Котёночек, а я ведь только начал...

Внутреннее самоуничтожение

Адриан срывался на всех и вся, не забывая винить мир за всё, что только можно. Ища оправдание самому себя, он скрывался от осознания того, что именно он тот самый парень, причинивший невероятную боль дорогому ему человеку.

Немыслимо сопротивляться, бороться и отгонять вездесущие подозрения, когда ты и есть центр этих болезненных проблем.

Правда ведь?

Правда?

Адреналин бьёт по всем клеточкам крепкого тела, мышцы напряглись по максимуму, а кулак, в очередной раз летевший в поверхность двери, чтобы разломать на куски толстую доску, пролетел мимо, когда она скрипнула и открылась нараспашку, пропуская разъярённого зверя внутрь.

В его го­лове мель­те­шит не­пони­мание, а бро­ви при­под­ни­ма­ют­ся, преж­де чем он поворачивает голову и смот­рит в дру­гую сто­рону, ви­дя...

Видя то, что не нужно было.

Он замирал каждый раз, когда омежка тихо всхлипывала, и просто стоял, полностью погружённый в свою безликую слабость.

Он ненавидел себя за это.

Его мир необузданно сжимался, сердце пропускало боязливый удар громче обычного, а светло-зелёные глаза вмиг загораются чем-то светлым и умоляемым.

Пожалуйста...

Бледные женские ладошки опустились на дрожащие коленки, за что блондин смог разглядеть её заплаканное и красное от беспрерывных рыданий лицо. Хрупкие плечи тихонько подрагивали от нарастающей истерики, пристальный взгляд впивался в пустоту перед собой, а голубые очи уже больше не сияли тем самым светом, который всегда исходил светлыми лучиками солнца для него.

Только не исчезай...

Эта сце­на про­дол­жа­ет про­иг­ры­вать­ся, как сло­ман­ная плас­тинка, и будет дальше, он знал, му­чая его каж­дую се­кун­ду прожитой жизни.

Агрест пропитан отчаянием, но всё же нашёл в себе силы взглянуть на виновника этой запоминающейся и отвратительной картины, Куртцберга, стоящего неподалёку и прижавшегося спиной к стене. Коварно ухмылялся, подобно блядскому существу, и грезил на него с вызовом, со всем презрением, на которое он только способен.

- Вау, что это за взгляд? - насмешливо приподнимая бровью, спросил рыжий и, не дождавшись какой-либо реакции, стойко выпрямился и медленными шагами направился к блондину.

Тот лишь напряжённо сжимал кулаки, оставляя пульсирующие вены на чуть загорелой коже, показывающие, насколько он раздражён, и покорно ждал дальнейших действий бывшего друга.

- Правильно, ты смотришь с ненавистью, - загадочно проговорил Натаниэль и, казалось, его бирюзовые глаза быстротечно сверкнули опасным огоньком, который загорался всё сильнее и сильнее с каждой секундой. - С таким чрезмерным гневом и желанием убить. Знаешь, сейчас мне кажется, что я вижу прошлого себя. В тот злопамятный день я был таким же опечаленным и сломанным, как ты сейчас, но я отличался, Агрест. Я давал тебе волю управлять мной, издеваться и забирать то, чем я дорожил, но сейчас... мы будто поменялись местами.

- Где она?! Дай мне её увидеть! Я хочу извиниться! - надрывно орал Куртцберг, раздосадованно пытаясь вырваться из крепкой хватки парня, что мешал ему сотворить задуманное. Он мысленно умирал, он хотел сгореть дотла от собственной беспомощности, от которой он таился всё время, не решившись взглянуть ей в глаза.

- И ты думаешь, я позволю тебе? - усмехнулся горько Агрест, толкнув друга в грудную клетку, на что тот резко отшатнулся, больно впечатавшись спиной в стену, и схватил рыжего за воротники кожаной куртки. - А теперь слушай сюда, - прошипел он. - Уже поздно что-то исправлять, сучёныш. Ты сделал ей больно, заставлял страдать, а сейчас хочешь её увидеть? Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты держался от моей сестры подальше! Предупреждал же, ублюдок?! Так какого хрена ты не послушался?!

Мысленная боль отдавалась по вискам невыносимыми ударами, не позволяя даже свободно думать и нормально соображать.

Не только его сердце обливалось кровью, но и, кажется, всё тело будто окаменело и не двигалось от огромного напора.

- Я люблю её... - задохнувшись в отчаянии, одними губами произнёс рыжий, медлительно закрыв глаза.

- Грош твоей любви цена, во всяком случае, я тебе уже никогда не поверю.

В его памяти до сих пор появлялась эта самая гадкая усмешка, показанная сгоряча, до краёв заполненная неутолимой яростью мерзкого чувства отмщения.

Пря­мо сей­час кар­ма без­жа­лос­тно пи­на­ет его в ли­цо бо­тин­ка­ми со сталь­ным но­сом, бь­ёт его че­репом об це­мент, вы­зывая внут­реннее кро­воте­чение, зас­тавляя не­види­мые уши­бы рас­цве­тать на его ко­же.

Она ре­жет его ве­ны и пог­ру­жа­ет в не­го свои ос­трые зу­бы, ос­тавляя его те­ло изод­ранным, но же­ла­ет сде­лать ещё боль­ше.

Но Адриан понимает, что заслуживает.

- Ты просто жалкий трус, Агрест.

Но всё равно стало как-то паршиво на душе.

Трясло, хоть он и держался из последних попыток, но всё же импульсивность и вспыльчивость взяли верх, вторгнувшись в его сознание, запечатав все выходы из контрольного разума.

Адриан наносил удары снова и снова, останавливая внимание только на своём противнике. Рыжий еле как уклонялся от мощных кулаков, то нагибаясь или же отходя в сторону. Но перед тем, как Куртцберг заново попытался повторить недавнее движение, блондин успел предотвратить его защиту, ударив прямо по лицу и немного повредив скулу парня.

Послышался кашель, второй, третий, и несколько капель крови попадали на холодный и жёсткий пол, заставляющие Агреста удовлетворённо вдохнуть необходимый кислород в уставшие лёгкие, а Натаниэля лишь кратко усмехнуться, коснувшись рукой небольшого ушиба. Синяк ему обеспечен, но рыжий и не думал останавливаться на достигнутом, безумно улыбаясь.

- Прекратите! - вдруг услышали они болезненный крик, на что мигом повернули головы, заметив в своём поле зрения заплаканную Дюпэн, то и дело сжимающая кулачки на уровне груди. Её состояние было уже намного лучше, однако уверенные и пустые глаза немного не радовали Адриана. Он обеспокоенно всматривался в черты лица девушки, отчаянно на неё глядя. - Пожалуйста, перестаньте, умоляю вас!

- Тебя защищает маленькая омежка? Агрест, я не ослышался? - грубо засмеялся Куртцберг, демонстративно схватившись за живот. - Принц пришёл спасти свою принцессу, благородно! - он наигранно похлопал в ладоши.

- Сучёныш, - Агрест дьявольски ухмыльнулся и, хрустнув кулаком, ударил парня в солнечное сплетение, на что тот резко завис, словно в замедленной съёмке, упав на колени и прижимая одну руку к повреждённому участку. Парень, было, уже хотел ударить противника третий раз, а после продолжить избиение, но громкий и отчаянный крик мигом остановил его на желанном.

- Не нужно! Пожалуйста, не трогай его! - непонятно откуда к шокированному Куртцбергу подбежала запыхавшаяся от спешки Буржуа, тут же начавшая осматривать сильные ушибы на бледной коже, а когда осмотрела, облегчённо выдохнула.

- Что ты тут забыла? - прорычал взбешённый Агрест, который был не меньше ошарашен, чем сидящий на ногах рыжий альфа.

- Я пришла остановить вас! Пожалуйста, прекратите враждовать, умоляю! Я не хочу, чтобы любимые и дорогие мне люди убивали друг друга на моих же глазах... Пожалуйста...

Всё же не удержавшись, девушка тихо всхлипнула от невыносимой нагрузки и порыва чувств, а после моментально расплакалась. Натаниэлю пришлось успокаивать омегу, крепко прижав к себе, и лишь шокировано смотреть в пол от происходящего.

Он не жалеет о содеянном, ведь, наконец, смог отомстить, а преданная и ценная для него истинная сейчас рядом с ним, в данный момент крепко обнимающая и нежно целующая его в районе затёкшей шеи. Этого ли он добивался? Нет. Но подобный конец казался ему намного прекраснее и слаще, хоть и покрыт синяками от начала до конца.

- Хлоя, убери его, - кое-как сохраняя в себе неожиданное спокойствие, глухо пробасил блондин. - Оставьте нас одних.

Блондинка услышала небольшой комок печали и мольбы в его голосе, поэтому понимающе кивнула и перекинула руку своего альфы себе на плечо, тут же аккуратными шагами направляясь к выходу.

Им ещё во многом придётся разобраться, чтобы дальше быть вместе, а также получше выучить характеры своих половинок, но у них будет на это время.

Обязательно и всегда.

Тишина давила на уши. Адриан слышал эти бесящие звуки шипения, словно змея сладостно переговаривала различные ядовитые вещи, на которые он мог молча стискивать зубы от беспомощности и ловить на себе неопределённую вину.

Его будто отрезали от всего мира, подарив частичку надоедливого сердцебиения. Быстротечное и такое необычное.

- Котёнок... - он сделал шаг вперёд, отчаянно цепляясь за тоненькие нити своего спасения.

Мимо.

- Всё, что он сказал мне о мести... - девушка перевела серьёзный взор на парня, испытующе вглядываясь в его нерешительные и растерянные глаза. Впервые она видит его совершенно другим человеком. Он не язвит, не пошлит и не издевается, он казался провинившимся перед хозяином щеночком. Неужели...

- Это правда? - она мечтала, она надеялась услышать отказ, хотя бы увидеть отрицательный кивок стало бы для неё необузданным счастьем и поводом радости.

Но сейчас...

Сейчас...

- Да.

Очередной всхлип, внутри парня всё разрывается. Он не мог ей лгать, просто не мог, хотелось защитить, обнять, поцеловать, успокоить, сказать, мол, эй, я здесь, ну же, не плачь.

Но...

И снова это гнусное и бесполезное но...

- Спасибо, что сказал мне правду, - улыбается, мягко и нежно, но он ощутил ту фальшь, за который скрываются истинные чувства этого хрупкого комочка.

Уже сломанного комочка.

Полностью разбитого вдребезги.

- Я верну тебе деньги за операцию отца. Спасибо за помощь.

Знает. Умница, но ему не нужны деньги. Ему нужна она. Такая милая, смущённая, красивая и самая необходимая.

- Спасибо тебе за всё.

Внут­ри все сжи­ма­ет­ся и Адриана гнёт по­полам. Дышать становилось невозможно.

- Я не буду упрекать тебя в чём-то, но я просто не выдержу, если останусь жить у тебя в особняке. Поэтому позволь мне уйти на некоторое время.

Уйти? Удар ни­же по­яса. Ему хо­телось нак­ри­чать, об­ви­нить. Но как тут ко­го-то об­ви­нить? Как по­пытать­ся пой­ти про­тив та­кого воп­ро­са?

Он не имел права её останавливать.

- Ты же не думаешь, что я так просто отпущу тебя, Мари? - на грани срыва тихо спросил парень, ощущая, как горло першило, и хотелось завыть, подобно одинокому волку с бешенной агонией в сердце.

Мари... Впервые он назвал её по имени. Но это уже не имело никакого значения, ведь...

Ведь теперь и смысла запоминать подобное явление больше нет.

- Время лечит, возможно, ты тоже сможешь отпустить, - грустно и печально, она еле сдерживалась, чтобы не заплакать с новой силой, что обозначали её красные и стеклянные прозрачной пеленой глаза.

Где же твоя выдержка, Агрест?

Где та безразличность, которой ты всегда дорожил?

Единственное дорогое, что у него было, только что навеки ушло из его жизни. Покинуло, оставив его одного в этом убивающем и отвратительном помещении.

В гру­ди страш­но жжёт, а ды­шать прак­ти­чес­ки не­чем. Он ко­выля­ет к сте­не, при­жима­ет­ся к ней и спол­за­ет вниз.

Можно ведь просто сдохнуть, да?

Жем­чужные кап­ли на­деж­ды на­чина­ют рас­ти в его пер­ла­мут­ро­вой ра­кови­не не­защи­щен­ности, меж­ду тол­сты­ми створ­ка­ми, мер­ца­ющи­ми блес­ком обе­щан­но­го счастья, и воз­можно, прос­то воз­можно...

У него автоматически включается функция внутреннего самоуничтожения.