Кошка, которая умела плакать (Книги 1 и 2 + Аудиокнига)

8. ЗЛОПАМЯТКИ (ч.1)

Нет существа страшнее, чем наэйрианец, у которого пытаются украсть его Путь.

Феллшиор Двуязыкий

    Зрительный зал погрузился во тьму. Ирсон Тримм поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее. С высоты его «режиссёрской ложи» овал сцены казался старинным серебряным блюдом, застланным по центру салфеткой из тёмно-серого элиданского кружева. Строгий, лаконичный узор, сплетённый из дуг и тонких, похожих на лезвия, стрелок, навевал мысли о паутине в углах древних склепов. Декорации отменно создавали настроение. Они изображали часть Серебряной площади города Бриаэллара. Слева, изваянная из дымчатого стекла и тусклого металла, холодно поблескивала статуя Веиндора Милосердного в облике призрачного дракона. Справа уходили во тьму кулис ступени его же храма, по традиции сложенные из могильных плит. На них уже расположились актрисы: Талия Мурр ан Камиан – рыжая звезда чердаков и подвалов (проездом из Бездны) – в роли Воинствующей Справедливости и скромная дебютантка по имени Твана Анот, представляющая очередную жертву жестокосердия слуг Милосердного (на элиданской границе у неё конфисковали брошь с душой любимой маменьки). Вокруг них, как мышки-вафи, подбирающие крошки после поминальной трапезы, сновали зрители. Некоторые заговаривали с Талией, но она только отмахивалась. Ей было не до того – спектакль вот-вот должен был начаться.

    – А вот и наша прима-балерина, – завидев Инона, буркнул Ирсон.

    Этот жрец выводил его из себя. Поначалу Инмелион вёл себя на удивление прилично – видимо, маневр с перекраиванием тела налара произвёл на него должный эффект. Он был суховато вежлив, очень внимателен и даже не заикался о том, что намерен украсть у Талии и Ирсона их приключение. Казалось, что он раскаивается в своей ксенофобской вспышке и хочет загладить вину. Но потом... потом мудрый, благовоспитанный, добродетельный и отважный жрец Милосердного наглядно продемонстрировал, что помимо достоинств, присущих его расе, он обладает и всем букетом её недостатков.

    Идея спровоцировать веиндороненавистников нравилась Инону только до тех пор, пока он не понял, что одна из ролей в представлении отведена ему самому. Жрец поджал губы и заявил, что не намерен ломать комедию.

    – Почему же комедию? – пытаясь перевести всё в шутку, спросил Ирсон. – Мы же, вроде, трагедию решили ставить?