Взгляд предгрозового пасмурного неба

II

      Песок обжигал каждую клеточку моего тела, окутывая меня теплом и вызывая при этом целую гамму мурашек. Но, несмотря на это, я упорно пробиралась сквозь толпы народу. Мои босоножки болтались за моей спиной, держась на пальцах, как на крючке. Ноги утопали в трясине песка при каждом моем шаге. Лето подошло к концу, а значит и последние теплые деньки на подходе. Люди не упускают возможность понежиться в последних теплых лучах сентябрьского солнца и искупаться в еще теплом море.

      Я останавливаюсь недалеко от берега, блаженно перебирая пальцами ног мягкий и теплый песок. Легкий ветерок ещё по-летнему освежал знойный воздух, а солнце уже потихоньку клонило к горизонту, опускаясь к уровню моря. Моя память невольно запечатляет этот момент, словно фотоаппарат, который хранит в памяти разные фотографии, откладывая их в долгий ящик с воспоминаниями. Море невозмутимо перекатывало волны одну за другой, что-то в этом манило меня. С трудом сдерживаюсь от предвкушения вступить на влажный песок и окунуть ноги в прохладную воду. Оно было абсолютно спокойным, даже ветер сегодня не играл для него никакой роли. Море для меня — это нечто недосягаемое, картина, намалеванная изысканным художником, прикоснуться можно, а войти по шею невозможно. Так и воспоминания мертвой хваткой цеплялись за мою душу, не покидая и не переставая терзать ее. С нами такое часто бывает, не так ли? Иногда некоторые отрывки нашей жизни невозможно просто стереть, как бы мы этого не хотели, плохие моменты вытирают об нас ноги, оставляя видимые следы, они не уходят, они живут в нас, поглощают нас. Что бы вы ни делали, память усердно будет хвататься за них, стоит вам только вспомнить сей миг, и ничто не поможет уйти в забвение. Смирение трудный шаг, но единственное спасение.

      Сюрприз — понятие растяжимое, а самое неприятное в них — ожидание. Мне не повезло, потому что я из тех людей, кто не любит ждать. Любопытство сразу берет надо мной верх и гложет меня до тех пор, пока я не замечаю знакомую фигуру вдалеке. Вальяжность его походки всегда приводила меня в замешательство: то ли он старался придать себе важный вид, то ли это уже вошло в привычку с малых лет. Впрочем, он весь в своего отца — тот всегда мечтал, чтобы его сын вырос и стал видным бизнесменом, как бы смахивая на него самого. Но даже моя фантазия отказывалась представлять Стива в этой роли.

      — Привет красавица, — он обнял меня, обвивая руками мою талию, а мои руки так и застыли в воздухе. Он только что назвал меня красавицей? С каких пор в его репертуар вошло понятие «лесть»?