Невинная Настя или 100 первых мужчин.

Глава 4.

Так я начала работать в детском саду в паре с одной воспитательницей — самой молодой из всех. Мы с ней сразу же подружились, и я стала ночевать в этом садике. Да, я оставалась на ночь с детьми, я была ответственная за них по ночам. А эта воспитательница постоянно уходила, хотя по должности вся ответственность за детей лежала на ней. Нам платили. А из всех детей там выделялась одна девочка. Она была самой милой, доброй, сообразительной. И даже имя у нее было ангельское — Ангелина. Мне она очень понравилась, и я все свое внимание практически уделяла ей. Она тоже ко мне привязалась. Я поняла, что ей не хватает внимания родителей. И вот однажды за Ангелиной — я звала ее просто Линой — приезжает папочка. А папа у нее весь такой крутой, в перстнях, золотых цепочках и на джипе. Из новых русских. И я вывожу Лину к нему. Он говорит: — А вы не хотите поехать с нами в кафе? Мы сейчас едем в какое-нибудь хорошее кафе или ресторан.

Я, разумеется, соглашаюсь. И мы поехали, у нас завязался разговор. Я сказала, что да, я тут работаю и еще учусь. Не знаю почему, но мне сразу понравился Линии папа. Олег тоже проявил ко мне симпатию. Даже, можно сказать, больше, чем симпатию. Я спросила:

— А где же мама Лины?

Он объяснил, что она погибла в авиакатастрофе, что после этого прошло всего полгода и Лине сейчас очень тяжело. Из-за этого я полюбила Лину еще больше. Я поняла, что ей не хватает того тепла, которое может дать только мама. Ведь ни один человек в мире не может дать ребенку столько любви и ласки, сколько мама. И я решаю, что заменю этой девочке маму. Я так решила, и других вопросов для меня больше не существовало. Это стало моей целью. И сразу же вся моя депрессия куда-то ушла. Тем более что Олег мне очень нравился. Олегу было двадцать пять, может быть, двадцать семь, не больше. И вот мы практически каждый вечер с ним встречаемся. Лина, видя это, конечно, радуется, она в садике всем подружкам показывает, что вот, мол, Настя моя, Настя у меня… И знаете, я заметила одну вещь. Раньше, если, например, она хотела какую-нибудь игрушку с полки или что-то еще, она меня называла Настей. А тут из нее стало выскакивать:

— Мам, дай мне это!

Вы не представляете — мне это было приятно до безумия! Когда она меня первый раз так назвала, я была на седьмом небе и где-то внутри себя почувствовала такой, знаете, теплый комочек, который как бы растет, растет… То была любовь, которую я хотела подарить этому маленькому ребенку. Мы с Олегом продолжали встречаться. Он очень неплохой человек, но он много работает и не может уделять дочке столько времени и внимания, сколько ей нужно. А я решаю, что мне больше не надо работать в садике. Я решила вернуться домой, мне просто тяжело было все совмещать — и учебу, и работу, и эти встречи.

Я возвращаюсь домой. Родители обрадовались, успокоились. Но я не собиралась оставлять ни Лину, ни Олега. И все свое свободное время начинаю уделять именно Ангелине. Мы с ней ходим по магазинам, мы с ней вместе просто везде. Когда ее перевели в другой садик, я стала постоянно приходить за ней туда. А там вдруг устраивают утренник и дают ей какую-то роль не самую важную. Я говорю:

— Как так? Почему какая-то девчонка — принцесса, а моя Линочка — нет?

И закатываю такой скандал: «Что? Моя Ангелина не будет принцессой?» — что на следующий день все роли поменяли и моя Линочка стала принцессой. Да, все воспринимали меня там как ее маму. На самом деле это, наверное, трудно представить — как пятнадцатилетняя девчонка может выглядеть мамой пятилетней девочки? Но это было так, потому что я специально носила длинное черное пальто, высокие сапоги, красилась очень темно, убирала волосы и все приглаживала. У меня все время была темно-коричневая помада, и мы с ней смотрелись просто как два ангелочка — Лина и я, ее мамочка. Везде мы с ней были вместе, я ничего для нее не жалела, и знаете, это и есть, наверное, настоящее счастье — в свои пятнадцать лет я испытала, что значит быть мамой. Это было просто потрясающе! И все были счастливы. Олег радовался тому, что я — его такая молоденькая и красивая пассия — уделяю его дочери столько внимания. Я была счастлива от того, что вышла из этого дурацкого стресса, у меня есть такой замечательный ангелочек, как Лина. А Лина была счастлива, что обрела новую маму. Все было просто идеально. А Марат с Мишей, видя, какая я счастливая и радостная, не понимали, в чем дело. И, видя, как один раз меня привезли домой на черном джипе, а в следующий раз Олег привез меня на белом «БМВ», были вообще в шоке. Они пытались опять ко мне подойди, снова завоевать мое расположение, но это уже было нереально. Мне было даже странно, что два каких-то придурка хотят быть со мной. Тут Лапочке исполняется пять лет. Мы, с ней вместе пошли в ателье, мне там шили очень красивое платье, и ей шили тоже — такое беленькое, красивое. Она была просто куколкой. Потом мы шикарно праздновали ее день рождения. Олег ничего для нее не жалел, да и для меня тоже. Он нас обеих любил, я это чувствовала. Олег был хорош и в постели, хотя у нас не сразу все наладилось так, как хотелось бы. Первое время я его к себе не подпускала, потому что у меня еще было такое чувство, будто все меня предадут, как тот Миша-ублюдок. К тому же этот брекет, и вообще все у меня плохо.