эти длинные и тонкие пальцы также прошлись и по его волосам. Ким отворачивается к окну и усмехается своим мыслям. Но долго не смотреть на нового знакомого не получается. Он будто манит. Техен снова возвращает все свое внимание к мальчугану и залипает на бледные коленки, выпирающие из дыр в джинсах. Друг мальчишки сидит рядом с водителем и, нахмурившись, смотрит на дорогу, а Техену хочется чтобы все исчезли, и в салоне авто остались бы только он и паренек. — Я заплачу, — вдруг бурчит мальчуган. «Собой, заплати мне собой», — орет голос внутри Техена. Ладони зудят от желания прикоснуться, нет, Техен не извращенец и не по малолеткам, но эта кожа, она словно магнит, коснуться бы хоть на секунду, почувствовать ее под подушечками пальцев и запомнить это ощущение. Его бы забрать себе, держать в своем доме и смотреть. Пусть занимается своими делами, слоняется по огромной квартире, а Техен будет смотреть и наслаждаться. Это какое-то граничащее с безумием эстетическое удовольствие. — Проехали, просто не выбегай в следующий раз на трассу, — подавив в себе все свои проснувшиеся желания, говорит Ким. — Как тебя зовут? — Юнги, — парень поднимает глаза и смотрит на Кима. — Техен, — говорит мужчина и не может оторвать взгляда от широко распахнутых глаз напротив. Техен больше не видит испуга в чужих глазах, и это его радует, но он не видит там и особого интереса, и это напрягает. — Что делать с ним будешь? — Ким указывает взглядом на пса. — Заберу себе, — бурчит Мин. — Если брат… если родители разрешат, — грустно добавляет парень. — А как назовешь? — спрашивает Техен. — Хосок, — улыбается Мин и сразу же получает недовольный крик и удар по колену с переднего сиденья. Юнги открыто и звонко смеется, а Техен смотрит и думает, что он только что окончательно и бесповоротно пропал. — Если тебе не разрешат его взять, я заберу, — Техен тянется к внутреннему карману пиджака и достает визитку. — Держи, позвонишь мне. — Серьезно? — Юнги, зажав в руках визитку, не веря, смотрит на парня. — Ты будешь за ним ухаживать? — Буду, — отвечает Техен, не реагирует на смех Джина и упивается искорками счастья, которые он видит на дне чужих и прекрасных глаз. Мин выдыхает, окончательно расслабляется и уже рассказывает псу на японском про то, какой Техен отличный парень. Только Техен японский знает и, слушая, улыбается. Машина останавливается перед лучшей ветеринарной клиникой города, и Юнги тянется к дверце. — Только позвони мне, — говорит Техен. — Даже если возьмешь пса, позвони мне. И Юнги кажется, что это уже не просьба. От пробирающегося под кожу взгляда Техена хочется прикрыться. Юнги ежится, легонько кивает в ответ и покидает салон автомобиля. Мин бежит к клинике за Хосоком и даже не оборачивается, хотя уверен, что за тонированным стеклом за ним так же наблюдают медового цвета глаза. Стоит парню скрыться за вращающейся дверью, как Техен просит Джина выехать. — Что за благородство, не узнаю тебя, — не удерживается Джин. — Знаю, ты падок на симпатичных, но этот — ребенок совсем, да и не в твоем вкусе. — Я хочу этого ребенка себе, поэтому, после того, как напишешь на меня заявление в полицию по развращению малолетних, добудь мне на него информацию, — Техен откидывается на спинку сидения автомобиля и прикрывает глаза. *** Собачку врач советует оставить в клинике на пару дней. Хосок оплачивает все лечение и отмахивается на заверения Юнги, что он все вернет. Хоуп вызывает шофера и довозит Мина до его дома. Весь двор особняка забит автомобилями, а это значит, что у Хьюна гости. Мин решает пройти в дом через задний двор, чтобы не пугать гостей дяди окровавленной футболкой. Вот только это оказывается плохой идеей, так как Хьюн дает фуршет у бассейна, и Мин попадает прямо в эпицентр приема. Вокруг бассейна расставлены столики, и то тут, то там ходят разодетые и общающиеся между собой гости. Юнги сразу же пятится назад, надеясь остаться незамеченным, и упирается в мощную грудь. Мину не надо поворачиваться, чтобы понять, кто это. Чонгук хватает его под локоть и утаскивает в закрытую беседку в саду. — Где ты шлялся? — рычит брат. Ни привет, ни пока — ничего. — Гулял, — отвечает Мин и изучает носки кед, лишь бы на старшего не смотреть. В памяти все еще свежи его прикосновения, вспарывающий кожу взгляд и жар, исходящий от такого близкого и далекого тела. — Это что, кровь? — Чонгук касается подушечками пальцев разводов на футболке. — Чья это кровь? Мину кажется, он даже слышит нотки беспокойства в голосе брата. — Собачки, ее сбила машина, я ее спас, сейчас она в клинике, потом я хочу забрать ее. Если можно… — тараторит без остановки Мин. — Я не оставлю ее тут, я заберу в Японию, ты можешь не беспокоиться. — Нет, — Чонгук говорит, как рубит, и Юнги не понимает, к чему именно было это его «нет». — Иди, приведи себя в порядок и спустись к гостям. — Слушаюсь и повинуюсь, — цедит сквозь зубы Мин и идет в дом. В гостиной он сталкивается с одетой в красивое вечернее платье Моной и даже зависает от того, насколько сильно выросла сестра. Мона превратилась в красивую молодую девушку, и Мина это пугает настолько же, насколько и радует. Пугает, потому что Мона одержима Чонгуком, и разоделась она точно для него. Юнги и думать не хочет о планах сестры и очень сильно боится брата и его реакции на все это. Мин поднимается к себе и, приняв душ, натягивает на себя шорты. Потом Юнги достает из кармана джинсов визитку и валится в постель. Чонгук не заметит его отсутствия, людей внизу и так хватает, а Юнги устал, и вообще, ему хочется думать о Техене. Мин переписывает номер с визитки в свой телефон, но, так и не решившись позвонить, засыпает. *** С утра весь дом стоит на ушах. Сегодня «коронация» наследника и главы клана. Хьюна и Чонгука нигде не видно, значит, большую часть дня Юнги проведет спокойно. Суран носится по дому, долго разговаривает по телефону и принимает поздравления. Мероприятие назначено на шесть вечера и должно пройти в здании Jeon Foundation. Присутствовать на передаче будут только мужчины, поэтому Суран и Мона останутся дома и после «коронации» будут принимать гостей. В пять часов Юнги поднимается наверх, чтобы надеть любезно купленный для него Суран специально для этого случая костюм. Синий вечерний костюм из шерсти и шелка от Etro, с фирменным узором пейсли, которым декорирована подкладочная ткань, сидит на Мине, как влитой. Юнги причесывает волосы и с сожалением вынимает из ушей серьги. «Отцу будет приятно, а мне не сложно,» — думает Юнги и спускается вниз к ожидающей его машине. Юнги не знает, что он здесь делает, не знает, почему жизнь сложилась так, что у него просто напросто даже нет права голоса. Ведь так хочется сказать, что увольте, господа, давайте без меня. Сказать им всем, что он не хочет быть на «коронации», он не хочет смотреть на триумф Чонгука, он вообще хочет быть за тысячи километров отсюда. Хочет в свою квартирку, к Таро, которому и объяснять ничего не надо, и который точно не заставит Юнги делать что-то не по своей воле. Но это все мечты и желания, в реальности Юнги — марионетка, которой распоряжаются, как хотят. Мин стоит перед дверью и не хочет ее открывать, ведь стоит войти, и он окажется там, где возвысится Чонгук и падет сам Юнги. После «коронации» этот зверь разорвет сдерживающие его цепи и вырвется на свободу, а потом будет некуда скрыться, не за кем спастись. В огромном зале первого этажа фонда около двадцати мужчин. Юнги замечает отца и Чонгука в самом конце зала, рядом с ними стоит Чимин, остальных, на ком успел остановить свой взгляд Мин, он видит впервые. Юнги идет в сторону отца, по пути почтительно кланяясь гостям. Он знает, что все эти люди, собравшиеся в зале, руководители различных кланов и притом не только из Кореи. Юнги даже не смотрит на лица, а просто на автомате глубоко кланяется каждому и переходит к следующему. Уже на подходе к своей семье Мин кланяется стоящему справа от Чонгука и последнему в ряду мужчине и, подняв глаза, замирает. Перед ним стоит его вчерашний знакомый. Техен тоже его узнал, вот только, если последний себя ничем не выдает, Юнги несколько секунд не может взять себя в руки и так и таращится на него. Мин чувствует, как плавится кожа на лице с левой стороны и понимает, что проебался. Чонгук это секундное замешательство заметил. — Начинаем, — громко объявляет отец, и Мин наконец-то отходит от Техена. Юнги видит, как прожигает Кима взглядом Чонгук, и как с усмешкой в глазах отвечает ему Техен. Мину кажется, что эти двое, вцепившись, рвут друг другу плоть и разбрасывают ошметки по залу. Но в реальности они, скрестив свои взгляды, молчат. Юнги поражается тому, что никто кроме него не видит эту странную картину, не чувствует насколько наэлектризован воздух в комнате. Кажется любая искра, и весь зал, все здание, взлетит на воздух. Чонгука подзывает отец, эта странная немая сцена заканчивается, и Юнги с облегчением выдыхает. Весь ритуал Мин пропускает, он полностью уходит в свои мысли, ни разу не поднимает взгляда и не смотрит ни на Техена, ни на Чонгука. Вот только теперь у Юнги горит кожа на лице с обеих сторон. Сразу после коронации Юнги уезжает домой, точнее он сбегает. Перед зданием огромная пробка, созданная гостями Хьюна, Мин не дожидается шофера и, сев в первое попавшееся такси, уезжает. Благодаря тому, что дом полон гостей, ему удается незаметно прошмыгнуть в свою комнату. Юнги стаскивает с себя костюм и после душа, нацепив одни спортивные штаны, валится на постель. Юнги разрывает изнутри, и ему не терпится уже поделиться с Хосоком и рассказать ему о том, кого он встретил на «коронации». Мин допоздна общается с Хоупом, а потом голодным ложится спать. Еда не стоит того, чтобы спуститься вниз и столкнуться с кем-то, с кем бы не хотелось. Мин просыпается глубокой ночью от стойкого ощущения, что он в комнате не один. Стоит глазам привыкнуть к темноте, как он видит стоящую у окна фигуру брата. Чонгук замечает, что младший проснулся, подходит к постели и останавливается рядом. Юнги садится на кровати, долго трет глаза и вопросительно смотрит на брата. — Поздравляю, — сиплым голосом говорит Мин. — Серьезно? — усмехается Чон и садится на постель. — Поздравляешь меня с вступлением в должность? Это ведь твой самый страшный сон, и он пару часов назад превратился в реальность, — Чонгук двигается ближе к брату, и Юнги отползает к изголовью. Чон только ухмыляется и, обхватив парня за щиколотку, рывком тянет на себя, впечатывая в постель своим весом. — Пусти, — хрипит Юнги и пытается спихнуть с себя брата. Но Чон соединяет его запястья и одной рукой вжимает их в подушку над головой парня, второй рукой он фиксирует чужое лицо и, приблизившись, опаляет его горячим дыханьем. — Пусти, — повторяет Мин и пытается ударить брата коленом, но тот только сильнее вжимает его в кровать. Мин затихает и всматривается в глаза напротив. Он видит на дне зрачков Чонгука клубящуюся ненависть переплетенную с желанием, и Юнги не понимает, чего именно хочет брат: потопить его в своей крови или трахнуть. Но страшно не от этого, страшно, что Мин чувствует, как от близости Чонгука, от его прикосновений в крови разливается жар, тело чутко реагирует на брата, а мозг бьет тревогу, кадрами поднимает из самых глубин сознания все те издевательства и унижения, которыми щедро одаривал Мина старший, и требует выползти из-под него, отпихнуть от себя. Мина рвет на части от войны между телом и разумом, и последний выигрывает. — Я буду кричать, — шипит Мин, и Чонгук смеется. — Давай, кричи, — Чон проводит губами по шее паренька и делает то, о чем мечтал еще позавчера: впивается в шею губами, а потом и зубами. Юнги бьется под ним, как рыба, попавшаяся в сеть, хрипит, просит отпустить, но Чонгук продолжает кусать и сосать желанный участок кожи, впитывает в себя чужое отчаянье. — У меня для тебя новости, целых две новости, и обе прекрасны, — наконец-то, отлипает от его шеи Чон и впивается взглядом в испуганные глаза. — Во-первых, ты больше не вернешься в Японию, более того, ты эту страну больше никогда не покинешь. — Нет, — шепчет Мин одними губами. — Да, мой маленький. Ты больше никуда от меня не денешься. Будешь со мной рядом до конца своих дней, будешь прислуживать главе клана, что-то типа мальчика на побегушках. Я понял, что выгнать тебя, отправить заграницу — это не наказание, а счастье для тебя. Я тебе счастья дарить не намерен, не заслужил. Ты мой звереныш, и я тебя не отпущу, — каждое слово Чонгука будто вспарывает нутро, Мину кажется, что он давится своей же разодранной плотью. — Чонгук, пожалуйста, — оставив попытки выбраться, просит Юнги. Мин смотрит так, что будь в Чонгуке хоть капля сострадания, его бы пробрало. Но в Чонгуке одна темнота, он даже не знает, что такое сострадание. — «Пожалуйста» что? — язвит Чонгук, и Юнги понимает, что проиграл. Во взгляде старшего ни капли сочувствия. Там одна сворачивающаяся в спирали темнота, и Юнги видит себя на дне, но точно не на поверхности. — Умоляю, не делай этого, отпусти меня. Юнги чуть не плачет, дергается, когда чувствует смыкающиеся вокруг горла пальцы, думает, Чонгук все-таки его придушит, избавит, наконец-то, от мучений. Чон сильнее сжимает пальцы, наслаждается гримасой боли на чужом лице, нагибается и слизывает соленые дорожки, чувствует, как Юнги под ним бьет крупная дрожь. Чон расслабляет хватку, и Мин сразу зарывается лицом в подушки. — Уходи, пожалуйста, — хрипит младший. — Уходи. Ты мне отвратителен. — Смирись. Чем быстрее, тем легче тебе будет, — говорит Чонгук и встает с постели. В следующую секунду в него летит подушка, которую он ловко ловит и отбрасывает в сторону. Юнги присаживается на постель и смотрит так, будто он способен убить Чонгука одним своим взглядом. И если Юнги думает, что он сейчас смотрится устрашающе, Чонгука картина перед ним только веселит. Юнги похож на котенка, выпустившего коготки, но по факту он все равно котенок. — Я не смирюсь, — вдруг твердо говорит Мин. — Я скажу отцу! Только подойди ко мне, я скажу ему, что ты меня домогаешься! Я всем расскажу! — угрожает Юнги. Чонгук только улыбается, снова подходит к постели, и Мин с нее сползает, отходит в противоположный угол комнаты. Чон цепляет взглядом наливающийся красным засос на шее брата и думает, что хотел бы еще понаставить таких же, по всему телу этого принявшего боевую позу пацана. — Откуда ты знаешь Ким Техена? — вдруг меняет тему старший, и Юнги тушуется. — Ниоткуда… — Юнги старается не выдавать себя, но чувствует, что у него это не очень хорошо получается. — Больше, чем непослушание, я не люблю, когда мне врут, — Чонгук сдвигает брови на переносице, а потом медленно обходит кровать, подходя все ближе к вжимающемуся в угол парню. — Я не вру! — кричит Юнги и, сорвавшись с места, бежит к двери. Юнги вылетает в коридор и, не успев добежать до лестницы, падает на ковер, прижатый к нему Чонгуком. — Не ври мне, сученыш, я знаю, что вы знакомы, я не идиот, — шипит Чонгук. — Собака, он помог мне с собакой, — говорит Мин и пытается выбраться. Чонгук отпускает мальчугана и встает на ноги. — Если увижу тебя с ним рядом или узнаю, что вы общаетесь, я тебе шею сверну. Понял? — Юнги знает, что это не просто угроза, но уже плевать. — Ревнуешь? — Мин поднимается с пола и прислоняется к стене напротив брата. Смелость испаряется сразу же, стоит Чонгуку оттолкнуться от стены и подойти вплотную. Старший очерчивает пальцами чужой подбородок, проводит по губам и спускается к шее. — Я прислугу не ревную, — шепчет Чонгук. — Но если начну подозревать, что ты под моим носом блядствуешь, позоришь фамилию, то я надену сюда ошейник, — Чонгук царапает шею мальчика. — Будешь носить его всегда, и все будут знать, что у тебя есть хозяин и даже этот сукин сын Техен. Юнги задыхается от возмущения, нервно сжимает и разжимает кулаки, так хочется стереть эту самодовольную улыбку с чужого лица, и именно тогда Мин замечает, идущую в их сторону Суран. Чонгук к ней спиной, поэтому мать не видит. Юнги не хочет жить с Чонгуком, не хочет ему прислуживать, и он готов на все ради этого. Решение приходит само собой. Такое Чонгуку не простят. Ну или Юнги. Мин поддается вперед и впивается в губы брата поцелуем. Чонгук может и теряется от такого напора, но быстро включается и отвечает младшему жестким поцелуем, нарочно задевает языком штангу на чужом языке и давит сверху. — Чон Чонгук, — слышат парни голос матери. Чонгук прищуривает глаза, смотрит несколько секунд на брата и улыбнувшись ему своей самой убийственной и многообещающей улыбкой, делает шаг назад. Юнги не поднимая взгляда, бежит в свою комнату и запирается. Суран так и стоит в трех шагах от сына, ошарашенно уставившись на него.