silence of the voices

истерика, любовь и душевные эльфийские разговоры

Вечерами... это на самом деле часто случается вечерами. Холодными – осенними; с янтарным закатом над прекрасным Гринвудом. Или теплыми – цветущим летом, когда нередко можно встретить русалок среди прибрежных зарослей, бормочащих себе под нос какую-то русалочью серенаду.
Вечера... никто в семье, даже сам Майки, не любил вечера. Вечерами приходили гости: тролли, феи, эльфы и те самые русалки... с изумрудными хвостами и ослепляющими огненно-рыжими волосами. Русалки плавно плавали по дому, разглядывая хозяев со всех сторон. Майки не любил, когда его рассматривают, поэтому каждый раз, ловя на себе незнакомый взгляд, опускал голову вниз, укрываясь своими длинными волосами цвета темной ночи. Иногда гости начинали разговаривать, задавать глупые, по мнению Майки, вопросы, ответ на которые крылся где угодно, но не в словах.
– Почему они считают тебя ненормальным? – однажды полюбопытствовал эльф у Майки, обводя взглядом полупустую комнату. Майки мог лишь промолчать, вновь прячась за неубранными волосами, потому что все эльфы имели за собой привычку – смотреть собеседнику в глаза. 
Люди всегда крутились вокруг Майки. Особенно странные дяди, интересующиеся всеми подробностями происходящего в жизни мальчика. Последний дядя, что приходил неделю назад, может, неделю с половиной, был усатым, в очках. После него родителям Майки приходилось выбрасывать кучу скомканных листов, а самого Майкла до скрипа зубов раздражал этот отвратительный хруст мнущейся бумаги. Именно в тот день Майки не сдержался и, громко сказав «Прекратите! Я не могу здесь больше находиться!», шумно потопал к себе в комнату, чуть не свалившись с достаточно крутой лестницы.

– Медведь? – неловко спросил эльф, часто моргая и боясь прикоснуться к миловидной игрушке. 
– Да, это мне Джерард...
– Эй, мелкий, шуруй обедать! – в комнату без стука вошел брат мальчика и, заметив направление взгляда Майки, посмотрел сначала на него, а затем на белого медведя в розовом платье с рюшечками. Самодовольно задрав подбородок, он подошел к Майклу и прошептал ему на ухо:
– Твоему другу нравится медведь, верно? 
– Д-да... – неохотно, дрожащим голосом, еле выдавил из себя мальчик. 
– А понравится ли ему это? – тонкими пальцами Джерард взял с комода несчастного плюшевого медведя и так же аккуратно и бережно начал отрывать медведю висящую на одной нитке лапу. Ухо. Затем глаз-пуговку, который Джерард когда-то с любовью пришивал.
– Остановись! Д-джерард! Не делай, прошу! – Майки вскочил с кровати и попытался выхватить у брата игрушку, но тот поднял ее настолько высоко, что младшему не оставалось ничего кроме того, чтобы умолять и присмыкаться. 
– Эх, такой наивный, мелкий! Почему же тебе не помог твой эльф? – делая отвратительный акцент на «эльф», съязвил Джерард. 
Майки молчал.
– Я спрашиваю: «Почему?!»
– Его не существует, Джерард, не существует! Д-да, да, его просто нет! Он не может помочь, если его нет! Отдай, пожалуйста! – окончательно впадая в истерику и срывая голос на последних словах, кричал Майкл. Он хотел, чтобы услышала мама, соседка. Да хоть кто-нибудь, лишь бы его брат прекратил делать такие ужасные вещи. Он не понимал, за что. Он любит Джерарда. Джерард – единственный брат Майкла, и он не видит причин не любить его, в отличие от самого Джерарда, который любую мелочь сочтет за причину ненавидеть Майки. 
– Ладно, братик, плачь, – сказав эту пару слов, он неспеша покинул комнату с белыми стенами, белыми шкафами, белой кроватью и таким же бледным, как и комната, братом. Майки обессиленно упал на пол и тихим криком сказал:
– Я, черт возьми, люблю тебя, люблю, Джерард!
– Любишь? – повторил эльф, мирно наблюдавший за идиллией.
– Да, – сиплым голосом, полным уверенности, ответил он.
– А он тебя?
– Нет.
– Почему ты так считаешь? – эльф заправил выпавшую белоснежную прядь за острое и длинное ухо, которое вызывало у Майки исключительно восхищение и изумление. Почему-то, ему тоже хотелось иметь такое обворожительное лицо, такие же острые уши и такой же шелковый, бархатистый голос.
– Я... Он относится ко мне, как к самой бесполезной вещи на свете!
– Майкл! – озадаченно восклицает эльф. – К тебе относятся так лишь потому, что именно ты так считаешь!
– Ты живешь в другом мире, здесь все иначе; никто не примет сумасшедшего, даже если тот себя таковым не считает.
– Ты не сумасшедший.
– Ты – моя фантазия.
– Нет.
– Да.
– Я знаю лучше, кто я.
– Наверное.
– Джерард не переставал любить тебя. Вы все еще братья, вы все еще лучшие друзья. Стоит пережить этот момент, и он поймет свою детскую глупость.
– Я люблю тебя, Фрэнк, – жалобно прошептав это, Майки забрался к эльфу на колени, пытаясь убедить себя – его реальность есть всеобщая действительность.