Шагая между деревьями, Пригоршня глядел на юг. За кронами не было видно ни горизонта, ни темной полосы над ним, оставалось лишь гадать, что там происходит.
– Ворон, слышишь? – окликнул он идущего впереди наемника. – А что это за Аэродром такой? Это реальный аэродром, да? Военный? А то гражданские вообще-то аэропортами называют.
Ворон не реагировал, но Пригоршня упрямо продолжал:
– И когда мы там будем? Не молчи, ответь на вопросы!
– Да, бывший аэропорт, – заговорил наемник. – Там живут... вольготно. Будто не в Зоне. Кабаки есть, гостиница.
– Ого – гостиница! Ну ладно, а выбросы? Вот последний – там же куча трупов должна остаться, какая уж тут вольготность?
– Там три убежища: в вышке Ведьмака, под зданием управления и под ангаром, который называют Ареной.
– А людей много? В Зоне вообще, как я вижу, глуховато. Толп как-то не видно.
– Постоянных поселков мало, в основном временные лагеря сталкеров. Аэродром – самая крупная точка в северной части Зоны.
– И сколько там народу живет?
– Не знаю. Много.
На пути то и дело встречались свободные от деревьев места: то чаща такая, что и не продраться, то проплешина, поляна или просека. Двигаясь вслед за Красным Вороном, Пригоршня подумал о Роберте Титомире. Если наемник прав, майор совсем недавно здесь проходил. Пригоршне он всегда напоминал старый армейский нож: остро заточенный, но с легкими выщерблинами. Тот еще тип. И он собирался Пригоршню с Витькой убить! Просто взять и отдать местным бандитам. Он даже деньги заплатил, чтобы избавиться от своих собственных людей. Такое не прощают. Как, интересно, Титомир отреагирует на появление Пригоршни в Зоне? Пожалуй, сейчас для майора солдат из Комплекса будет просто дополнительной парой рук и ног, которую можно использовать...
Красный Ворон свернул, огибая небольшую поляну. В центре ее торчал пень, очень корявый и очень черный, с гнилой дырищей вверху. Над пнем густой стаей вилась мошкара. Наемник снова ступил под тень деревьев, шагая уверенно и ровно. Влажная листва и хвоя под ногами почти не шуршали. В лесу все застыло, тишина здесь стояла какая-то неземная.
Шаги Ворона глухо доносились спереди, едва слышные сквозь шелест палой листвы. Пригоршня поморщился, дернул ворот куртки на горле – тот давил, мешал дышать. Воздух был влажный, густой, как в бане, деревья маячили серыми столбами. Как они близко – обступили со всех сторон, сдвигаются, давят. Он медленно переставлял ноги, шаря вокруг взглядом. Частило сердце, дышать было тяжело – не просто тяжело, он уже задыхался. Пространство сжималось вокруг него, небо нависло над головой тяжелой крышкой. Крышкой гроба! Пригоршня упал на колени, схватился за грудь, захрипел. Рядом кто-то есть... человек... наемник... тоже стоит на коленях. Держится за горло, качается. Рот разевает – пытается что-то сказать. Шевелятся губы. Пригоршня не слышит, уши заложило. Хотя что-то еще может разобрать...
– Стреляй!
– Куда?! – хрипнул Пригоршня.
– Просто стреляй! Ну!
Это было последнее, что Ворон сумел выдавить из себя, и потом боком свалился в траву, дергая ногами.
Что-то маячило в воздухе позади. Пригоршня ощущал его как темное облако: объект без глаз, рта, но опасный, угрожающий. Он не мог повернуться, он даже не мог достать из-за спины автомат или силовую винтовку. Слабеющей рукой взялся за пистолет, потянул из кобуры. Мир-гроб смыкался над ним и давил на грудь. Ворон бился в судорогах, скрюченная рука царапала землю. Лицо перекосило, левая половина обмякла, а правая исказилась в дикой гримасе. Левый глаз налился чернотой.
Пригоршня достал «Грач», хотя пальцы почти не слушались, кое-как поднял и вдавил спусковой крючок.
Выстрел ударил по ушам. Он моргнул.
Все изменилось мгновенно. Гроб раскрылся, крышка его взлетела вверх и стала светло-серым осенним небом. Расступились деревья, мир раздался вширь. Он стоял на коленях возле поляны, рядом Красный Ворон пытался сесть. Пригоршня еще хватанул ртом воздух, хотя с дыхалкой было уже нормально, и повернулся к поляне.
К ее центру двигался большой шар дыма. Клубясь, подлетел к пню, завис. Донеслось тихое шипение, от шара к дырке в пне потянулась дымная струя – прямо внутрь. Пригоршня выпучил глаза. Будто включился пылесос: тугим потоком шар быстро засосало в недра пня, он съежился и пропал. Над пнем снова появилась стая мошкары.
– Аномалия «дымовуха», – сказал Ворон, двумя руками прижимая к груди «Галац». – Редкая сволочь. От нее паника, потом удушье или сердце отказывает.
– «Дымовуха», – повторил Пригоршня, выпрямляясь. И как он раньше не понял – это ведь не мошкара там летает! Черные точки, крапинки, крошечные сгустки... Аномальное излучение.
– Дальше идем, – Красный Ворон с трудом выпрямился.
– Нет, стой. Там возле пня... Видишь, в траве?
Ворон вгляделся.
– Ничего не вижу.
– Там лежит что-то. Арт «дымовухи», правильно?
– Я ничего не вижу, – повторил наемник, – но если там что-то есть, то это артефакт «липучка». Подходить к пню близко нельзя, разве что веткой... «Липучку» лучше забрать. Не помешает.
– А что он делает? – Пригоршня шагнул к дереву и отломал длинную ветку.
Вблизи арт выглядел как кусок влажного пластилина с вкраплениями мелких блестящих кристаллов. Легким облаком его окутывали быстро снующие черные мушки. Когда Пригоршня осторожно поднял его на ладони, облако почти скрыло кисть.
– Прилепи на кожу, – посоветовал Ворон. – Поближе к голове, на плечо или сзади на шею. Действует пару суток, если попадешь под пси-излучение, поможет. Пошли, бандиты сзади.
Он зашагал прочь от поляны, и Пригоршня поспешил следом, крутя «липучку» в руке. Мягкая, липкая – пристает к пальцам, как новенький скотч.
– А от выброса спасает?
– Нет, только от аномалий. «Пси-мешок», «контролер», «дымовуха»...
Пригоршня подумал-подумал, да и шмякнул «липучку» себе на загривок, прямо под линией волос. Надавил – она прилипла, – стал отдирать... хорошо, однако, прилипла. Сорвать можно, но надо приложить заметное усилие. Ладно, пусть висит.
Ворон на ходу резко свернул и остановился за деревом. Махнул рукой, и когда Пригоршня шагнул к нему, показал вперед. По лесу спешил человек в грязных штанах и с голым торсом, грязные волосы свисали на плечи. Он быстро хромал, наклонившись вперед, будто зверь, вынюхивающий добычу. И громко сопел.
– Зомбарь, – прошептал Пригоршня на ухо наемнику, поднимая «Вихрь». – Валим клиента?
Качнув головой, Ворон положил ладонь на автомат, опустил стволом к земле и шепнул:
– Я его знаю.
– Ого! – удивился Пригоршня.
– Алекс Борисов. Нормальный бродяга... был.
– Кто же его в измененного превратил?
– Аномалия «псион» так действует. Или ее арт, «блик», хотя он больше зомбирует. Еще на некоторых Волна может повлиять.
– Что, и Темная Волна способна превратить в измененного?
– Да, но редко.
Пригоршня поежился, представив, что парни в Комплексе не погибли, а стали измененными, и ему пришлось бы их гасить. И Витьку тоже. Черт, получается, даже хорошо, что друг умер! Если бы понадобилось стрелять в него, как бы он после себя чувствовал? И так на душе паршиво было, хуже некуда.
Когда бродяга скрылся между деревьями, Ворон подождал еще немного и снова пошел вперед.
– Много тут таких? – спросил Пригоршня, шагая следом.
– Нет. Этот к «маяку» двинул.
Наемник показал в том направлении, куда ушел зомбарь. Пригоршня прищурился. Вдалеке между кронами маячил столб света. Просто тусклый столб, отчетливо видимый на фоне медленно темнеющего неба. Он на полкилометра возвышался над деревьями.
Ворон добавил:
– Аномалия «маяк», туда всегда сходятся измененные. Он для них вроде лампы для мошкары. Собираются вокруг, топчутся, пытаются протиснуться ближе к центру. Луч идет от углубления с янтарной жидкостью.
– А артефакт у «маяка» есть?
– Даже два. Один называется «перламутр», с виду, как мутный шарик. При сильном ударе повышает температуру. И второй арт, «сироп», такая вязкая янтарная лужица в центре аномалии. Красивая, из нее бьет тот луч. Измененных она и завораживает. Если в «сироп» что-то макнуть, а потом высушить, оно становится очень твердым.
– Укрепление межатомных связей, – прозвучало в голове, и Пригоршня вздрогнул. Прошептал едва слышно:
– Ты можешь не так резко включаться?
– Что ж мне, свистеть сначала? Привыкай.
Голос был вялый, говорил агент неразборчиво – мямлил, язык заплетался. Нелегко ему там: нога сломана, еще и вожак-измененный ранил, а ухаживать за Химиком некому.
– Так, все, заткнись, – прошептал Пригоршня. – Я хочу узнать до конца про «маяк».
Красный Ворон уже заканчивал рассказ:
– «Маяк» то появляется, то исчезает. Обычно пару-тройку дней держится в одном месте, потом возникает в другом. Измененные начинают тянуться туда, потом на новое место... Так и слоняются толпами. Но часто они гибнут, стоя вокруг «маяка», если из него вылетает «перламутр». Сгорают.
– Короче, к «маяку» мы не пойдем, – заключил Пригоршня.
– Если ничего не задержит, утром будем на Аэродроме. Сейчас Лысый холм, там на вершине есть высокое дерево. Я залезу, посмотрю, не видно ли сзади людей Горбуна. Потом дойдем до ручья, до него от холма недалеко. К тому времени стемнеет, переночуем на берегу.
– Спроси, какой план действий на Аэродроме. Что конкретно он собирается делать, и что, по его мнению, делать тебе.
– Ворон, еще узнать хочу, – заговорил Пригоршня, перешагивая через торчащий из земли корень, – что мы делаем, когда придем на место? План действий у тебя есть?
Наемник остановился на краю небольшой проплешины между деревьев, оглядел ее и пошел в обход. Что он там заметил подозрительного, Пригоршня не понял, но спрашивать не стал.
– Никакого плана нет, – сказал Ворон. – Приходим на Аэродром, ищем научников и майора.
– Понял? Все просто, – пробормотал Пригоршня, и Химик ответил:
– Насчет плана еще поговорим. Кстати, я опять видел, пока спал... То есть видел, как вы двое идете по лесу. И какой-то темный летающий шар.
– Это аномалия «дымовуха». Подглядывал, гад.
– Я тебе уже объяснил: это от меня не зависит. Но теперь понятно, что вместе с аудио от тебя ко мне стало доходить и видео. Удивительно, впервые сталкиваюсь с таким. Интересно, какая пропускная способность канала между «партнерами»? А что, если через него можно целиком перекачать сознание? Залить на другой носитель, а?
Новость не радовала, Пригоршня ощущал себя на все более коротком поводке у агента, но сделать с этим пока ничего не мог и решил не тратить нервные клетки почем зря. Видео так видео. Значит, еще один повод побыстрее избавиться от «партнера», для чего ему, выходит, нужен Ведьмак.
– Это, наверное, потому, – проартикулировал он почти неслышно, шагая в паре метрах за Красным Вороном, – что я иммунный. Из-за этого и «партнер» у меня неправильно работает.
– Может быть. Знать бы еще, что иммунность к выбросам означает с физиологической точки зрения. Возможно, дополнительные нейросвязи в мозгу? Их у тебя больше, чем у обычных людей.
– Это приятно. Значит, я крутой.
– ...Или наоборот, связей гораздо меньше, отсюда и стойкость к выбросам.
– А сейчас обидно было.
Поели на ходу, запивая чаем из фляжки, а потом деревья поредели, и впереди замаячил покатый холм, заросший травой, с гладкой лысой вершиной, посреди которой торчала высокая акация. Поднявшись к ней, Красный Ворон стянул рюкзак.
– Жди, – бросил он, расстегивая плащ.
– Ты уверен, что стоит лезть? Там же везде лес, что ты разглядишь?
– Лес не сплошной, много полян и просек. Если люди Горбуна прямо позади, в просветах увижу.
Сбросив плащ на землю, Ворон достал деревянную шкатулку и мазнул на десну то, что в ней хранилась. Вещество это ярко поблескивало, напоминая холодное пламя, и было явно аномальной природы.
Пока наемник карабкался, Пригоршня обошел толстое дерево кругом. Со всех сторон от холма стеной стоял лес, но на юго-востоке, куда они двигались, виднелся просвет, издали смахивающий на неширокую длинную долину между пологими склонами. Приложив ладонь козырьком ко лбу, он внимательно оглядел ее, оперся рукой на акацию и сказал:
– Тихо тут. Ненормально так. Чудно́ и тихо.
– И это странно, – откликнулся Химик. Слабый голос его немного дрожал. – Обычно после выброса в Зоне начинаются всякие пертурбации.
– Чего начинается?
– Изменения. Движуха. Меняется локализация аномалий, иногда что-то сдвигается... ландшафт то есть.
– Как ландшафт может меняться? Холмы, что ли, туда-сюда скачут?
– Звучит фантастично, но вообще-то иногда действительно бывают крайне странные подвижки. Один раз исчез крупный лагерь сталкеров вместе с частью леса, на краю которого он находился. Известный случай.
– Да это байки.
– Нет. Зона порождает много всяких легенд, но это – задокументированный случай, потому что в том лагере находились двое агентов ООН. А я знаю, потому что к нам приходил доклад про тот случай, чтобы мы дали научное резюме.
– И Полесье, ну, Блуждающий город – тоже задокументированный случай? А я думаю, сказка это.
– Пригоршня, ну, боже мой! Полесье реально существует... то есть существовал... а может все же существует. Уж это точно известно, там были жители, лодочная станция, фабрика игрушек, музей... Но сейчас мы говорим совсем о другом. Выбросы часто порождают крупные миграции местного зверья. Такой процесс называют «гон». Иногда после выброса большие стаи перемещаются в новые ареалы, иногда просто несутся сломя голову десятки километров. А сейчас – тишина. Непонятно.
Вверху зашуршало, и Красный Ворон спрыгнул на землю. Натягивая плащ, сказал:
– Они рядом.
– Видел их? – вскинулся Пригоршня.
– Да. Идут по следу.
– Так линяем!
Ворон набросил на плечо лямку рюкзака и вдруг резко повернулся.
– Э, ты чего... – Пригоршня отступил, но наемник схватил его за руку, поднял ладонью кверху. Там розовела россыпь мелких пятен. Красный Ворон отпихнул от себя руку, будто змею, и спросил:
– Откуда это?
– В смысле? Я понятия не имею. Что это вообще такое?
– След аномалии «ветрянка». Чего ты касался рукой?
– Ничего. Или нет, я на ствол оперся. Вот на это дерево!
Они уставились на акацию. В одном месте на коре было несколько бледно-розовых бугорков, будто следы болячки.
– И что? – у Пригоршня внутри похолодело. – Что это такое?! Ты же сам по стволу карабкался! Касался его!
Ворон оглядел себя и ответил:
– Я залезал с той стороны, а ствол толстый. Этого места не касался. Не заражен.
– А я чем заражен?!
– Эй, что происходит? О чем вы говорите?
– Бежим! – наемник сорвался с места, взметнув полами плаща.
Пригоршня бросился за ним. Слетев по склону, вломился в редколесье. Догнал Ворона и крикнул:
– Что я подцепил?!
– «Ветрянка» размягчает ткани, – бросил Ворон, не поворачивая головы. – Несколько минут – и начнешь мякнуть.
– Мякнуть?!
Слово было очень неприятное, пакостное слово, гадкое.
– О, черт! – высказался Химик. – Действие, обратное «сиропу». Ослабление межатомных связей.
– И что делать?!! – Пригоршня и сам не знал, у кого это спросил – кажется, у них обоих.
Красный Ворон, сосредоточенно глядя перед собой, чтобы не споткнуться или не врезаться в дерево, ответил:
– Если быстро, то можно смыть проточной водой. Один сталкер, Санька Нагаец, на моих глазах растекся слизью.
– А-а-а, не пугай меня! Просто смыть?!
– Да. Но быстро. Не перенеси заразу дальше на тело.
– Я стараюсь!
Он бежал, отставив руку в сторону, чтобы не цеплять зараженной ладонью одежду. Химик, пока они с наемником перебрасывались громкими репликами, тоже что-то говорил, но его было почти не слышно. Пригоршня несся, как лось, далеко выбрасывая длинные ноги, взбивая палую листву в желтые смерчи, круша лежащие на земле ветки, и едва успевал лавировать между деревьями.
– Левее! – крикнул Ворон, сворачивая, и почти сразу они вылетели к просеке, по которой тек ручей. Широкий, бурный, почти что небольшая речка.
– Ныряй! – наемник взрыл каблуками землю на берегу.
Легко сказать! Ручей, хоть и широкий, был неглубоким, в прозрачной воде отчетливо виднелись камни и земля. Но Пригоршню это не остановило: на ходу скинув автомат с силовой винтовкой, сбросив куртку, он рухнул в воду. Об один камень ударился коленом, о другой – плечом, и к тому же въехал в дно подбородком. Вода была на удивление теплой, Зона знает почему, не может быть такой вода осенью в лесном ручье, тут явно не обошлось без аномальщины. Встав на колени, он принялся полоскать руку в воде. Он булькала и плескалась. Вытащил руку, поглядел – пятна на месте, хотя стали бледнее. И чешутся. Действует, зараза! Пригоршня схватил со дна камень и принялся тереть ладонь. Сильно, до боли, обдирая кожу. Перед глазами стояла картина, как он растекается слизью...
Когда приступ паники схлынул, он снова отважился поглядеть на ладонь. И выдохнул с облегчением – пятна исчезли. Пригоршня еще пополоскал руку в ручье, отшвырнул камень и встал, тяжело дыша. Осмотрел ладонь внимательнее – точно, нету.
Пронесло.
Он вышел на берег. Красный Ворон сидел, поджав ноги, в пол-оборота к нему, и смотрел на землю у своих ног.
– Я чистый! – сказал ему Пригоршня, светясь улыбкой от уха до уха. – Смыл заразу!
Наемник что-то пробормотал в ответ. Пригоршня отошел от ручья, стягивая рубаху. Надо побыстрее отжать всю одежду.
Только сейчас он заметил развалины за ручьем, раньше не до того было. Черный камень, похоже, гранит... гранит вообще бывает такой? Крупные угловатые глыбы, выложенные полукругом, напоминали часть основания башни или чего-то подобного. Нижнюю часть постройки скрывал кустарник, вверх карабкались языки густого темно-зеленого мха, а в расщелине между глыбами росло деревце.
– Я видел воду, – заговорил Химик взволнованно. – Это поразительно, но я точно ее видел. Прямо передо мной, струилась и плескалась. Ты понимаешь, что это значит? Визуальный поток от тебя уже накладывается на мой собственный!
– Ну, и чему ты радуешься? – Пригоршня запрыгал на одной ноге, снимая брюки. – А если он совсем наложится, ты своими глазами вообще перестанешь видеть?
Близилась ночь, между деревьями залегли глубокие тени. Останки черного здания зловеще маячили на другой стороне просеки. Пока Пригоршня отжимал одежду и собирал разбросанное оружие, Химик говорил:
– Нет, по-моему, у меня в какой-то момент получилось притушить картинку от тебя. А потом она опять появилась. Не уверен, надо еще попробовать, но думаю, что смогу это контролировать.
– Что-то, агент, у тебя голос, как у зомби.
– Мне хуже. По-моему, температура поднимается. Надо градусник принести, я не захватил из медпункта, а ходить тяжело. То отключаюсь, то в себя прихожу. И где теперь вожак прячется, непонятно.
– Эх, – вздохнул Пригоршня. – Лечись тогда, что тут скажешь. Кстати, что за черная домина там, видишь? Развалина, то есть.
– Явление того же порядка, что и твой силовик.
– В смысле?
– Неизвестно. Мы не знаем. В Зоне иногда находят подобное, чаще всего – у Петли. А иногда оно появляется там, где раньше не встречалось.
Одевшись, Пригоршня еще раз оглядел ладонь и повернулся к Красному Ворону. И понял: что-то не так. Тот сидел в прежней позе, наклонившись вперед. Сброшенный плащ комом лежал позади него вместе с рюкзаком и «Галацем». Наемник слегка раскачивался. И бормотал.
– Ворон, что случилось? – Пригоршня зашагал к нему. – Давай, отрывай жопу континуума от земли. Я промок, а уже темнеет. И холодает, надо что-то думать, заледенею же.
Глянув через плечо Красного Ворона, он обомлел. Перед наемником на земле поблескивала лужа темной ртути метрового диаметра. Или не ртути, но чего-то похожего. Наподобие жидкого серебра, из которого состоял робот-убийца в одном старом фильме, только более тусклого, почти черного. Ворон глядел в лужу и бормотал. Испуганно так. Жалобно. Пригоршня присел рядом.
– ...Свинцов. Сашка Свинцов, откуда ты? Ты же умер, я видел. Они тебя в «прорве» растворили. Кост! Марина! Маринка!
Губы Ворона едва шевелились, он говорил глухо, невыразительно, но такая тоска была в его голосе, такая внутренняя боль, что Пригоршня поежился.
Запекло в затылке, сначала он испугался, потом сообразил: там «липучка». Это пси-артефакт так реагирует на что-то? А Ворон все бормотал:
– Кост, ты тоже погиб. Я помню. Откуда ты здесь? Братья, я ничего не мог сделать. Меня взяли первым, понимаете? Серега, ты понимаешь? Они меня схватили возле сторожки...
Артефакт на затылке становился все горячее. Пока наемник говорил, темная поверхность лужи подергивалась, по ней бежали концентрические волны – словно эхо голоса. Ворон наклонился ниже, протянул руки, и вещество подалось навстречу, вспучилось большим пузырем.
– Эй, эй! – завопил Пригоршня. – Ворон, отставить лезть в аномалию!
Ладони наемника погрузились в серебро, оно побежало вверх по запястьям. Красный Ворон наклонялся все ниже, невнятно бормоча. Лицо почти коснулось лужи. Рванув с шеи горящую огнем «липучку», Пригоршня с размаху впечатал ее в висок наемника, схватил Ворона за плечи и дернул вверх. Серебро отпускало нехотя, тянулось вслед липкими волокнами. Ворон задергался, схватился за арт – тот, наверное, жег как расплавленное железо. Подняв Ворона на ноги, Пригоршня что было сил толкнул его в ручей.
Наемник свалился почти на середине потока, подняв тучу брызг. Забил руками и ногами, мотая головой. Приподнялся, с хрипом вдохнув, встал на колени. Никакого серебра ни на нем, ни в воде не было. Фыркая и плюясь, Красный Ворон на четвереньки поковылял к берегу. Дважды руки соскальзывали с донных камней, и он падал лицом в ручей. Пригоршня стоял на берегу и смотрел.
– Вы там живы? – спросил Химик. – У меня картинка от тебя смутная, совсем мало понимаю. Еще и темнеет.
– Живы, – неслышно ответил Пригоршня, едва шевеля губами. Общение на расстоянии давалось ему все легче. – Оба по очереди вляпались в аномалии, но вроде без последствий.
Ворон добрел до берега и сел. Мокрые волосы стояли торчком. Левая половина лица обвисла, пальцы на левой руке совсем скрючило. Он ссутулился, наклонил голову. Плечи дрожали. Выглядел он жалким и потерянным. Пригоршня достал из кобуры «Грач», повернул стволом книзу, чтобы вытекла вода, и спросил:
– Как ты?
– Нормально, – проговорил Ворон, отпихнул его и потянулся за плащом.
Артефакт на его виске потемнел, словно обуглился. Оттащив от ртутной лужи плащ и рюкзак с «Галацем», Красный Ворон достал деревянную шкатулку. Мазнул по десне, встал и натянул плащ. Лицо его порозовело, движения стали уверенней.
– Тут не ночуем, – сказал наемник, покосившись на аномалию. – Возле «темного иллюзиона» нельзя.
Он ковырнул прилепленный к виску арт, и тот осыпался черной трухой, оставив на коже темное пятно.
– «Иллюзион», – повторил Пригоршня.
– Идем. – Ворон поднял рюкзак с винтовкой и зашагал прочь, не удосужившись даже отжать фуфайку. – Ночью двигаться опасно, нужно быстро найти спокойное место. В долине я знаю одно.
