As loves the Policeman

Глава 4

/не бечено/  

Сомин просыпается рано. Она открывает глаза, осматривается, видит рядом спящего Джина и не сдерживает счастливой улыбки. Немного стыдно за вчерашнюю инициативу, но оно того стоило, потому что Ким Сокджин — потрясающий. Во всех смыслах.

Девушка встает аккуратно с кровати, стараясь не тревожить мужчину, тихо выскальзывает из спальни, быстро убегая в ванную, и там уже одевается во вчерашнюю одежду, что предложил Джин. Она не знает, как себя вести теперь, что делать и как объяснить родителям причину, по которой старшая дочь не ночевала дома. Сомин счастлива, но боится омрачить блаженство, поэтому максимально долго не берет телефон в руки. Она чувствует, что там, наверняка, гора пропущенных вызовов от матери и отца, и последний пугает сильнее всего.

Чон идет на кухню, роется в холодильнике, шкафчиках, решает приготовить завтрак, а потом все же плетется к сумке, лежащей на диване, достает мобильник и уходит обратно. Она кладет его на стол, изредка поглядывает на экран, пока помешивает омлет, и покусывает нервно пальцы, ожидая, пока поджарится бекон.

Сомин вздрагивает, когда Джин обнимает ее со спины и, положив голову на плечо, целует легонько в шею. Солнце уже встало, освещая квартиру робкими лучами, но им обоим еще рано идти на работу.

— Доброе утро, — мужчина щекой трется о щеку Чон, — как спалось?

У Джина голос хриплый спросонья и щека колючая, — все это вкупе заставляет почувствовать домашний уют, и мурашки по коже разбегаются от ощущения, что так хочется встречать каждое утро.

— Очень хорошо, — Сомин переводит взгляд на вибрирующий телефон, и улыбка сразу исчезает с ее лица.

— Что случилось? — Ким обходит ее, смотрит на экран мобильника в руках девушки, недоумевает, почему она трубку не берет. — Мама волнуется, наверное, ответь.

— Ага, там меня ждет отец и расспросы про то, где я была всю ночь.

— Скажи, что у меня, — Джин, стоя в одних штанах от пижамы, выключает сковороду и тянется за тарелками, а Сомин по его подтянутому телу взглядом ведет, да щеку закусывает изнутри и вздыхает.

— Ты же знаешь моего отца, — она опять смотрит на телефон и зажмуривается, — вы пересекались еще до суда по делу Ухи, и, как ты мог заметить, он довольно консервативных взглядов.

Ким кивает.

— Согласен, думаешь, он будет против меня?

— Не берусь утверждать, но если он узнает про... уровень наших отношений, то первой влетит мне, а потом он возьмется за тебя. Наговорит много колкостей, заставит жениться... Ой, что будет, — девушка поднимает голову к потолку и дергается, когда телефон начинает вибрировать вновь.

— Так я и собираюсь жениться, — Джин тарелки ставит на обеденный стол и, не услышав в ответ ничего, поворачивается к Сомин, — что? Только не говори, что намеков ты не поняла.

— Н-нет, — она смаргивает, — просто... он заставит жениться в кратчайшие сроки.

— То есть ты думаешь, что я буду тебя мариновать обещаниями еще десять лет, звать к себе, чтобы коротать ночи, утром заставлять готовить завтраки, а потом, может быть, но это не точно, мы поженимся? — Ким руки на груди складывает и смотрит не очень дружелюбно. — Мне не нравится твое молчание.

— Ну, — Сомин пускает взгляд, ловит рукой кончики своих волос и накручивает небольшой локон на палец, — разве не так это происходит?

— Покажи мне того урода, что посмел вести себя так с тобой, — мужчина на полном серьезе говорит это, и Чон резко поднимает голову, удивленно смотря на него, — и я сделаю из него решето.

— Думаю, не стоит, — девушка нервно смеется, — я поняла, что была неправа.

Джин вздыхает.

— Не ты неправа, а те, кто допускает такое поведение по отношению к девушкам, понимаешь? — он подходит ближе и обнимает Сомин. — Вас беречь надо и баловать немного, чтобы вы всегда цветущими были, говорить о любви и том, какие вы чудесные.

— Даже если это не так? Может же попасться редкостная стерва, — она голову задирает, всматриваясь в глаза мужчины.

— Плохих женщин нет по определению, — Джин улыбается, — если женщина становится такой, как ты сказала, значит, она встретила плохого мужчину, и тут поможет только длительный курс реабилитации с мужчиной хорошим.

— Боже, как ты такой еще не женат? Нет, правда, — Сомин отодвигается немного и осматривает его, — красивый, умный, обходительный, а до сих пор не окольцован... Закрадываются сомнения.

Джин громко смеется в ответ и плечами пожимает.

— Ну, раньше у меня не было времени, а сейчас думаю, что ждал тебя. Давай уже позавтракаем, ты позвонишь родителям, скажешь, что уснула в офисе, а я подвезу тебя домой, хорошо?

Сомин улыбается и кивает. Что ж, если отец не поверит, то она может быть уверена, что Джин не убежит и не испугается. Ни ответственности, ни главу семьи Чон.

***

Соён просыпается от прикосновения к голове. Она с закрытыми глазами переворачивается на спину, тянется и накрывается одеялом с головой.

— Мам, я пойду ко второй, — тянет сонно девушка.

— Хм, так меня еще никто не называл, но я бы предпочел услышать от тебя «папочка».

Соён подрывается, чуть ли не ударяя смеющегося Чимина в лоб.

— Я проспала? Боже, папа с меня шкуру снимет! — девушка откидывает одеяло и уворачивается от тянущегося за поцелуем парня. Не обращает внимания на свою наготу, не смущается и впопыхах собирает вещи с пола, натягивает белье и застывает, держа в руках лифчик, оглядываясь на безмятежного и расслабленного Пака.

— Еще рано, не кипишуй, — он взглядом буквально облизывает каждый изгиб девичьего тела, и Соён хмурится, осматривая себя.

— А-а-а! — она роняет все вещи на пол, к ногам своим, и пальцами очерчивает каждый засос, который видит. — Мне конец! Конец! Папа шкуру снимет с тебя!

— С меня? Ты же говоришь, что конец тебе, значит, с тебя, — Чим хмыкает.

— Ты думаешь, я одна на дно пойду? — девушка на грани истерики. — Чё ты ржешь?

— Успокойся, котенок, — Чимин встает с кровати и подходит к ней, помогая одеться, — я попросил вчера Тэ написать сообщение, что ты переночуешь у Ухи, а твой телефон сел. Пойдем, позавтракаем, и мне на работу надо.

Соён с трудом верится, что отец поведется на откровеннее вранье, но надеется на лучшее, хотя мысленно уже простилась со свободной жизнью: ее же запрут в четырех стенах, на занятия будут возить под конвоем и вообще! А если Чимина посадят? Девушка натянуто улыбается Паку, мл, постарается не паниковать, но внутри мандраж бьет такой, будто она жестко температурит.

Чимин открывает Соён дверь своей машины и галантно жестом приглашает ее сесть в салон. У Чон вообще мысли все в кучу, она думает, как бы так проскочить, чтобы не напороться на вопросы, поэтому, когда они уже трогаются, резко поворачивается Паку.

— Что именно ты сказал Тэхену, чтобы он написал моим родителям.

Чим вздрагивает от неожиданности.

— У тебя проект по искусствоведению, Тэхен — художник, поэтому Ухи попросила у него помочь тебе.

— Проект, — девушка даже ниже сползает в кресле, хватаясь за голову.

— Он, правда, поможет, не волнуйся.

Чимин такой расслабленный, красивый и вообще, что Соён не успевает следить за языком, и слова сами срываются с губ.

— Хочу отсосать тебе.

— Что?! — Пак давится воздухом, а Чон поджимает губы.

— Упс. Но ты такой у меня не вероятный, а это мы еще не пробовали.

— Соён, котенок, я за рулем, не очень хорошая идея, — Чимин откровенно паникует, когда девушка, отстегнув ремень безопасности, тянется к нему, пальцами расстегивает ремень на брюках и хищно ухмыляется. Парень ненароком думает, как бы не откусила, да вдох пропускает, ощущая прохладные пальцы в своих трусах. — Котенок!

— Да замолчи уже, — Соён наклоняется и целует слегка восставший член парня, улыбаясь. Он так стрессует, будто это у него впервые такой опыт, но девушка не намерена падать в грязь лицом, поэтому уже несколько месяцев смотрит обучающие видео, если их так можно назвать. И когда плоть Чимина с благодарностью отзывается на каждое прикосновение, Соён заглатывает головку и языком водит вкруговую, уделяя внимание уздечке.

Чимин вообще через раз дышит, стоит девушке вобрать в себя половину длины члена, а потом и вовсе опуститься к самому основанию, он протяжно стонет, но все еще старается следить за дорогой. В голове только одна мысль, где его маленькая девочка научилась такому, но Пак решает спросить позже, потому что терпеть мучения-ласки это чертовки — нет сил.

Он паркуется в квартале от дома девушки, собирает ее волосы в хвост и оттягивает голову назад, заставляя выпустить член изо рта с хлюпом.

— Не нравится? — обиженно тянет Соён, на что Чим хмыкает.

— Попробуй полностью вобрать и в глотке подвигать — узнаешь.

Он не думал, что Чон всерьез воспримет его слова, поэтому давится слюнями и откидывается на подголовник, шумно выдыхая. Крышу рвет, пальцы сильно сжимают руль, стоны больше не сдерживаются, когда девушка реально опускается максимально вниз, сжимая глоткой. До тошноты и рвотных позывов, головку члена.

Чимин даже не успевает оттянуть ее назад, так и кончает в рот Соён, зажмурившись до белых мошек и цветных кругов под веками.

— Блять.

— Понравилось, — констатирует девушка, хитро улыбаясь и вытирая губы, потянувшись к дежурной бутылке с водой, покоящейся в подлокотнике.

— Нет, симулировал, — Чим глупо улыбается в ответ, — но могу с уверенностью заявить, твой рот — мое проклятие.

***

Сомин, как и говорил Джин, позвонила домой, сказала, чтобы родители не волновались, потому что у нее завал с одним делом, и она, заработавшись, так и заснула среди бумаг, а телефон, как обычно, стоял на беззвучном. Ей, вроде бы, верят, поэтому Чон немного успокаивается и соглашается ехать домой. Джин держит ее за руку, аккуратно поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони и говорит ласковые слова, чтобы Сомин не переживала — он не даст ее в обиду. Девушка верит, поэтому даже улыбается, когда они уже подъезжают к ее дому.

— Все будет хорошо, окей? — Джин целует ее и смотрит внимательно, будто сканирует настроение.

— Надеюсь, — Чон оглядывается и берет свою сумку с заднего сидения, — я напишу тебе потом, как все прошло. Тебе на работу пора, спасибо.

— Я тебя люблю, — Сомин застывает, а Джин смеется, — не помнишь такого? А я очень хорошо запомнил. И могу сказать, что это взаимно. Любить взаимно — круто, знаешь ли.

Сомин выскакивает из машины, еще раз поцеловав мужчину и сказав, что он ее смущает, но старается принять самый замученный вид, какой только может изобразить, чтобы родители поверили в ее изнеможение после тяжелой трудовой ночи.

Когда она открывает дверь в дом и скидывает туфли, ныряя в свои тапочки, замечает, что тапки младшей сестры здесь, в коридоре, а ботинок — нет. Это кажется странным, но потом Сомин думает, что Соён просто уже ушла на учебу, а дальше, стоит поднять голову, натыкается на взгляд матери, которая смотрит как-то подозрительно.

— Как тебя могут задерживать в твой день рождения? — женщина укоризненно смотрит на дочь. — Ты так и заболеть можешь.

Девушка думает, что уже заболела, и имя у вируса — Ким Сокджин, но вслух говорит другое:

— Очень сложное дело. Мы вчера покушали в кафе, и я вернулась в офис. Столько бумаг пришлось пересмотреть, устала жутко, но выбора нет — суд скоро, а мы еще не готовы.

— Ты сейчас обратно поедешь? — мама, кажется, проникается душещипательной историей дочери и похлопывает ее по спине, когда старшая Чон проходит мимо.

— Ага, только приму душ и переоденусь. Есть что покушать? Я так проголодалась.

Врет напропалую и не краснеет, так уверенно себя чувствует Сомин, потому что у нее, действительно, есть сложное дело и скоро суд, но уверенность улетучивается, стоит увидеть хмурого отца с газетой, сидящего в гостиной в кресле. Он, заметив дочь, снимает очки, откладывает чтение и смотрит исподлобья, сканируя взглядом и анализируя.

— Что за дело заставляет тебя ночевать на работе? — мужчина приподнимает бровь.

— Домашнее насилие сенатора Им, — Сомин выдает на одном дыхании, вытягиваясь по струнке.

— Слышал-слышал, — отец головой качает, — сложно будет.

— Я знаю, — девушка опускает взгляд, рассматривая свои тапочки, — но мы должны посадить этого человека и защитить госпожу Ли и их дочку. Поэтому я полночи разбирала материалы дела, но нашла пока мало зацепок.

— Что ж, с тобой все ясно, — мужчина встает с места, — иди в душ и кушать, мать накроет сейчас. Ждем младшую.

— Что? — Сомин замирает и оборачивается. — Соён не приходила?

— Да. Я недоволен, что дети не ночуют дома, поэтому плохо спал, но вечером написала ее подруга — Ухи, кажется, и сказала, что у Соён сел телефон, время позднее, они засиделись, поэтому она переночует у нее.

Старшая из сестер складывает в уме все факты и хмыкает, ну да, конечно, у Ухи она ночевала.

Звук закрывшейся двери заставляет и отца и дочь повернуться на него.

— Я дома, — Соён помятая и невыспавшаяся. Она шаркает по полу, кидает сумку на пол возле лестницы и плетется наверх, чтобы переодеться.

Сомин решает ничего не говорить, поэтому следует примеру младшей сестры и, взяв сменную одежду, плетется в душ, а уже потом выходит в кухню-столовую, садясь за стол и чувствуя себя чуточку лучше.

— А где мелкая?

— Переоделась и быстро ушла, — отец семейства, сидя рядом со старшей дочерью, продолжает читать газету и потягивать кофе, а девушка ковыряет палочками рис, негодуя.

— Чем она таким занималась у Ухи?

— Ты знаешь ее? — мама отвлекается от мытья посуды.

— Да, хорошая девочка, — Сомин подтверждает, ведь это чистая правда.

— Дочка сказала, что у Ухи опекун, как это... шарит в искусстве, поэтому попросила его помочь с проектом. Ты же знаешь, она еще искусствоведение выбрала, как дополнительный предмет.

Старшая Чон кивает, думая, что Соён хорошо продумала пути к отступлению, да только Чимин все равно получит свое. Отвлекает от мыслей о кастрации несостоявшегося бойфренда Сомин звонок в дверь. Мама, вытирая руки об фартук, бежит открывать, и девушка настораживается, когда из коридора нет ни единого звука.

— Сомин!

Она пожимает плечами и, под внимательным взглядом отца уходит к матери, а там замирает, потому что на пороге стоит Джин, держит в руках корзину с фруктами, несколько пакетов и тепло улыбается.

— Матушка, меня зовут Ким Сокджин, и я хочу жениться на вашей старшей дочери.