*из записей блокнота, оставленного Карлом*
«Те глаза снова осматривали каждый уголок рядом стоящих старых двухэтажных построек. Они мельком пробегались по каждой трещинке, пытаясь отыскать что-то. Зрачки этих усталых глаз, изображенных на рекламной вывеске уже, наверняка, не существующей оптики, содрогались, и как по воде, по выцветшей радужке проходились волны горячего воздуха.
Эта вывеска находилась прямо на крыше Джек-Бара, что наводило меня иногда на мысль, будто когда-то давно на месте этой бедной забегаловки находились хоть и скромные по размерам, но роскошные владения некого гениального врача-акулиста. Был ли он разгульным, потерявшим голову из-за богатств, или же довольно интеллигентным, никогда не нарушающим сухой закон, во всяком случае, эта правда осталась далеко-далеко от нас, где-то в 20-30 годах. Он оставил лишь напоминание о себе, он создатель этих вечно не спящих голубых глаз, которые простоят тут, кто знает, еще сколько лет, сколько десятков лет. Или же, их лишат жизни, сняв с крыши и отправив на свалку, уже завтра.
- Великолепно! – я услышал, пропитый годами, мужской голос, доходящий до меня сзади. – Кто бы мог подумать, что краска может продержаться на поверхности так долго, да еще и на юге Лейкленда? Эй, малыш, подойди. – мужчина поставил бутылку пива на асфальт и, щурясь от солнца, посмотрел на вершину здания Джек-Бара. Я повернулся к нему, почувствовав себя растерянным. – Да-да, ты, иди сюда. Видишь их?
- К-кого?..
- Зрачки, они облупились.
- Они не всегда были такими?
- В мое детство они были как новые.
Запах перегара окутывал меня, и даже ветер не мог ничего с этим сделать. Он обдувал волосы на его грязной седой бороде, пролетал мимо моего лица, оставляя после себя неприятный шлейф, который заставлял меня поморщиться.
– Все, абсолютно все наши грехи он видит, и от того стареет.
- Мне кажется, это все-таки от солнца и дождей.
- Он видел всю мою жизнь, дружок, каждый мой поступок он запомнил. Я живу напротив него уже 52 года, с самого своего рождения я здесь. А ведь это юг Лейкленда! Сколько еще, таких как я, он успел заметить! И каждого, понимаешь, каждого он запомнил, за каждого ему отвечать. Эту оптику закрыли еще в 1937, сколько еще лет это здание пустовало, бог его знает. – он потер свой лоб черными от пыли руками, а потом взглянул на меня, облизнув верхнюю губу. - И на тебя он тоже смотрит, не обольщайся.
- Я не думаю, что рекламная вывеска может видеть.
- Думать может каждый, дружок, а ты попробуй что-то сделать. Жизнь - это не то место, в котором у тебя есть время думать. В ней нужно действовать быстрее, пока ты не подошел к концу. Я не говорю о том, что ты должен быть тупым. Ведь чтобы стать умным, ты тоже должен совершить какое-то действие. Самому всё попробовать, изучить и понять, а потом сделать. Понимай мои слова как хочешь, а поймешь ты только если попробуешь что-то сделать. Замкнутый круг? Ты ведь не глупый?
- Нет, скорее всего, нет. – я мог бы подумать о том, что этот человек несёт несвязный бред, но какой-то смысл я из его речи вынес.
- Вот и славно, – мужчина уселся на асфальт прямо по среди дороги и продолжил попивать теплое пиво, всматриваясь в глаза на вывеске, словно перед ним были бесконечные просторы, поражающие разум своей красотой.
- Извините, здесь могут проезжать машины.
- Мне все равно, дорогуша - он не отрываясь рассматривал радужку и серебристые очки. - я свой век уже отжил, все сделал.
Уже собравшись идти дальше, я в последний раз взглянул на пьяного мужчину, который, прищурившись, пробормотал себе под нос: «Míralo.» - надпись на вывеске, выведенная курсивом.
Практически каждый сантиметр моего тела обдавала непреодолимая дрожь, которую вызывали все новые и новые порции ударов по моей коже раскаленных порывов воздуха. Такая жара, мне казалось, могла бы быть последней для меня, оставшись, я тем же нежным ребенком Лейклендского Сада. Лейклендский Сад можно назвать моей родиной, если не местом пожизненного заточения. Это улицы, по которым можно ходить в белых носках, не испачкав их, по тротуарам вальяжно расхаживают богатые леди в дорогой одежде, а глаза слепит отраженный от полированных корпусов машин, купленных нисколько не меньше чем за 50 тысяч долларов, свет. Само то место я мог бы назвать раем на земле, если бы лично для меня оно не было адом.
По повседневному обычаю, я всем своим весом навалился на тяжелую дверь Джек-Бара, кое как глотая кондиционированный воздух. Аромат свежеприготовленных котлет, запах сигаретного дыма и вина смешивались и накладывались друг на друга, как слои лазаньи. Тяжелые темно-красные шторы препятствовали проникновению в зал яркого света, клетчатые подушки валялись на жестких старых диванчиках, стоящих возле противоположной входу стены, что делало это место еще более уютным чем любой шикарный ресторан Лейк-Сада. И весь этот шум – инди, играющий в пошарканном музыкальном автомате, разговоры молодых моряков, видимо, только что прибывших из долгого плаванья, выкрики пьяных мужиков, играющих в бильярд – все те звуки, которые в миг окружили меня, словно вводили в транс и, как нестранно, были приятны мне.
По своему обычаю я уселся за самый край барной стойки, на стул, что отличался от других своей обивкой. В то время, как все барные стулья здесь были темно-зеленого цвета, этот – казался пестрым из-за нескольких заплаток на жесткой ткани кремового цвета. Он нравился мне больше остальных лишь потому что выделялся, на нём я чувствовал, как, будто бы, срастался с ним, становясь таким же необычным для чужих глаз.
- Эй, ты, сникерс! – услышал я очень знакомый мне хриплый голос. – Сегодня ты рановато пришел. – за барной стойкой, расставив локти, стояла изящная фигура с растрепанными черными волосами, и недельной щетиной. О, да это был мой друг - Энди Конрад – сорвиголова, бармен этого чудного места, невероятный автолюбитель. Этими тремя пунктами можно было бы описать это чудо-юдо, если бы оно не было таким интересным и сумасшедшим, но в то же время умеющим невероятно плевать на все вокруг.
- Прогуливаю.
- Нет, нет, нет...- сказал Энди и тупо помотал головой. – Будешь прогуливать – станешь таким же. – он, широко раскрыв свои карие глаза, пальцем ткнул себя в грудь, одетую в растянутую серую футболку, на которой красовалось небольшое пятно, вероятно, от коктейлей...»
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Фаза быстрого сна
Teen Fiction«Могучий вихрь, снося деревья, разбивался о крепкие каменные постройки, низкие черные тучи покрывали небо, было ощущение, что они вот-вот упадут на весь этот хаос. Это было прекрасно. Картина, которая была красива и привлекательна своим ужасом и тьм...
