«Чувства Картошки»

Одним утром я переживал по поводу недоваренной в кастрюле картошки больше, чем по поводу своих отношений. Можно было бы подумать, что я просто сильно проголодался или имел странные отношения с картофелем...
И знаете что? Да!
С картофелем сейчас у меня было куда больше общего...

Вода нагревалась и я вспомнил о чае, а после о китайцах.
Китайцы имели большое терпение во всём, любили усложнять. От пыток до письменности.
Имели много традиций по приготовлению не только чая, но и воды. Они даже наделили названием каждую стадию кипячения. От "крабьих глаз" до "шума ветра в соснах". Видно злоупотребляли не только чаем.
Пламя огня должно же было быть средней интенсивности, не агрессивным. "Огнём культуры", а не "огнём войны", который мог уничтожить воду, как они говорили.
А сколько видов чая имелось у них...ууу...вплоть до ритуалов по знакомству с чаем перед приготовлением. Всё зашло слишком далеко, когда оборачиваться было слишком поздно.

С картошкой всё было проще. Белорусы не особо запаривались о воде, видах картошки и в целом...по жизни - простота. Зато сколько блюд можно было сотворить из этого невзрачного подземного плода. Главное понять, что надо есть эти корни, а не листки.
Листья чая против корней картофеля, впитывающие солнце и воздух, против впитывающих воду и землю. Одни взращённые в обществе, на свету, другие в темноте, в запертых карцерах.

Сегодня я понял, что был скорее картошкой в отношениях, а она чаем, но понял, как китайцы, это слишком поздно. Я уже был на середине тоннеля, когда услышал за спиной звук приближающего поезда.

Мои отношения как поезд раздавили меня и разнесли по рельсам бурно поскрипывая в комнате за стенкой, в жару +30, в единственной комнате с кондиционером и кроватью.
Разбудив соседей разбили дружбу и возможно что-то большее, если я не выдумывал, а я? А что же я? Доедал затвердевший кусочек сыра на заляпанной жиром и пропахшей одиночеством кухне, в дыму дешёвых сигарет. Даже кухня была чужой.

Сам виноват. Не надо было вестись на флористку с манерами богемы.

Помню как сейчас этот день. День противоречивой двусмысленности. День нашей первой встречи.
Я держал во рту незаряженную огнём сигарету, сидел на газоне в теньке и старался не думать о том, что мог вляпаться в какое-то дерьмо. В дерьмо, конечно, можно было вляпаться где угодно, но именно на газоне шансы превозмогали возможности.
Она же незаметно подплыла ко мне и уничтожила тенёк прохлады своим горящим свечением. Жаровня на стройных ножках.
До сих пор не могу понять, как такая груда железа могла неслышно подкрасться. И дело было не в весе, а в тяжести внутренних противоречий.
Врезавшись с ней взглядами, как наконечники стрел противоположных кланов, мы сразу поняли, что это надолго. Я знаю, что она тоже не хотела того, о чём я старался не думать до её прихода, но мы оба, походу, вляпались.
Она вляпалась в мои карие глаза, я же в её голубые. Она подавилась, я захлебнулся. Слишком много свежего воздуха было в ней, слишком сильно забила моя пыль её лёгкие, мы оба задыхались, у обоих кружилась голова, нам это нравилось, нас подташнивало.
— Здесь нельзя курить, — печально сказала она, при том, что сама-то курила.
— Знаю, — я сухо поддержал её внутриличностный конфликт.
— У вас не будет сигаретки? — уже в ласковой тональности, словно мурлыкая, спросила она, облизывая мои губы своим взглядом.
Я почувствовал как закапала кровь с моих губ, ведь её взгляд – острое чистое лезвие.