Запомни......

Дневник самоубийцы

Да, я не господин своей судьбы, а лишь нить, вплетенная в общую нить жизни! Но если я не могу ткать сам, то могу обрезать нить.
С. Кьеркегор
Вечер. Аллея. Здесь была мертвая тишина, изредка прерываемая шуршанием листьев, которые перебирались по асфальту, из стороны в сторону, словно маленькие разведчики, пытающиеся узнать великую тайну. Этот шелест будто оживал каждый раз, когда кто-то приходил в это чудесное место, задумчиво присаживался на скамейку и размышлял о жизни: в такие моменты он либо усиливался, либо утихал до такой степени, что глухая тишина начинала давить на барабанные перепонки. 
Даже обстановка на этой земле, ведущей от музея искусств до театра оперы и балета, была особенной. Густые кроны могучих деревьев, особенно в летнее время, плотно заслоняли от ярких солнечных лучей и сильного дождя, оберегая и защищая каждого из находящихся здесь путников. Прохожие чувствовали дешевное спокойствие и умиротворение, могли отвлечься от своих проблем или подумать о путях их решения. Создавалось впечатление, что Творец создал здесь особый, неповторимый мир, где все живет по своим законам. 
Обычно здесь было многолюдно. Но сейчас аллея была пуста. 
Где-то вдалеке появился призрачный силуэт, едва освещаемый бледным светом фонарей. Это был пожилой мужчина, с коротко стриженной бородой и уставшими глазами. В руках он держал длинный черный зонтик, который часто использовал в качестве трости – из-за травмы ноги, полученной им несколько лет назад – и свежую газету. 
С этим местом его связывали воспоминания из далекого прошлого – тогда он, будучи маленьким озорным мальчишкой, вместе с друзьями прогуливал здесь школьные занятия, из-за чего ему потом попадало от родителей. Однако на его памяти были и не очень приятные моменты – например, когда он учился в восьмом классе, то умудрился проиграть в карты новенькую курточку, которую мама привезла из Польши. Здесь, по его мнению, царила особенная атмосфера – родом из детства. Именно поэтому он возвращался на эту аллею снова и снова – садился на лавочку, закрывал глаза и будто перенесшись на много лет назад, слышал заливистый смех своих друзей и гневный голос мамы, ругающей за плохие отметки. И на сердце у него сразу становилось теплее. Эти воспоминания, пожалуй, были самыми добрыми, светлыми и искренними в его жизни. 
Старик развернул свою газету и пробежал глазами заголовки, выделенные жирным шрифтом. Он был из тех людей, которые «с головой погружаются в книгу», поэтому читал внимательно, а некоторые особенно важные фразы, или же свои мысли о прочитанном, нередко проговаривал вслух. 
В это время, с другой стороны аллеи, к музею быстрым шагом направлялся молодой человек: высокий, полный решимости, с горящим огоньком в глазах, который легко можно было спутать с агрессией. На это была причина – несмотря на свой юный возраст, он уже давно разочаровался в жизни. Виной тому стало его одиночество. 
На время учебы в институте он оставил родительский дом и теперь жил один. Нехватка денег вынудила его пойти работать – в основном, в ночные смены, чтобы не пропускать учебные занятия. Он всем сердцем хотел стать полицейским, чтобы стоять на страже правопорядка, восстанавливать справедливость и пресекать произвол. Изо дня в день, этот юноша приходил домой очень уставший и каждый раз ощущал прилив агрессии и нанависти ко всему окружающему миру. Надо сказать, что он был круглым отличником, победителем многих конкурсов, в основном, по игре на фортепьяно. А на работе его часто ставили в пример остальным сотрудникам. Но все плюсы его жизни перечеркивала трагедия в личных отношениях. Что же это? Фатальное невезение или Божья кара за совершенные грехи? Как он не старался, но не мог завязать отношений ни с одной девушкой. Это обстоятельство, словно едкая кислота, разъедало его, опустошало душу. Поэтому не так давно бедный парень начал задаваться вопросами о смысле своего существования – ответов на них у него не было и он не знал, где их можно отыскать. Он словно находился в комнате без окон и дверей, которая, как и вся его жизнь была бесмысленной и тупиковой. Лишь одно продолжало жить в его полном отчаяния сердце – надежда на избавление. 
Ему казалось, что единственный выход из этой ситуации – суицид. Тогда бал его жизни будет окончен и все проблемы растаят, словно снег ранней весной. Конечно, ему было страшно – в первую очередь, от последствий этого страшного поступка. Что скажут родители? Поймут ли причину? В любом случае, для них это будет величайшая утрата. 
В своих размышлениях, молодой человек пересек уже половину аллеи. 
– Это того не стоит! – вдруг громко сказал старик и его голос гулким эхом разнесся по аллее. 
Парень притормозил и огляделся по сторонам – вокруг никого не было. «Значит, этот мужчина ко мне обращался?» Из уважения к старшему поколению, он подошел чуть ближе и спросил: 
– Что вы сказали?
Тот, все с тем же каменным лицом, продолжал читать газету. Юноша решил, что его случайный собеседник не намерен дальше продолжать разговор и уже собрался покинуть это место, как старик так же громко проскандировал: 
– Как же так! 
Молодого человека подобное поведение уже начало выводить их себя. «Да что, в конце концов, от меня нужно этому сумасшедшему?» думал он, не отрывая взгляда от старичка. Но все же решил спросить в последний раз. 
– Вы что-то хотели?.. 
Пожилой мужчина, не отводя глаз от газеты, тихо произнес: 
– У тебя шнурок развязан. 
Юноша опустил голову и недовольно вздохнул – белый шнурок уже успел испачкаться – он бросил свою сумку на лавочку, а сам присел рядом, чтобы его завязать. Нормального узла никак не получалось, потому что парень все время подозрительно поглядывал в сторону старика, который вцепился в свою газету и с еще большим интересом продолжал чтение. Уже уходя, молодой человек всё-таки решил спросить и на этот раз получить ответ: 
– А что вы хотели сказать?..
Мужчина помолчал примерно с полминуты, потом оторвался от чтения и посмотрел на парня. 
– Как же так? – вновь повторил он с еще большей настойчивостью и артистизмом – вчера в это самое время, совсем юная девочка покончила жизнь самоубийством. 
Юноша не знал, что и ответить – для него эта тема была закрытой. Он лишь молча присел рядом со стариком, с ужасом взглянул на черно-белую фотографию, изображавшую безжизненное тело девочки, и недолго думая, начал жадно глотать текст.