Горбатов. Непокоренные

15 часть

Три сосновых доски... Из них даже гроба не сделаешь! Но Тарас и не собирался сколачивать гроб для себя. Он еще не хотел умирать, он еще не лишился веры.

Из сосновых досок он сколотил ящик. Приделал к нему колесо. Прибил ручку. Получилась тачка.

Бабка Евфросинья тревожно следила за работой мужа: - Идти собрался, Тарас?

Он не ответил.

- Может, обойдемся? - нерешительно сказала она.

Он досадливо передернул плечами:

- Э! Пустые слова!

- Сам пойдешь?

- А кто же? Больше идти некому.

- Может, Андрей? - осторожно спросила она.

- Андрей до нас не касается! - хмуро отмахнулся старик.

Бабка Евфросинья грустно покачала седою головой.

- Не такие твои года, чтоб идти, Тарас... - вздохнула она.

- Да, - криво усмехнулся Тарас. - Не такая мне старость причитается за мой труд на земле. Ну, да что толковать! Не умели свое право защитить, не сумели своих сынов воспитать - теперь обижаться не на кого.

Вечером бабка Евфросинья и Настя собирали Тараса в дальнюю дорогу. Вытаскивали из заветных сундуков платья, костюмы, белье, стряхивали нафталин, разглядывали вещи на свет: возьмут ли в деревне, что дадут за них? О каждой вещи, вытащенной из сундука, бабка Евфросинья могла бы рассказать целую историю: как откладывались из получки деньги, как долго совещались все женщины дома и как потом, всей семьей, шли покупать. Но об этом лучше было не вспоминать. Бабка Евфросинья и не вспоминала, а только вздыхала тайком от Тараса, складывая вещи в тачку.

Но один сундук она долго не хотела отпирать. Все обходила его и снова к нему возвращалась.

- Тут Настюшкино приданое, - сказала она наконец.

- Вот как! - удивилась Настя. - А у меня и приданое было!

- А как же? - обиделась мать. - Не хуже, чем у добрых людей.

- А я и не знала! - засмеялась Настя. - Ну, отпирайте, мама! Женихов все равно нет. Не идут женихи, задержались за Доном. Отпирайте!

Настюшкино приданое тоже пошло в тачку.

Ночью пекли Тарасу на дорогу лепешки из последней муки.