Обрати на меня внимание

Глава 25

У Антона не плывет перед глазами, не мерещатся галлюцинации, как это бывает в фильмах или особо эпичных книгах. Разве что в голове шумит и легкое ощущение прострации, словно мир перед глазами какой-то чужой, что ли, и ты к нему еще не привык, хотя знаешь давным давно. Он делает пару глотков подряд, как это делают крутые парни, желая хоть так самоутвердиться в своих глазах, но заходится в приступе кашля, а глаза начинают слезиться. Отставив бутылку, парень бежит к раковине, выплевывая содержимое, которое не успел проглотить, и закусывает тем, что попадается под руку. Возможно, сухие листья для заварки зеленого чая не считаются пригодными для употребления, но это вовсе не смущает, когда во рту стойкий горький вкус, а внутри все выворачивается наизнанку, словно он выпил не коньяк, а кипяток, который обжег изнутри, а после в груди саднит еще какое-то время.

Крутой парень. Очень крутой. Невъебенно просто!

От злости на самого себя Антон ударяет кулаком по кухонной тумбе и позволяет себе осесть на пол, просто выйти в центр комнаты, усесться и смотреть в окно напротив. В голове вдруг становится пусто. Совсем. Взгляд блуждает от макушек деревьев, с которых давно осыпалась листва, до крыш высоток, но в итоге возвращается к луне, которая взошла так рано. Или он тут так давно. Он не помнит, во сколько пришел, не знает, как давно тут находится, но уверен, что темнеет в их городе рано.

Снова луна закрыта тучами… а я ведь думал, что они расступаются. И луна снова сияет. А ведь наоборот, на самом деле… тучи никогда не расступаются насовсем, только луна время от времени выглядывает.

Антон неуверенно цепляет бутылку пальцами и остервенело прижимает стеклянное горлышко к губам, когда перед глазами снова возникает скорчившийся от боли Арсений Сергеевич, который ведь и не заслуживал такой подставы с его стороны.

Зашел слишком далеко, но хотел же как лучше. Тебя вот он ни разу не ударил всерьез, только легонько, в шутку, по плечу там или подзатыльник отвешивал за косяк… но не со злобы, как я. Если бы он меня ударил — я бы не простил. И он не простит, наверное. Еще один ярлык «проебано».

Шастун резко и зло проводит по волосам рукой, взъерошив их, и рычит, переходя на то ли крик, то ли отчаянный вой. Он со всей силой обнимает себя руками, так, что даже больно, а безумный оскал окрашивает губы, когда он смотрит на луну, чуть покачиваясь взад-вперед.