Устами младенца

Неисправимый и непунктуальный

    — Господин, просыпайтесь, — осторожно постучал молодой бета в дверь комнаты, и, дождавшись реакции в виде неразборчивого мычания, поспешил заняться другими делами. Чон Чонгук всегда относился к тому типу людей, которые просыпаются от любого шороха, а поэтому ранний подъём дело обычное и не напрягающее. Как раз остаётся время, чтобы замазать вечные синяки под глазами.

Чон лениво поворочался на кровати, как он обычно это делает, но, вспомнив, что в доме находится не один, резко подскочил и уставился на часы, медленно соображая, что будильник, почему-то не сработал, и он немного проспал. Немного — это не катастрофично, особенно, если ты владелец крупной компании, однако именно сегодня первое утро, когда Гук ответственен не только за себя, но и за своего младшего братишку. А в случае с дерзкими молодыми воспитателями, опаздывать даже на минуту крайне нежелательно.

Мужчина натянул на себя халат и вышел в коридор, где как раз в этот момент бета из прислуги торопился в сторону комнаты Хосока.

— Не нужно, — поспешил предупредить его Чонгук. — Я сам, можете быть свободны.

Парень вежливо поклонился и поспешил удалиться, а Чон, видимо, вспомнив что-то хорошее и как раз связанное с младшим братом, улыбнулся самому себе и прошёл в комнату. Долго разглядывать комнату и ориентироваться не пришлось, ведь Гук весь дом знает, как свои пять пальцев, даже если находится максимум в трёх: спальня, столовая и ванная, поэтому мужчина быстро отыскал своё сонное чудо и присел на край не соответствующе большой для маленького ребёнка кровати.

— Хосок, солнышко, пора вставать, — мило прошептал на ушко Чонгук, слегка раскачивая младшего брата. Тот промычал что-то невнятное и только сильней укутался в одеяло, пытаясь спрятаться от солнечных лучей. — Давай, поднимайся, если не поторопимся, то опоздаем. Ты же не хочешь, чтобы воспитатель Ким снова меня отчитал?

При упоминании любимого воспитателя, Хосок всё-таки зашевелился, выглядывая из-под одеяла и сонно потирая глазки.

— Невероятно, — поражённо вздохнул Гук. — Знаешь, ещё немного и я начну ревновать.

— Хён, — засмеялся младший, поднявшись и повиснув у брата на шее. — Я люблю вас одинаково.

— Ох, ну хоть это утешает, — усмехнулся Чонгук, подхватывая ребёнка под попу. — А теперь бежим умываться.

***

— Похоже, нормально позавтракаешь ты в садике, — удручённо произносит Чонгук, оглядывая труды своей работы на кухне и почёсывая затылок. Последние минут двадцать мужчина только и делал, что боролся с желанием сделать более-менее сносный завтрак, и желанием не спалить нахрен весь дом, потому что, вместо яичницы с беконом и овощами, получились какие-то угольки, причём разных размеров. — Рамён будешь?

Мальчишка довольно кивнул, соглашаясь и на это, потому что урчание в животе особо выбора и не оставляло, а Чон вновь вооружился кастрюлей, только на этот раз готовка не предвещает ничего опасного, если, конечно, он не обожжётся кипятком. И такое возможно.
Отпустить прислугу было не самой лучшей идеей, просто старший хотел сделать что-то вкусное своими руками, а получилось как всегда в этой жизни.


— Хён, тебе нужен муж, чтобы он о тебе заботился, — деловито произнёс младший, наблюдая как уже приготовленный рамён из большой кастрюли перекочёвывает ему в тарелку.

— Ой, много ты понимаешь, — усмехнулся Гук, ставя тарелку перед братом.

— Я уже взрослый, — возмутился Хосок, привычно выпячивая грудь колесом.

— Взрослый, взрослый. Ешь давай, — мужчина потрепал Чона младшего за волосы и продолжил наблюдать, как лапша исчезает в почти бездонном желудке, казалось бы, такого маленького человечка.

— Кстати, воспитатель Ким умеет готовить мои любимые блинчики, — невзначай намекнул Хосок, пытаясь заметить хоть на секунду промелькнувший интерес в глазах хёна. А что, они были бы отличной парой, думает мальчик, и искренне не понимает, почему они не влюбились, не поженились и не завели кучу детишек ещё там, при первой встрече в садике.

— Я сам научусь их готовить, понятно? — довольно резко ответил Гук, вырывая брата из фантазий о большой и дружной семье. — Тогда нам никто и не нужен будет.

— А как же любовь? — нахмурившись, спросил Хосок так, как будто говорил о необходимости дышать. Видимо, так он это и воспринимает из рассказов взрослых.

— Та-ак, а это уже интересно, — протянул Чон, растягивая улыбку. — Ну и что ты знаешь о любви?

— Папа говорит, что это самое прекрасное, что есть в мире, — честно отвечает младший, заканчивая есть и откладывая тарелку подальше.

— Очаровательно, — тянет Чонгук, довольно улыбаясь. — Небось и жених уже в садике есть?

— Есть, — пожал плечами младший, будто "а что здесь такого?". — У нас даже шкафчики рядом стоят.

— А что одновременно и самое ужасное папа тебе не говорил? — спросил старший, облокотившись на стол, потому что захотел быть ближе к брату и заглянуть в его невинные глазки.

— Не-а, — покачал головой ребёнок, выразив полный интерес к словам. — А что это?

— А вот и я не скажу, вырастешь — тогда и узнаешь, — щелкнул по носу брата Чон и довольно усмехнулся на тихие возмущения. Ну да, не хочет он расстраивать ещё совсем ребёнка печальными фактами о любви, или точнее сказать о первой любви.

Стоило ему один раз обжечься, как вера в долгую и прекрасную жизнь с одним омегой испарилось буквально на глазах, предоставив альтернативу чувствам в виде полной погружённости в работу. Конечно, так бывает не у всех, но большинство пар, если они, конечно, не истинные, распадаются где-то после школы или уже в студенческую жизнь. И это не только домыслы, это факты.
А своего истинного Гук ещё не встречал, или он просто так уверен, что не встречал...

Дорога до садика заняла буквально минут пятнадцать, но, в любом случае, она решала только время опоздания, а что оно уже было, понимал и Гук, слишком мягко относящийся к своему брату, и Хосок, который делал это сознательно и специально, чтобы дать возможность взрослым поговорить немного дольше.

— Давай, беги, — шлёпнул по попе младшего брата Чон, сняв с него верхнюю одежду и повесив в шкафчик.

— Вы умудрились опоздать даже утром, — снова голос слышится раньше, чем появляется человек. Комната наполняется запахом вишни, и не чистой, а с нотками шоколада, но это, скорей всего, от самого альфы. — Ну и какое оправдание на этот раз?

Чонгук досадует, что не успел скрыться, но с каждой новой секундой неожиданно понимает, что хотел бы продлить пребывание здесь ещё хотя бы на немного. Такое странное чувство правильности того, что он здесь, и здесь рядом с довольно красивым омегой.

— Вы отчитываете меня, словно я провинившийся школьник, — усмехнулся Чонгук, смотря прямо в глаза напротив. — Даже стало немного стыдно, как это у вас получается?

Ким ёжится от такого настойчивого взгляда, ловя мурашки, и теряется, забывая всё, что хотел сказать до этого. Атмосфера немного неловкая и напряжённая, хочется или сбежать отсюда, или стать немного ближе, и ведь непонятно, чего больше.

— Воспитатель Ким, — внезапно спасает ситуацию Хосок, подбегая и цепляясь за ногу Тэ. — Не ругайте хёна, это я долго собирался.

— Ах, — выдыхает Тэхён, смущённо улыбаясь, и гладит ребёнка по голове. — Я думаю, мистер Чон уже не в том возрасте, чтобы выслушивать нравоучения от воспитателя детского сада.

— Меня зовут Чонгук, — совершенно не к месту восклицает старший, и Тэхён вновь замирает, как рыба, то открывая, то закрывая рот, пытаясь набрать воздуха в лёгкие, а то закончился.

— О-очень приятно, — вежливо кланяется Ким, почему-то заикаясь вначале. Ситуация становится всё более неловкой и как исправить это не знает ни одна из сторон. — Думаю, вам пора.

— А, да, — кивает Чон и зачем-то хлопает себя по карманам пальто. — Я позвоню, если задержусь.

— В таком случае, я не буду ждать от вас звонка, — слегка улыбается Тэхён, отводя взгляд, и делает шаг в сторону актового зала, откуда уже был слышен гул ребят.

— А если просто так? — тут же спрашивает Гук, отчего-то думая, что если сейчас не спросит, то не спросит уже никогда.

— Что? — оборачивается воспитатель, не понимая вопроса.

— Если я захочу позвонить просто, чтобы спросить, как у вас дела? — терпеливо объясняет Чонгук.

— Вам незачем это делать, дела у меня в порядке. Поспешите, мистер Чон, а то и на работу опоздаете, — ответил Тэ, скрываясь вместе с Хосоком за дверью комнаты.

— Ах, что ты творишь? — прошипел Гук, побив себя по щеке, не больно, скорее для вида. Он оглянулся, убеждаясь, что не застал случайных зрителей этой нелепой сцены, и, поправив одежду, поспешил выйти из садика.