Спорим на разбитое сердце?

Глава IX

За несколько мгновений в голове Элинор пронеслись десятки картин, запахов, звуков и лиц, отдавши в сердце необычным чувством, смешанным с тоской и облегчением, словно она вспомнила какую-то болезненную, но очень важную частицу жизни после долгих лет амнезии.

Рука, держащая лист, дрогнула и ослабела; сама Элинор почувствовала упадок сил, разделившись на два мира. Она рисовала лицо Огастуса в голове, по памяти выверчивала каждый завиток его спутанных волос и мягкие милые точки на лице — веснушки, разбросанные по щекам и носу задорной стайкой; представляла оправу очков, за которыми скрывались его веселые детские глаза — она тщательно выводила портрет, сопоставляя его с лицом Августа, изменившимся так сильно, что девушка никогда бы не вспомнила о нем, не найдя эту судьбоносную записку.

— Как же так? — взгляд забегал по постаревшему парижскому листу и ни на секунду не отрывался от него.

Ее мысли и голос путались, и только шаги, приближавшие к двери, вернули Элинор в реальность. Она торопливо вложила лист в рамку и поставила ее на полку книжного шкафа. Боясь стать замеченной, девушка отскочила от него с бешеным стуком сердца и упала спиной на мягкую кровать.

Элинор настойчиво продолжала не принимать тот факт, что Огастус — это и есть Август. «Разве может такой милый мальчик стать... им?», — размышляла она, отрицательно мотая головой в ответ на собственный риторический вопрос.

В комнату проникнул теплый поток нового воздуха и осколок света коридорной лампы — это Август бесшумно открыл дверь и вошел, сначала не обратив внимания на девушку, которая пронизывала натяжной потолок серьёзным взглядом. Она неспешно привстала на локтях, осмотрела безучастным взглядом полуголого парня и молча всматривалась в его лицо, что оказалось не так просто в полуосвещенном помещении.

— Что ты забыла в моей комнате? — Август был рассержен, но получив равнодушное «уже не помню», его кольнула рассеяность, и она же на пару мгновений заставила приоткрыть рот. — Уходи.

Элинор очнулась то ли от анализа, то ли от воспоминаний, еще раз торопливо оглядела друга детства, а на нем, оказывается, было только полотенце, так ненадежно державшееся на бедрах!

— Ой-ой, — девушка спешно слезла с кровати, прикрыла глаза ладонью и проскользнула в уголок комнаты, как напуганная мышка. — А, постой!