Любовница поневоле

Глава 14. Мэджик Гарденс

  Назавтра Гермиона сидела в своем кабинете и, как обычно, ничего не замечала. Очнулась она от оклика Малфоя. Оторвав голову от бумаг, она в удивлении уставилась на блондина. Тот стоял перед ее столом и держал в руках платье красного цвета.
- Сегодня вечером мы идем в театр. – Сказал он.
- Спасибо, но мне не хочется. – Вернулась к работе Гермиона.
- Как скажешь, Грейнджер. – Бросил он на рядом стоящий стул платье. – Иду я, а ты можешь подохнуть. Опера длится четыре часа. Значит, часов шесть меня не будет. Надеюсь, к моменту, как я вернусь, рядом с твоим телом будет лежать записка, в которой будет указано, где тебя похоронить и твои соображения по поводу памятника. О деньгах, разумеется, можешь не беспокоиться. Впрочем, если ты сама не захочешь себе памятник заказать, это сделаю я. И я точно знаю, что там будет изображено. Твои разведенные ножки будут чудно смотреться в белоснежном мраморе с розоватыми вкраплени...
Такого Гермиона уже она не смогла стерпеть. Она тихо закипала во время монолога Малфоя, но, когда услышала про памятник, то ярость затопила ее, и она неосознанно метнула в Драко первым предметом, что попался ей – собственная чашка с недопитым чаем. Брызги разлетелись по всему столу, забрызгав рабочие документы.
- Пошел ты в задницу Клювокрыла!!! – Заорала она. – Чтоб тебе спариваться с ним вечно, хорек плешивый!!!
- Жду тебя в шесть-тридцать. – Блеснул глазами Малфой и скрылся за дверью.
Уходя, он радостно потирал руки. А те, кто проходил мимо него по коридору, недоумевали, что опять произошло между Главой Комитета по выработке объяснений для магглов и Главой Отдела регулирования и контроля за магическими существами. Если бы Фелисия была на своем рабочем месте, она бы с удовольствием разнесла очередную сплетню про свою начальницу.
Гермиона еще побушевала, вымещая свою злобу, а потом утихла. В конце концов, ее пригласили в театр, и вряд ли это что-то второсортное - это же Малфой. Единственный поход в театр с мужчиной был ее собственной инициативой и обернулся полнейшей катастрофой. Вечером к обозначенному часу она была полностью готова. Макияж, прическа, платье. Туфли и сумочка стояли в ее комнате - кавалер обо всем позаботился. Шелковое платье чуть ниже колена, слегка расклешенное для удобного шага, короткие рукава, круглый вырез. Гермиона не могла не признать, что платье ей очень шло. Спускаясь по лестнице, она видела, что Малфой уже ждет ее. Дойдя до последней ступеньки, она увидела, что в его взгляде было неприкрытое восхищение. Девушка слегка улыбнулась и вложила свою руку в его протянутую ладонь.
- Ты будешь самой красивой сегодня в театре! Мне очень повезло!
- Спасибо, Малфой. - Слегка покраснела она.
- Повернись, пожалуйста. - Попросил он.
Гермиона повернулась к нему спиной и увидела цепочку с подвеской. Металл холодил кожу. Взяв украшение в руку, она увидела руну из оникса, обозначавшую "взаимодействие". Девушка хмыкнула, но ничего не сказала. И все же, положила свою руку на локоть Малфоя, что он счел шагом к примирению, и аппарировал.
Когда Гермиона приземлилась на ноги, то оказалась окружена садами. Территория была огромным амфитеатром, окруженным громадными многовековыми дубами. Раскидистые ветви, полные листьев, шевелились на ветру. Крышей служило небо. Каскады ветвей и цветов спускались и поднимались, образуя между собой коридоры, альковы, ложи. Среди всего этого великолепия едва ли просматривались сидения.
- Висячие сады Семирамиды... - Восхищенно прошептала девушка.
- Что? – Не понял Малфой.
- В древнем мире магглов существовало Чудо Света – Висячие сады Семирамиды. Это то, что я вижу сейчас. Восхитительно! Где мы?
- Это называется Мэджик Гарденс. Сегодня тут дают чудную оперу. Называется «Так поступают все ведьмы».
- Где наши места?
- В семейной ложе. – Как будто удивленно ответил молодой человек.
- У вас собственная ложа в театре есть? – Поразилась девушка.
- У нашей семьи во многих театрах арендована ложа на весь сезон. До Войны мы часто ходили.
- Это великолепно! – Не могла сдержать своего восхищения Гермиона.
- Пойдем, я покажу тебе театр. – Потянул ее в сторону Драко.
- А как тут люди в плохую погоду смотрят представление? – Спросила девушка.
- Магический щит не пропускает никаких осадков. Здесь всегда одинаковая температура и легкий ветерок.
- Потрясающая магия! – Восхитилась Гермиона.
Все оставшееся время до спектакля Драко водил девушку по садам, рассказывая ей историю создания театра, как он ходил с родителями сюда и как он однажды сорвал цветок, а растение оплело его своими ветвями и долго не давало пошевелиться – пока директор театра не прибежал и не отпустил мальчика. Родители долго ругали сорванца дома за этот вандализм. Драко рассказывал с таким энтузиазмом, что Гермиона веселилась все время до самого спектакля. С перезвоном колокольчиков зрители поспешили на свои места. Драко поводил Гермиону в ложу, и побеги переплелись, закрывая их от остальных зрителей. Их ложа была рядом с центральной, которую мог занять только Министр Магии, если бы посетил, и его сопровождающие. Вид открывался изумительный! Целый водопад цветов и растений! Яркие цвета были разбросаны по зеленому ковру, и на них было приятно смотреть – пестрым этот ковер точно нельзя было назвать. Занавес был тоже цветочным. И открывался он не в стороны, как было привычно Гермионе, а вниз. Цветы опадали, создавая атмосферу листопада. От увиденного у девушки пропало дыхание. На магию такого порядка хотелось смотреть, не отрываясь. Музыка полилась отовсюду, но оркестр был не виден. Гермиона совершенно не знала либретто, но т.к. пели на английском, то проблем с пониманием не возникало. Это была веселая комедия положений. В антракте они прогуливались по многочисленным холлам, разговаривали, обсуждали спектакль, игру актеров, музыку. Им было нескучно друг с другом, они были на одной волне. В какой-то миг Гермиона поймала себя на мысли, что с Роном было невозможно обсудить что-либо, а с Драко обсуждалось все подряд. А еще она видела, что на них все смотрели. И наверняка обсуждали. Но, поскольку, парочка не вела себя, как романтичные подростки, то было непонятно, что происходит между этими двумя. Под конец второго акта Гермионе стало нехорошо. Проклятие начинало действовать. Она держалась, как могла, старалась держать лицо. Малфой заметил ее состояние и предложил покинуть театр, но Гермиона отказалась со словами, что спектакль вот-вот закончится. Драко лишь покачал головой, но ничего не сказал, а продолжал наблюдать за девушкой, чье состояние ухудшалось довольно быстро – у нее на лбу, шее, груди уже появилась испарина, а лицо побледнело. Малфой опустил руку вниз и дотронулся до бедра девушки.
- Что ты делаешь? – Прошептала она.
- Спасаю твою задницу. – Также тихо ответил он.
- Я все равно досмотрю эту оперу. – Стояла на своем она.
- Досмотришь, если раздвинешь ноги. – Согласился Драко. Девушка на него в недоумении посмотрела – не пошутил ли он. – А ты что думала? Одними поглаживаниями не обойтись.
- Я справлюсь. – Шипела сквозь зубы Гермиона.
- Грейнджер, - ласково начал Малфой, но глаза его выражали злобу, - если ты немедленно не раздвинешь свои ноги, то я наложу на тебя Империо и трахну прямо на сцене. Поняла?
Гермиона закусила губу, покраснела, но сделала то, что сказал Малфой. Ей было ужасно стыдно заниматься этим в общественном месте – а вдруг кто увидит? Стыда не оберешься...
Драко медленно повел рукой по ноге девушки, вызывая толпу мурашек. Внутри у нее все сжалось в тугой узел. Возбуждение было с примесью азарта от чего-то недопустимого. Правильная Гермиона стыдилась происходящего, а дерзкая ласково шептала «ну же, еще». Когда его рука достигла края трусиков и пролезла внутрь, то девушка шумно вздохнула, но, слава Годрику, за ветерком и шумом листвы этого никто, кроме Малфоя, не слышал. Следующее, что поняла Гермиона – ее кресло опустилось ниже, а сама она как-то полулежала. Быстро окинув взглядом остальных зрителей, она поняла, что никто на нее не смотрел и пальцем не показывал. Драко пододвинул ее ближе к себе и, согнув ее ногу в колене, откинул на себя. Теперь она была открыта для его порочных действий. Внешне со стороны никто бы ничего не заметил – пара сидит в ложе и смотрит на сцену. Ну да, близко сидят, ну да, девушка чуть откинулась, но ниже груди все равно все плотно закрыто стеблями растений. Гермиона почему-то была уверена, что все зрители в зале только этим и занимаются – ублажают друг друга, пока никто не видит. И даже если в ложе более двух зрителей, они немолоды уже – ну и что? Все равно все трахают друг друга руками. И держат лицо. Гермиона с трудом следила за спектаклем – она вся была сосредоточена на узорах, что рисовали пальцы Драко внутри ее стенок, что были мягкими, как воск. Она молилась всем богам, чтобы оргазм скорее настиг ее, потому что спектакль должен был вот-вот закончиться, и зал будет освещен не светлячками, как сейчас, а ярким светом, и тогда все точно увидят, что происходит в ложе Малфоев. После этого ей придется заавадиться лично. Вот занавес уже закрылся, а она еще не кончила, хоть и была близка – Малфой совершал торопливые движения кистью, массируя ее клитор. С последним цветком занавеса зрители шумно зааплодировали и закричали «браво», а Гермиона слегка выгнулась от насупившей разрядки, закрыв блаженно глаза. Ее крик потонул в общем шуме. Малфой быстро очистил руку и захлопал вместе с остальными. Когда свет озарил зрительный зал, то молодой Лорд Малфой стоял в своей ложе со своей спутницей и громко аплодировал актерам. Девушка рядом счастливо вторила его движениям – ее улыбку вполне можно было отнести к впечатлениям от увиденного спектакля. И только они двое доподлинно знали, что к опере этот блеск глаз имеет очень опосредованное значение.