Алла Ветер. В поисках ясности

Глава 2

Оказавшись дома , я хлопнул входной дверью, закрыл ее на защелку и уселся прямо на полу в прихожей, в мокром пальто и башмаках. Моя голова опухла от мыслей. По дороге домой я не заметил, что сильно вымок, на улице слегка моросило, но за 25 минут дороги я стал мокрым и был похож на дворового котенка , которые сидят обычно посреди площади и глядят на пробегающих мимо дядь и теть под черными зонтами. Я взъерошил волосы и ,найдя в себе силы, встал. Снял ботинки и пальто и направился в гостиную. Плюхнувшись на диван, я откинул голову на спинку и закрыл глаза. Что заставило меня уйти в себя? Неужели слезы старухи перед ее уходом? Или, может, прекрасные волосы Алиши? А может, я просто устал. Скорее всего, все сыграло свою немалую роль.

Я пишу вам свою историю. Она произошла со мной ни даром, не просто так . Это обязательно что-то значит. Я продал свою машину, что бы переехать в Даунтаун, весьма богатый район Ванкувера. Мой отец учил меня, что нужно уметь выходить из своей зоны комфорта, что бы позже получить что-то большее. И теперь я жду. Где же это большее? Мой отец был по истине мудрым человеком. В 6 лет , будучи прежде детдомовским, я обрел семью в лице моего папы Остина. Я был счастлив, но сильно испорчен своей прошлой жизнью в детском доме. И , потому, мой скверный характер мог изменить только такой сильный и уверенный в себе человек, как он. Я благодарен ему за каждую секунду с момента , когда ступил за пределы того омерзительного для меня места. Он научил меня всему: как не бояться ничего, как быть сильным и как быть верным. Как правильно мыть руки и выстирывать пятна от малины, как чинить электрический чайник и просто быть хорошим человеком. А потом, с улыбкой на лице он ушел на небеса, тогда я держал его за руку, и его мужественная, прежде сильная рука, стала в моей ладони мягкой и беспомощной. Теперь, порой, когда мне становится тяжело, грустно, или просто не с кем поговорить, я говорю со своим лучшим на планете отцом. Пускай, он не отвечает, но я всегда знаю, что он сказал бы мне в ответ. Сейчас, лежа в больничной койке, как и тогда, я не чувствую ни скорби, ни обиды. Я чувствую только жуткое чувство отделенности. Я отделен от всех и каждого, я один.Тогда, переехав в Даунтаун, у меня была новая работа, новые приятели, было хоть что-то. Была надежда. Сейчас же я не имею ничего, плюс подозрение в убийстве любимой женщины, плюс вот эта капельница. Возможно, вам покажется, что вы сочувствуете, но я скажу вам: вы и понятия не имеете, что я чувствую , и сочувствовать мне не можете.