Евгений Алехин - Ни океанов, ни морей

Естествоиспытатель (2)

Я увидел, что на светофоре стоит маршрутка номер 195. Я вдруг подбежал к ней, махнул рукой и забрался в открывающуюся дверцу. Я расплатился и тогда уже позвонил Маше. В три секунды у меня родился план с ней напиться. Все, что мне нужно было, так это — большая женщина с луженой глоткой и луженой вагиной.

— Можно я приеду к тебе и твоему географу в гости? — спросил я.

— Какой еще географ? — спросила она.

— К тебе и твоему парню. Он же географ.

— Он продавец. А ты что-нибудь купишь?

— Да, я куплю вина, ликера, мартини и еще какого-нибудь дерьма. Я уже подъезжаю.

Она напомнила мне номер квартиры. Я выключил телефон, чтобы Сигита не могла мне позвонить. Плевать, если географа не будет дома — начну домогаться Маши. Я знаком с ней дольше, плевать.

И скоро я приехал на Нарвскую, где она жила. Она мне открыла, я зашел и обнял ее в коридоре. Она хохотнула и провела меня на кухню.

— А где географ?

— Работает. Да почему же он географ?

Я объяснил ей, доставая бутылки из пакета и расставляя их по столу:

— Мне Сперанский сказал, что твой парень раньше был географом и был очень толстым. Что, дескать, ты сама ему присылала фотографии. Там стоял твой парень и весь класс, классным руководителем которого он был. И что там он жирный очень.

Маша поставила стаканы на стол и сказала:

— Понятия не имею, о чем говорит Сперанский. Он сошел с ума, по-моему.

— Твой парень не был географом? — разочарованно спросил я.

— Только аптекарем.

И мы начали пить. Я не очень помню, о чем мы дальше разговаривали. Обсудили новые альбомы Portishead и Tricky. Сошлись, в общем-то, во мнениях. Еще вроде бы я сказал, что хочу написать рассказ про нее — совершенно вымышленный. О том, как мы выпиваем вместе, потом я шампурю ее — интеллектуалку — целый день, а в конце схожу с ума. Я старался пить ровно столько же, сколько пила Маша. Мне было интересно, кто из нас упадет первым. Мы выпили две бутылки ликера, бутылку мартини, допили коньяк, который нашелся у них на кухне, и я рассказал ей, что расстался с Сигитой. Так себе сидели и болтали. Она снимала отличную квартиру с высокими потолками и большой кухней. Вернее сказать, не «она» снимала, а «они». Потому что она жила в одной комнате со своим парнем, с этим географом-аптекарем, а в другой комнате были две соседки. Они не совали носа в коридор и на кухню, я увидел только одну из них, когда она ходила в туалет. Молодая, наша с Машей ровесница. Или, может, правильно сказать, уже немолодая — наша с Машей ровесница?