Новолуние Эдварда

Глава 3, часть 1

Солнце, наконец, начало восходить за густыми серыми облаками, что нависали над Форксом, и в этот момент я чувствовал, что это была одна из самых долгих и наполненных болью ночей моего существования. Я провел всю ночь, борясь с желанием обхватить Беллу руками, в попытке укрыть ее в своих чугунных объятьях, в которых она, без сомнения, в тот же миг будет смертельно раздавлена. Как иначе я мог ее защитить?

Я и моя семья были самой большой опасностью для Беллы, и прошлой ночью она подкралась так близко ...

Нет. Я не хотел думать о прошлой ночи, о вечеринке по случаю дня рождения Беллы в моем доме.

Я избегал думать об этом, но ведь я был вампиром, и одновременно несколько вещей могли завладеть моими мыслями. Пока я изо всех сил пытался задвинуть воспоминание о прошлой ночи в самый дальний уголок моей памяти, оно как будто кричало на меня, не позволяя мне забыть, и не позволяя мне думать о чем-то другом или ни о чем. Это была пытка.

Я чувствовал холод. Будучи тварью – чудовищем, которым я являюсь, я привык к ощущению холода от других таких же существ, находясь рядом с кем-то из своей семьи, но я никогда не чувствовал холод сам по себе. И мне это не нравилось. Я замерзал в своем уже замороженном теле. Я чувствовал, как на лице появляется новое выражение, которого я не знал никогда раньше. Оно застыло на моем лице с тех пор, как Розали и Эмметт вчера вечером оттащили и вывели прочь Джаспера. Хоть я и не мог видеть этой новой гримасы, я чувствовал, она была вызвана шоком, подлинной агонией и болью из-за осознания собственной вины. Она оставалась неизменной на моем лице на протяжении всей ночи.

Эти орущие воспоминания в моей голове прерывались лишь когда Белла шевелилась во сне, а это случалось часто. Я не мог помочь, и был благодарен за ее беспокойные движения, так как крики у меня в голове на мгновение прекращались, потому что в этот миг доминировала та часть моего рассудка, которая отвечала за Беллу. Я пытался понять, была ли она в порядке, приснился ли ей кошмар, или даже еще хуже - было ли ей больно. При мысли о том, что ей больно, хоть этим я и не мог помочь, я немного отстранялся от нее, потому что знал, что если Белла на самом деле испытывает боль, это была моя вина.

Несмотря на ее метания, Белла спала относительно спокойно для себя. Она несколько раз пробормотала мое имя, но я не мог радоваться этому как обычно, потому что был уверен, что ей снился кошмар, и потому что был уверен, что был частью этого кошмара.

С приходом утра постепенно становилось светлее, и меня вдруг озарил другой свет. Я знал, что должен сделать, чтобы защитить мою Беллу. Только после этого она больше не была бы моей Беллой. Новое значение вдруг добавилось к выражению боли на моем лице, которое возникло из-за принятия решения о том, как я планировал поступить. Я размышлял очень быстро, потому что знал, Белла скоро проснется.

Белла.

Ах, как же я хотел, чтобы я мог остаться с ней навсегда.

Вечность нежно сжимать ее в своих руках.

Вечность чувствовать пульсирование ее сладко-пахнущей крови, льющейся по венам у нее под кожей.

Вечность.

Но у Беллы не будет вечности.

Белла была всего лишь хрупким человеком. И ее человеческая жизнь становилась еще короче из-за моего присутствия. Каждую секунду, которую она проводила в непосредственной близости от меня и моей семьи, ее жизнь подвергалась чрезвычайной опасности.

Вдруг Белла открыла глаза, она несколько раз моргнула, а потом уставилась прямо на меня. Я на короткий миг взглянул в ее карие глаза, а затем заставил себя отвести взгляд. Каждый раз, когда я смотрел в красивые, цвета темного шоколада, глаза Беллы, я был уверен, что мог увидеть ее душу, и от этого у меня перехватывало дыхание.

Ее беспокойная ночь стала очевидной по выражению ее лица, по тому, как она напряженно зевнула и резко дернула вперед свое тело, чтобы сесть.