Dum spiro spero

- 2 -

Мишель поднялся с пением птиц и, умывшись водой из кувшина и переодевшись в чистые вещи, пошёл к целителю. Отодвинув шкуру, омега заглянул внутрь, находя глазами уже во всю занимающего делами Иллиана.
— Доброе утро, Иллиан, — тихо пропел Мишель, стараясь не будить детёныша спящего рядом. — Как он?
Улыбнувшись, старший ответил:
— Ночью у него поднялся жар, но я его сбил. Вот совсем недавно поменял повязку и компресс. Думаю, что луна через четыре-пять он уже будет полностью здоров.
Омеги продолжили свой разговор о делах и тому подобном, а затем, буквально подпрыгнув на месте от неожиданности, услышали тихий болезненный стон. Обернувшись на звук, Мишель и Иллиан обнаружили, что щенок проснулся и теперь с широко распахнутыми ореховыми глазами впился в них взглядом.
— Как самочувствие, милый? — спросил Иллиан, подойдя к альфочке. — Не двигайся! У тебя сломано ребро, поэтому какие-либо нагрузки в ближайшее время тебе запрещены, — спокойным и нежным тоном сказал целитель.
— Кто? — хотел было спросить щенок, но его перебил Мишель.
— Сначала, малыш, ответь на вопрос, который задал тебе Иллиан, — сказал вожак-омега. — Поверь, сначала нам важно это.
Прислушавшись к себе, щенок спустя мгновение выпалил: 
— Болит вот тут и немножко плечо.
— Головная боль не беспокоит? — нахмурился Иллиан, прикидывая в голове, какое обезболивающие можно сделать.
— Нет, — покачал головой малыш, чувствуя ещё и ломоту во всём теле.
Наверное, это от долгого лежания в одной и той же позе. Повисла неловкая тишина, и Мишель решил первым её прервать: 
— Теперь ты можешь задавать нам вопросы.
— Кто вы? — спросил щенок чуть погодя.
— Я - Мишель, а это, — он указал рукой на друга, — Иллиан, целитель. А тебя как зовут, малыш?
— Юнеско. Так меня зовут.
— Красивое имя, — с улыбкой заметил Иллиан, перебирая нужные травы для лекарства где-то сбоку от больного.
— Спасибо… — притупил слегка глазки маленький альфочка от смущения.
— Юнеско, а откуда ты? — спросил Адлен.
— Я из стаи Маузер, — гордо вскинул свои ореховые глаза мальчик.
Двое омег мигом застыли. Непонятно, что их удивило больше: обнаружение другой стаи или то, что Юнеско как-то невнятно, но смешно и мило проговорил букву «р». Первым опомнился Иллиан.
— Что с тобой случилось?
Малыш дёрнулся и затих, нервно покусывая губы. Казалось, что он вот-вот расплачется.
— Если тебе тяжело об этом говорить, то не надо. Главное, что с тобой всё в порядке, — ласково заверил щенка Мишель.
На самом деле Юнеско было стыдно говорить о побеге из лагеря, но, набравшись смелости и духу, он быстро по факту рассказал двум добрым и красивым омегам, картавя букву «р». По окончании рассказа Иллиан погладил его по тёмно-каштановым волосам, от чего у малыша внутри разлилось тепло.
— Твой поступок достоин уважения, — проговорил омега нежно. — Ты спас омег от лап барсука, тут не в чем тебя винить.
— Иллиан прав, Юнеско, — вклинился в монолог Мишель. — Если бы ты не помог, то малышей-омег могло бы и не быть в живых. Ты очень смелый и умный! Иллиан, я пойду поговорю с Русом об этом, — добавил Мишель, уходя.
— Да, иди, — помахал рукой Ликрицкий.
— Никакой я не умный, — тихо прошептал щенок, когда остался наедине со старшим омегой.
— Почему? — удивлённо спросил омега, наливая в маленькую чашечку обезболивающий отвар.
— Вы что не слышали, как я неясно произношу «р»? — удивлённо распахнул свои очаровательные глазки альфа и чуть не закашлялся, когда носа коснулся отвратительный запах лекарства.
— Слышали.
После того, как Юнеско через силу и при помощи Иллиана выпил отвар, он заявил: 
— Разве умные оборотни так произносят? Нет. Я неучка и прикормыш, как любят обзывать меня мои друзья. Я даже нормально рычать не могу.
— Это друзья твои — неучки, раз сбежали из лагеря, а ты самый красивый и умный щенок! А то, что ты картавишь — пустяки. Мне даже нравится, это так мило!
Засмеявшись от растерянного лица Юнеско, Иллиан наклонился и чмокнул альфу в носик, несмотря на то, что щенок был чужаком. Так омега делал со всеми детьми без исключения, так он утешал и щенков, и себя…
Юный оборотень совсем растерялся, а от поцелуя в нос он еще и раскраснелся. Его так никто никогда не целовал, только отец, да и то в макушку. На секунду представилось, что Иллиан — это его папа. Завертев головой, отгоняя такие мысли, Юнеско уставился в каменный потолок.