Жидкое серебро.

Глава 3.

Её рыжие кудряшки по-прежнему были рассыпаны по плечам, а зелёные глаза поблескивали в полумраке кабинета.

-О чем ты хотела поговорить со мной? - Я приподнялся с диванчика, на который меня положили после потери сознания, и поправил подушку так, что можно было сесть.

-О моём уходе из Ордена. - Голос Дары будто прошелестел, отражаясь от книжных стеллажей.

Я чувствовал, как мои глаза округляются, а волосы на затылке становятся дыбом.

Дару, похоже, мой взгляд нисколько не смутил, и я, в который раз за сутки, снова отметил её поразительное сходство с Аннет.

-Но почему?! - Мои мысли путались и с каждой секундой становились все малоуловимей и трудней для восприятия.

Дара тряхнула рыжими волосами и стремительно приблизилась ко мне.

-Понимаешь, я не могу тебе сказать. По крайней мере сейчас.

Её глаза горели странным зелёным пламенем. Откуда-то из их глубины начинала проступать Изнанка.

Голова опять закружилась, не позволяя что-либо произнести. Я схватился за подлокотники, и все поплыло перед глазами, перемежаясь с чёрными пятнами, забегавшими во всем поле зрения.

-Себастьян! - Это, кажется, был голос Дары. Почему-то он показался в это мгновение таким тёплым и родным, что губы сами расползлись в улыбке.

Я думал, что опять потеряю сознание, но этого не произошло.
Когда перед глазами перестали плясать мошки, я почувствовал чьи-то тёплые руки. Они крепко обвивали мою шею.
Что-то щекотало мне подбородок. Оказавшись с Реальностью на одной волне, я понял, что этим "кем-то", обнимающем меня, была Дара.

-Пожалуйста, не смей умирать. - Прошептала она дрожащим голосом.
Все внутри меня содрогнулось; девчонка плакала.

Поддавшись порывы, я поднял ставшую неимоверно тяжёлой, будто чугунной, руку и с усилием погладил Дару по спине и копне рыжих кудряшек.

-Я и не собираюсь. - Мой язык еле ворочался, но должен был это сказать.
В какой-то момент мне показалось, что я разговариваю с Норико, но, отняв руки от моей шеи, Дара сразу же рассеяла это видение.

В её удивительно-изумрудных глазах все ещё плескались слезы, но она улыбалась мне.