Лёка не ел мяса уже года три, от слова совсем, но своего мнения никому и никогда не навязывал. Вегетарианство было его личным выбором, других не касалось.
В тот дождливый, серый вечер он возвращался домой счастливым — удалось раздобыть на рынке великолепную свиную вырезку. Парнишка перепрыгивал лужи, крутя над головой мокрый, раскрытый зонт, голубой, с ярким цветочным рисунком, тряс рассыпанными по плечам светлыми кудряшками, лучезарно улыбался прохожим и небрежно помахивал полиэтиленовым мешком со свининой. Прохожие невольно оборачивались на хорошенького, слегка пухленького, солнечного омежку, альфы принюхивались прелестнику вслед, хищно трепеща ноздрями, чуяли запах альфы и разочарованно вздыхали — занят, жаль.
Поглощенный мыслями о свиных отбивных Лёка шагал и шагал, не замечая чужих жадных взглядов. Дома его ждал истинный, обожаемый муж Дима, наверняка голодный как тысяча волков.
«Вот доберусь до дома, — с теплом размышлял парнишка, — на лифте поднимусь на родной, четвертый этаж, позвоню в дверь нашей с Димой квартиры. Дима отопрет почти сразу, обнимет прямо на пороге и спросит: „Опять ключи из рюкзачка доставать лень, котенок?“ Я в ответ кивну чуть виновато, жарко отвечу на поцелуй и замурчу»…
Размечтавшегося омежку сильно толкнули плечом, кто-то грубо вырвал из его руки мешок с мясом и, тяжело топая, побежал прочь.
Пару мгновений Лёка соображал, замерев столбиком, что именно произошло, потом, толчком под дых, понял, всхлипнул от ужаса и бросился догонять грабителя.
— Стой, сволочь! — отчаянно громко завопил он в широкую спину удирающему незнакомцу.
В обычной жизни омежка не отличался ни быстротой ног, ни спортивностью. Но здесь у него словно крылья выросли — ведь грабитель уносил Димин ужин!
Парнишка настиг бету в три прыжка, с размаха ткнул его раскрытым зонтиком между лопаток и продолжил лупить без пощады, уже схлопнувшимся от тычка, тщетно пытающегося прикрыться руками, по голове и плечам.
— Отдай Димино мясо! — верещал пожарной сиреной на весь квартал. — Отдай! Отдай! Это Димино мясо! Не твое!
Вокруг начал собираться привлеченный шумом народ, но никто пока не вмешивался — наслаждались бесплатным представлением.
Бета продержался не больше минуты. Уступая бешеному напору ошибочно показавшейся ему слабой жертвы, мужчина бросил мешок и, скуля: «Ну ты зверь, малец!» метнулся в ближайшую подворотню.
Лёка проводил неудачника долгим, огненно горящим взглядом, воинственно клацнул на толпу зевак беленькими, ровными зубками, отбросил сломанный зонтик, поднял, отпыхиваясь, с асфальта Димину свинину и пошел дальше, гордо вздернув округлый, с ямочкой, подбородочек. Омежка торопился домой, готовить ужин, как и положено порядочному мужу, и не всяким бетам ему мешать, когда впереди ТАКАЯ благородная цель, плюс благодарный поцелуй истинной пары и, после ужина, для Димы мясного, для Лёки вегетарианского, долгий, сладкий секс и крепкий, заслуженный сон в объятиях любимого.
