Клетка

Шанс

  Гермиона проснулась в отличном настроении, это было тяжело не заметить. А вот я открыл глаза с огромным трудом, голова трещала от большого количества выпитого алкоголя. Грейнджер разгуливала по квартире, обмотанная полотенцем, и напевала смешную мелодию себе под нос.

Почему она счастлива? Неужели из-за меня? Может, я не такая уж и бесполезная груда костей, как говорил отец. Вдруг я способен дарить кому-то радость?

Мысли уносили меня вихрем, даже похмелье не спасало от их обилия.

— Ты можешь все время не думать, а просто наслаждаться моментом. — Она взъерошила мои волосы, ответив на все мои внутренние вопросы сразу. Словно понимала, о чем я думаю, читала это во мне. Чувствовала, что ли.

Она смерила меня снисходительным взглядом и по-матерински тепло улыбнулась мне:

— Малфой, на то он и Малфой, — она сказала это с непримиримой для меня нежностью, так, что какое-то непонятное чувство захлестнуло меня с головой. Грейнджер уже копошилась на кухне, гремя посудой, а я все думал и думал: что-то изменилось. Я чувствовал это. Ощущал, как ничего прежде. Не знаю, что именно, но я не хотел это менять.

Мы отправились на работу, конечно, по отдельности. Я занялся отчетом по «Меджикбилд», разгребая завалы, накопившиеся за это время. К обеду я проанализировал последние за год финансовые отчеты, оставался один невыясненный момент: из штаба ежегодно перечислялась огромная сумма денег непонятно куда. Я просмотрел все документы, но ответа так и не нашел. Придется идти к Грейнджер. Пусть разберется с этим дерьмом сама. Я вплотную подошел к кабинету, занеся руку, чтобы постучать.

— Ты могла обратиться ко мне, мы не чужие люди, — раздраженно повествовал знакомый голос.

— Мы не общались лет пять, наверное, — небрежно бросила Грейнджер. Кто же с ней в кабинете? Вломиться или послушать до конца? Хотя ответ уже пришел на ум. Любопытство взяло верх, и я остался у двери.

— Ты не общалась, ты, а я все это время ждал от тебя хоть малейший знак, — жалко твердил мужской голос.

— Послушай, я не знаю, чего ты себе напридумывал...

— Нет, это ты послушай, сколько он тебя продержит там, неделю, две, а потом, как надоешь, он выкинет на улицу, как очередную игрушку. Это Малфой, Гермиона, он, конечно, хороший парень, но напрочь повернутый. И ты, и я это знаем. Такие понятия, как забота и сострадание, ему не знакомы.

Настала многозначительная пауза. Я не был зол, мне было интересно, чем это все закончится. Отчасти рассказчик был прав, мне не нужна была ни семья, ни дети. Я и сам прекрасно справляюсь, но что-то в его словах задело меня.

— Блейз, он твой друг... — с тоской в голосе сказала Грейнджер.

— Вот именно, не делай вид, что знаешь его лучше, чем я. Он — мой друг, а ты — моя женщина, и мне важно знать, что такого есть у него, чего не могу дать тебе я. — В нем кричало отчаяние, но меня это не заботило нисколько. Моя женщина. Вот что ошарашило меня по полной. Я знал еще со школьных времен, что Блейз был влюблен, но даже мне, своего близкому другу, он не говорил ни слова. По слухам, мне доходило, что они пытались жить вместе, но она ушла. Причина была неизвестна. Помню лишь, что он был разбит, таким его никогда не видел.

— Послушай, Гермиона, ты знаешь, как я к тебе отношусь, я готов на многое, нет, на все. Прошу, собирай свои вещи и...

— Нет, — строго отчеканила она.

— Почему? Чем я, черт побери, хуже. — Он ударил кулаком по столу.

— Ты просто не он, — меня оглушили ее слова. Я стоял как в полном шоке. Что она имела ввиду, что хотела этим сказать?

— Он погубит тебя, — мне порядком начинала надоедать эта комедия. Еще чуть-чуть и я сам поверю, что такой подонок. Я раскрыл дверь.

— Какой милый спектакль, — я ехидно улыбнулся испуганному другу.

— Малфой... — Он глубоко вздохнул.

— Где же ваша многословность, милый друг? — я заинтересованно уставился на него. — Спасибо за подготовленное представление. Надеюсь, мисс Грейнджер понравилось, а теперь актерам пора на антракт, — я процедил последние слова сквозь зубы, схватил его за края пиджака и вытолкнул из комнаты, — аплодисменты потом, благодарный зритель. Иди, помощничек, — я сказал так, что только он мог это слышать.

— Что ты здесь разыгрываешь? — сказал Забини, как только захлопнулась дверь.

— Могу спросить то же и у тебя. — Вся эта ситуация веселила меня, а вот его не особо, видимо.

— Выгони ее, — совершенно серьезно сказал мулат.

— Что, прости? — я засмеялся ему в лицо. — Думаешь, она прибежит потом к тебе?

— Именно, а я впущу. Она для тебя лишь игрушка, ты же видишь, как я схожу с ума. С того самого утра, как ты рассказал о ней, Малфой.

— Позволь мне решать, кто она для меня.

— Ох, не смеши меня, влюбился, небось? Наверное, любишь ее с курса так четвертого, а? Как и я.

— Я — не ты. В этом мы с Грейнджер солидарны. Проваливай, — я толкнул его к выходу.

— Мудак.

Вся эта ситуация несказанно злила меня. И я решил выместить злость на первом попавшемся человеке, интересно, кто бы это мог быть?

— Как скоро ты собиралась мне об этом сказать? — Я открыл дверь ногой и с неменьшим шумом так же захлопнул ее за собой.

— Что именно? — она слегка оторопела, но продолжила разгребать бумаги на столе.

— Что ты трахалась с Блейзом? — это вырвалось само по себе, я не хотел именно так это подавать. Она на миг застыла.

— Все было не совсем так, — щеки стали пунцовыми.

— Вы размножались почкованием?

— Ты учил биологию?

— Не уходи от ответа, Грейнджер!

— За это баллы Гриффиндору не начислят, могу не отвечать, — она испытывала мое терпение.

— Ты не можешь просто ответить? — я начинал выходить из себя. Слишком часто это происходит, когда она рядом. С завидной стабильностью.

— Ты ревнуешь? — она спросила это совершенно серьезно, будто вылив на меня ведро холодной воды. Я ревную? Это подействовало как успокоительное. Я мигом стал непробиваемым, как скала.

— Нет, — бесцветно ответил я.

— Вот и отлично, а то я уже испугалась, — ее лицо смягчилось, — пойдем домой, а я сделаю пасту с морепродуктами, как ты любишь. — Она распустила тугой пучок, превращаясь в домашнюю Грейнджер, а мою злость словно рукой сняло. И как только она успела выучить, что я люблю?