С купидоном не поспоришь! pt.2

IV

  — Почему вы даже не поцеловались? Ты ведь был пьян, уж в таком состоянии мог бы себе позволить. Да мог бы позволить даже больше, чем просто поцелуй! Тем более, что у вас была машина, ночь и безлюдная улица. Такой момент упустил! Бестолочь! — ворчал купидон, стоя у плиты. — Может, даже после поцелуя он бы и сам тебе отношения предложил, раз уж ты такой нерешительный.
— Я решительный, — возразил, сидя за столом и подпирая трещащую голову обеими руками. — Но только тогда, когда мне это действительно надо.
— Так тебе и надо. Точно надо! — продолжал уверять. — Ты просто этого ещё до конца не осознал. А у меня нет времени ждать, пока до тебя это всё дойдёт.
— И какого хрена я тебя вообще в дом впустил? — я смерил его усталым взглядом.
— Потому что я готовлю отменный суп от похмелья.
— Спасибо, мистер Очевидность. Вопрос вообще-то был раздражённо-риторическим.
— Так что, — поставил передо мной миску, — ты поешь — и пойдёшь признаешься Хосоку в своих чувствах.
— Которых нет, — фыркнул я, но за ложку взялся.
— Ты портишь мне статистику!
— А ты портишь мне нервную систему. Так что мы в расчёте.

***

Долго раздумывать над маршрутом мне не пришлось, ибо приют поблизости был только один. Вот только я совершенно не вдуплял, какого чёрта я туда плетусь. Футбол? И я? Серьёзно? Да уж лучше в мини-юбке скакать в качестве группы поддержки. Хотя ладно, вовсе не лучше, сомнительное занятие. Однако беспокоился я зря. Ибо присоединяться к игре нужды совершенно не было. В детском окружении был не только один Хосок, там было около десятка других парней, которые весело смеялись и хлопали Хосока по плечу.
Ну, а с чего я взял, что я нужен был ему не просто для массовки?

***

Так называемый купидон в этот день больше не появился, и отругать меня за то, что я не присоединился к игрищам, было совершенно некому. А мне как раз хотелось оправдаться перед кем-то, сказать «Да я ему нахер сдался, видишь?» и обвинить купидона в том, что я вообще туда пошёл.
Ближе к вечеру следующего дня на окне появилась короткая записка: «В полночь на футбольном поле». И подпись снизу «Хосок». И мне снова как-то чуток взгрустнулось от того, что некому восторженно захлопать и сказать: «Вау, да он назначил тебе свидание! Наконец у вас что-то наклёвывается!». Вот и верь после этого купидонам! Исчезают, когда вздумается.

Решив, что вряд ли Хосок собрался распутничать в такое время у приюта, я двинулся к ближайшему общедоступному полю. Парень уже был там, сидел в самой середине с мячом в обнимку.
— Ты опоздал, — мрачно выдал он, следя взглядом за тем, как обхожу его и сажусь на расстоянии нескольких метров. — Уже полпервого.
— Скажи спасибо, что вообще пришёл, — выдал высокомерно, задирая выше подбородок. — Зачем мяч? Я ведь говорил, я не играю.
— Тогда почему позвал?
— Я? — уставился на него поражённо.
— А что, скажешь, не ты? Записка сама себя написала? Или, может, это твои дружки-купидоны постарались?
— Не исключено, — я насупился, чувствуя себя ужасно неловко, а он рассмеялся. — Ничего смешного. Это вселенский заговор. Тут плакать надо, — я поморщился и поднялся, отряхивая штаны.
— Только не говори, что ты теперь уйти собрался, — Хосок недобро сощурился. — Ещё шаг — и этот мяч будет у тебя вместо головы, — он прицелился.
Звучало весьма убедительно. А головы лишаться не хотелось. Так что я потоптался на месте и сел обратно.

— Сегодня тепло, — Хосок улыбнулся и лёг, раскинув руки в стороны.
— Будем обсуждать погоду?
— А ты хочешь обсудить что-то другое?
— Да. Например, то, что ты лежишь на холодной земле. А сегодня был дождь. И нифига не тепло.
— Что это такое? — он приподнялся на локте. — Мне показалось? Или ты действительно беспокоишься за меня?
— Я беспокоюсь о том, что рядом со мной находится какой-то псих, неспособный тепло от холода отличить.
— Да может меня просто от твоего присутствия в жар бросает.
Я собирался ещё как-нибудь съязвить в ответ, но от подобного заявления так и замер с открытым ртом.
— Я имел ввиду, что это ты меня просто так сильно злишь, вот от переполняющего меня гнева мне и жарко, — затараторил Хосок поспешно, глядя в небо.
— Поэтому ты не даёшь мне уйти? Где логика?

Парень молчал. А я смотрел на его вздымающуюся от тяжёлого дыхания грудь, на скребущие искусственное покрытие поля пальцы, на разметавшиеся по земле волосы... и мучался от своей нерешительности. Однако спустя всего минуту, я всё же поддался несвойственному мне желанию и подобрался совсем близко к Хосоку, аккуратно приподнимая его голову и укладывая её себе на колени. Парень в ответ на мои действия не съязвил и даже не состроил удивлённо-недовольную мину, и я был ужасно благодарен за это, потому что совершенно не знал, как мне выкрутиться и оправдаться.

— Ты приходил вчера, — он улыбнулся, смотря на меня в упор, а во мне боролись противоречия: с одной стороны, хотелось взять и просто опустить ему ладонь на это улыбающееся лицо, хорошо так шлёпнуть, с удовольствием, вложив всю душу; а с другой — просто коснуться волос, мягко гладить и перебирать их. — В приют, — продолжил он. — Я видел. Почему ушёл?
— Тебе и без меня было весело, — я отвёл взгляд в сторону.
— Неужели дело в ревности?
— Не льсти себе, — протянул я насмешливо. — Я пришёл лишь потому, что думал, что ты будешь один и тебе будет скучно. Но убедился в обратном. И всё. Где ты тут ревность нашёл?
— Нашёл-нашёл, она очевидна.
Я растерялся.
— Ответишь на вопрос, раз уж так хорошо сидим? И лежим тоже...
— Валяй.
— Что тебе сделал мой отец?
— Он допекает меня в универе, — я скривился, вспомнив постоянные подстёбки над моей «мужественностью» и вечный «неуд» за любую попытку ответить. — Для тебя, может, он и просто папа, но там, как препод, он просто зверь. Он сказал, что добьётся моего исключения.
— Значит, сам виноват.
— Ну-ну, пускай исключает. Я ему тоже спокойно жить не дам.

— Давай как-нибудь снова угоним его тачку, а? — во взгляде Хосока было столько надежды и нетерпения, словно он готов был хоть прямо сейчас нестись к машине. — Мне понравилось.
— Ладно, — согласился, не раздумывая. — В пятницу поедем к морю. С тебя виски, ключи и хорошая музыка.
— А с тебя?
— А с меня — водяные бомбы. Новенькие, нераспакованные и без воды. Много брать?
— Ха-ха, — выдавил он с постной физиономией и зарядил кулаком мне в живот. — Очень смешно. Лучше йодом и бинтами запасись.
Я по-бабски пискнул и, морщась, полез в карман расстёгнутой нараспашку куртки, доставая маленькую фигурку миньона, дабы как-то загладить свою вину. — Ел киндер-сюрприз. И вот. Попался, — сбивчиво поведал я. — Слышал, тебе нравится такое...
— Следишь за мной? — поинтересовался с подозрением, но миньона у меня из рук выхватил.
— Конечно. Всегда слежу за теми, кто грозится меня убить. Это моё хобби.
— Ты же мне его даришь? Если нет, то я просто отберу. Я физически превосхожу тебя.
— Разве что, если с клюшкой, — фыркнул самоуверенно, словно это вовсе и не я тут корчился от боли только что.
— У меня ещё и бита дома есть.
— Ну тогда точно забирай, мне ещё жить охота, — я всё же провёл ладонью по его волосам. — Хосок... Ты сочтёшь меня психом, если я предложу тебе встречаться?
— А ты сочтёшь меня психом, если я соглашусь? — он широко улыбнулся и вдруг резко дёрнул меня за майку. — Наклонись. Мне самому неудобно тебя целовать, а очень хочется.  

~Конец~