Наши встречи

Ненавижу тебя. Люблю тебя? (Чонгук, Джин)

    - Ну что, идиот, допрыгался? Мало бездельничал? А? - голос мужчины средних лет повысился на несколько тонов. Еще немного и он выскажет все, что думает об этом бездарном и глупом лентяе, пропускающего жизнь и не обеспечив себя будущим. 
 
  - Это всего лишь...  - надшчал оправдываться я, но этот противный мужик был настолько противным, что даже не дал закончить говорить. И это раздражало больше, чем что-либо за эти дни. Раздражало его в последнее время многое.

  - Молчать, тупица! Ты провалил экзамены. Что теперь будешь делать? А? Не знаешь? А я знаю что, - он тыкнул в меня пальцем, наклонившись (этот мужик был выше меня) и взглядом пробивая, словно дятел дерево, дырку в моём черепе. - Сидеть у меня и матери на шее. Вот же бездарь! - фыркнул он и тяжело опустился на домашний диван, кинув результаты экзаменационных тестов на стол. Я стоял напротив его, опустив голову, пытаясь сдержаться и не начать на него орать, что это не его дело. Ладони были сцеплены друг с другом, пальцы сжимали их до боли, чтобы злость не затуманила разум. Своей вины я не чувствовал, ведь знал, что школьное обучение мне практически не понадобиться, особенно ненавистная математика и все точные науки. Кто и будет меня отчитывать, так это мать и Макс. Все.

  - Убирайся в свою комнату. Я огорчен тобой, недоумок, - отчим выплюнул эти слова, плюхнулся, словно огромный тюлень, на диван и на меня больше не смотрел. Слава богу.

  Не сказав ни слова, я вышел из гостиной и пошел в свою наилюбимейшую комнату, где вместе с мной жила еще и бабушка, которая не могла ни ходить, ни вменяемо оценивать ситуацию. Жалел ли я, что не сдал математику после трех попыток? Нет. Это было очевидно: за всю свою жизнь, начиная с начальных классов, я не мог решить ни задачки по математике, ни уравнения, сколько бы не сидел над ними, пытаясь понять что к чему. Говорят: "Нет плохих учеников, есть плохие учителя". Это было точно не про меня. Учителей было предостаточно, но никто так и не смог научить этого парня считать и вычислять. Раздумья о жизни, людях, о чем-то неизменном или видоизмененном, доставляли мне больше удовольствия, нежели точные науки. А еще музыка. Я не умею играть на многих инструментах, как боженька (собственно, совсем ни на каком не умел играть) ни гениально пишу музыку. Я был отличным слушателем. Потеряться в музыке я любил больше всего.

  Я лежал на кровати, блаженно прикрыв глаза и положив руки под голову, смотрел в потолок, терялся в мыслях о том, что хотел бы сделать. В деревянную белую дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. Петли привычно, но до сих пор противно скрипнули и вошел мой друг с иностранным именем Макс. Мы дружили с детства и являлись лучшими друзьями ещё с садика. Макс был высок, хорошо развит и талантлив, податлив к учебе больше, чем я сам. Лучше меня если не во всем, так в многом, но зависть к другу так и не родилась. Я любил его как брата и родного человека, который может поддержать и выдержать с ним невзгоды, связанные, впрочем, пока что только со школой.