Осень на двоих. Пороги безмолвия. Книга Три

Глава 14. Ангелы-хранители

Снейп закрыл дверь своего кабинета и устало опустился в одно из кресел у камина. Спустя два часа бесплодных поисков зельевар вынужден был прийти к заключению, что Поттера ему не найти. Конечно, мальчишка не покидал территорию школы, иначе об этом ему уже сообщили бы защитные чары и директор, истерично мерцающий голубыми очами, но и найти его декан Слизерина не смог. Мелкого пакостника не было ни в Большом Зале, ни в общей гостиной, ни в библиотеке, ни во дворе школы где, как было известно Северусу, мальчишка частенько заседал в компании какой-нибудь книжки или своего приятеля. К слову, даже Арчер не знал, куда делся его лучший друг, и когда исключительно мрачный декан Слизерина заявился в общежитие и принялся допрашивать мальчика о месте нахождении его пустоголового товарища, Том лишь чуть поднял брови в недоумении и покачал головой, сообщив, что Поттер в гостиной даже не появлялся. Несколько минут Снейп серьёзно размышлял над тем, чтобы проследить за Арчером. Зная отношения мальчиков, тот вполне мог отправиться искать лучшего друга, чтобы выяснить, что же такого случилось, раз их декан ищет Мальчика-Который-Выжил по всей школе. Но тот, как ни странно, обеспокоенным или вообще хоть отчасти заинтересованным ситуацией не выглядел, его, казалось, куда больше занимала книга, за чтением которой его застал профессор зелий. В итоге, Северус заключил, что он может прождать под дверью гостиной о-очень долго, а этот хитрый змееныш так никуда и не пойдет. В итоге зельевар, наступив на горло своей гордости, зашел к Люпину, предположив, что Поттер мог осесть у него, но профессор Защиты на осторожные расспросы Снейпа только покачал головой и обеспокоенно спросил: "Всё ли в порядке у Гарри?"
Конечно же, у "Гарри" все, как обычно, было НЕ в порядке, но делиться своими соображениями по этому поводу с чертовым оборотнем Северус не собирался и, проворчав в ответ что-то маловнятное, отправился в свой кабинет, чтобы как следует обдумать сложившуюся ситуацию. А ситуация складывалась самая скверная, и дело было даже не в том, что поведала им с директором сегодня Поппи, а в том, что мальчик умудрился услышать весь разговор.
Снейп ещё раз прокрутил в уме события этого вечера и чертыхнулся сквозь зубы. Дьявол бы побрал этого кошмарного ребенка! Ну что за манера подслушивать чужие разговоры?! Особенно когда именно ему эти разговоры слышать не нужно. Северус тихо выдохнул, стараясь подавить собственную злость на Поттера и понимая, что на самом деле злится он на себя и только на себя. Ну что мешало ему рассказать мальчику хотя бы часть правды? Почему Снейп с его хвалеными мозгами и способностью предвитеть события не мог перестраховаться. Он же слизеринец, чёрт побери, а не какой-нибудь скудоумный гриффиндорец, которому при рождении вместо мозгов выдали отвагу и граничащее с кретинизмом благородство. Северус ведь знал, знал, что Поттеру так или иначе удастся узнать правду, хотят они того или нет, ну зачем же он молчал?
Снейп даже думать не хотел о том, какие мысли теперь блуждают в голове у мальчишки. Он снова и снова ставил себя на место подростка, пытаясь представить, каково это узнать, что твоя магия убивает тебя. Узнать, что кто-то опять распорядился твоей жизнью. Узнать, что люди, которые обещали помочь, так бессовестно лгали тебе. И это случилось именно тогда, когда Гарри в кои-то веки решил довериться им. Довериться ЕМУ, Снейпу. А он подвел его. Снова.
Он уже и сам не помнил, когда неприязнь к мальчишке и желание отделаться от его простодушной доброжелательности переросла в намерение не просто заполучить расположение Поттера, но и добиться его доверия. Снейп точно знал, что не был очарован мальчишкой, в отличие от других профессоров, ему вообще на него было плевать. Просто мелкий паразит умудрился каким-то мистическим образом попасть в Слизерин, и это было логичным желанием зельевара — втереться к бестолковому ребенку в доверие, чтобы оградить свой факультет от его идиотических выходок, и одновременно избежать расправы слизеринцев над бесценным для волшебного мира наследником Поттеров. К тому же, мальчишка просто-таки генерировал неприятности одну за другой, а это значило, что за ним нужно постоянно присматривать, чтобы этот тупица не свернул свою бесполезную шею в очередном приступе героизма.
И всё же... все же... доверие этого ребенка рождало в душе Снейпа совершенно необъяснимое тепло, значение которого профессор не понимал. Не мог же он на самом деле привязаться к мальчишке. Бога ради! Это же был чёртов Поттер! Сын Джеймса Поттера, будь он трижды проклят! Да Снейп скорее согласится на пожизненный круциатус и камеру в Азкабане по соседству с Беллатрикс Лестрейндж, чем признает, что испытывает к надоедливому паразиту что-то, кроме раздражения.
Но осознание того, что он занимает особое место в жизни мальчишки, что тот верит ему, почти опьяняло. Этот ребенок жил в коконе абсолютного света, такого ослепительного, что ни один человек, встретившись с ним, уже не мог оторвать глаз от этого сияния, окружающего его. И Северус каким-то необъяснимым, непостижимым образом оказался одним из немногих людей, кому Гарри решился отдать частичку этого света.
И теперь Снейп все это пустил коту под хвост. И ради чего? Ради идиотического желания Дамблдора облепить всё вокруг секретами? Или ради самого себя? Чтобы не стать тем человеком, который объявит ребенку, что тот умирает? Или ради всеобщего блага, чтобы в порыве отчаяния мальчик не разнёс свой стихийной магией всю школу?
Чушь!
Так почему же он молчал? Почему не захотел прислушаться к своей интуиции, которая постоянно твердила ему, что они не правы? Что тайны только оттолкнут мальчика. Причинят ему боль. Напугают его. Почему не пожелал хоть раз в своей паршивой жизни проявить понимание и сострадание к единственному человеку, который, по мнению, Снейпа этого заслуживал? От которого сам Северус не видел ничего, кроме доброты и доверия?
Никогда ещё Снейп так остро не чувствовал себя негодяем. Клеймо Пожирателя Смерти и позорное, отвратительное прошлое не сводили его с ума, заставляя каждую секунду мучиться чувством вины, лишь потому, что Снейп делал все, что в его силах, чтобы исправить собственные ошибки. Северус верил, что способен на нечто большее, чем ненависть и убийства. Он бесконечно убеждал себя, что даже он когда-нибудь заслужит искупление. И как же теперь ему удастся и дальше оправдывать себя?
Он помнил взгляд Поттера, когда тот узнал правду. Пустота, застывшая в глубине изумрудных глаз, пугала его. Пожалуй, после поцелуя дементора люди и то выглядели живее, чем мальчик в то мгновение. Северусу не нравилось это состояние подростка, он ждал... даже надеялся, что тот будет вопить и требовать объяснений, а не стоять там, как соляной столб. Поттер мог хотя бы поинтересоваться, почему взрослые, казалось бы, разумные люди вот уже несколько месяцев к ряду играют в секретный кружок по интересам, когда на кон поставлена его жизнь.
Но Гарри ничего этого знать не захотел... или был настолько шокирован, что даже не до конца осознал всё, что произошло, чтобы хоть как-то выразить собственные чувства. По мнению Северуса, лично ему было бы куда спокойнее, если бы Поттер закатил истерику. Или как-нибудь ещё обозначил им свою точку зрения на ситуацию. Этот замороженный ступор, в который впал подросток, ни к чему хорошему привести не мог. Слизеринский декан достаточно хорошо знал своего ученика, чтобы понимать, что, как правило, вместе с эмоциональным фонтаном (который порой бил через край), у мальчишки тут же отключаются мозги и те жалкие способности здраво мыслить, коими тот обладал. А в таком состоянии наследник Поттеров был способен на самые выдающиеся глупости, вроде похода в Тайную Комнату. Закрываясь от мира показным безразличием, мальчик становился непредсказуемым.
Именно поэтому Снейп так упорно искал мелкую напасть по всей школе. Он надеялся, что ему удастся вызвать упрямого паршивца на разговор, как-то вытряхнуть его из этого оцепенения, разозлить или расстроить, довести до скандала, но не позволять оставаться в таком состоянии. Это было опасно в первую очередь для самого Гарри.
Но Поттер как сквозь землю провалился.
Уже сидя напротив камина этим вечером, зельевар заключил, что разумнее будет пока оставить зеленоглазого слизеринца в покое. Лучше поговорить с ним завтра, когда страсти немного поулягутся, и это эмоционально неуравновешенное создание хоть немного придет в себя. Снейп надеялся, что мальчишке хватит мозгов вернуться в свою гостиную до отбоя.
Только вот что он ему завтра скажет? "Мне жаль"? "Не расстраивайтесь, мистер Поттер"?
Или ему стоит взять пример с Дамблдора и попробовать засыпать мальчишку сахарными речами о том, что всё будет хорошо?
«...И жить все мы будем в пряничных домиках, на окраине мармеладного царства...» — Северуса аж перекосило от отвращения.
Да уж... лучше некуда... То, что это чушь собачья, даже тринадцатилетка поймет.
Но поговорить с Поттером необходимо. Снейп облажался. Они все облажались, и нужно было как-то исправлять ситуацию, пока не стало слишком поздно. Пока мальчик сгоряча не натворил глупостей, о которых все они потом пожалеют.
* * *
А в это же самое время у самой кромки Запретного Леса, укрывшись от мира в тени деревьев, на мерзлой земле сидел объект размышлений Слизеринского декана, и бездумно смотрел в одну точку. Ещё на полпути к лестнице, ведущей в гостиную Слизерина, Гарри понял, что не хочет туда идти. Не хочет никого видеть и ни с кем разговаривать. Сейчас даже общество Тома не привлекало его, ведь тогда пришлось бы объяснять другу, что произошло. А это означало, что он вынужден будет снова пережить всё это. Гарри не хотел ничего рассказывать. Не хотел думать или говорить об этом. Гарри не был уверен, что сможет держать себя в руках, если он произнесет вслух то, что подслушал в лазарете.
И тогда мальчик решительно свернул в сторону выхода из школы, а через десять минут уже шагал к Запретному Лесу, мечтая укрыться где-нибудь от всего мира хотя бы на время. Шагая вперед, он даже не подумал, что на улице холодно, а он одет лишь в школьную мантию, не заметил ледяного ветра и моросящего дождя. Да и какое это теперь имело значение? Единственное, о чем думал Гарри, это время, которого с каждой секундой у него оставалось все меньше.
Добравшись до границы Запретного Леса, и убедившись, что со стороны школы его никто не увидит, Гарри почти без сил опустился на влажную землю за деревьями и слепо уставился прямо перед собой.
Он поверил им! Всем им! Поверил Снейпу. Он думал, что в его жизни наконец-то появился человек, которому не все равно! Рядом с которым он сможет почувствовать себя защищенным... нужным... и он снова ошибся. Снейпу было глубоко плевать на него.
Том был прав. Им нельзя верить. Никому из них. Сколько раз ещё потребуется получить удар ножом в спину, чтобы принять это? Сколько раз нужно разочароваться в людях, чтобы понять, что они все одинаковые. Магический мир или Маггловский, это совершенно не имело значения. Люди одинаково врали и там, и здесь. Только здесь он почему-то постоянно пытался поверить им. Он думал, что это будет другая жизнь, полная удивительных приключений. Думал, что их зачисление в Хогвартс превратило их жизнь в сказку. Что теперь всё изменится, и они не будут одинокими изгоями.
Как же он ошибался. Сказка превратилась в кошмар так быстро, что Гарри даже не успел ею насладиться. Ложь. Войны. Жестокость. Интриги. Тайны. И снова ложь. Столько лжи, что Гарри казалось, он никогда не выпутается из неё. Он не понимал, зачем и почему они делали это, не понимал, за что они так поступают с ним. Разве он провинился в чем-то? Разве он не имеет права знать правду? Хотя бы о том, что умирает. Что магия, ставшая для него всем, оказалась той силой, которая в итоге погубит его.
Гарри смотрел во мрак безмолвного леса, слушая ветер, что качал верхушки деревьев и шевелил сухую траву, и капли дождя, мерно падающие на землю, и ощущал себя одиноким. Совершенно, бесконечно одиноким. Мир был полон людей, но никому из них... ни одной живой душе не было до него дела. Всех волновала какая-то бессмысленная карикатура — "Мальчик-Который-Выжил". Слизеринец с отвращением поморщился. Его знал весь волшебный мир... и вместе с тем не знал никто. Потому что никому это не было нужно. Он был просто оболочкой... безликим образом, которому приписали какую-то великую миссию. Рамкой, за которую цеплялся каркас из слухов и домыслов. Остальное никого не интересовало.
Да и кому нужен тринадцатилетний сопляк с кучей проблем за плечами? Тот единственный человек, которому Гарри решился довериться, соврал ему. Мальчик даже не знал, что ужасает его больше: то, что он медленно и неотвратимо умирает, или то, что он снова в каком-то смысле остался один.
Гарри закрыл глаза. У него остался только Том. Всегда был только он. Гарри мог доверить ему все. Он мог доверить ему каждый свой секрет, каждый свой страх и каждое своё чувство. Он мог доверить ему свою жизнь. Том был единственным человеком, который никогда бы не предал его. Никогда бы не сделал ему зла. Без Тома в этом мире не осталось бы никакого смысла бороться. Никакого смысла дышать или пытаться снова и снова выживать. Гермиона считала, что такая зависимость ненормальна. Гарри было плевать на то, что там думала Гермиона. Если бы не было Тома, не было бы и самого Гарри. Конечно, существовал бы мальчик с его лицом и именем, но кем бы он стал? Как бы жил? Арчер был для Гарри семьёй, другом, братом, единственным близким человеком. Кроме него, как оказалось, у Гарри никого не осталось. Мальчик замер. Но если он умрет, что будет с Томом? Арчер никогда не простит ему этого. Имеет ли Гарри право сейчас сдаться? Отвернуться от всего, о чем они мечтали, и покорно ждать своей участи? Позволить кому-то другому принимать за себя решения, отобрать у него всё? Но остались ли у него силы бороться? Да и хочет ли он бороться?
Где-то неподалеку хрустнула ветка, и мальчик открыл глаза, вглядываясь в лесной сумрак. Из-за деревьев выступил большой чёрный пес и, склонив голову, недоуменно посмотрел на Гарри, словно не ожидал его здесь увидеть.
— Привет, Нокс, — голос Поттера звучал глухо и устало, пес шагнул ближе, не отрывая от слизеринца внимательного, почти человеческого взгляда.
Зверь подошел к мальчику и остановился так близко, что его черный нос почти уткнулся в нос самого Гарри. Мальчику казалось, что он почти видит немой вопрос в глазах собаки: "Почему ты здесь? Что случилось?" Очень медленно слизеринец протянул руку, осторожно касаясь спутанной чёрной шерсти, и вдруг, резко подавшись вперед, обнял собаку за шею, уткнувшись носом в густую шерсть. Пес на секунду напрягся от неожиданности, но уже через мгновение положил голову мальчику на плечо и шумно выдохнул, словно досадуя на то, что совершенно не понимает, в чем дело.
Гарри обнимал собаку так крепко, словно от этого зависела его жить. А Нокс даже не пытался вырваться из объятий, продолжая терпеливо сидеть рядом с мальчиком, позволяя ему цепляться за себя, как за последний путь к спасению. Гарри дрожал, то ли от холода, то ли от эмоций, которые словно шквальный ветер вырвались наружу и теперь почти сводили его с ума. Мальчик сначала даже не понял, что плачет. Так горько и отчаянно, как не плакал никогда в жизни. Он не мог успокоиться и не мог остановиться. Он не произносил ни слова, только судорожно, почти истерично всхлипывал, даже не зная, что именно он сейчас оплакивает — свою угасающую жизнь, вновь разрушенное доверие к людям или своё бессилие. Но так или иначе безмолвное присутствие пса дарило ему некоторое успокоение. По крайней мере, в его жизни кроме Тома было хотя бы ещё одно существо, которому было не все равно.
Слизеринец не знал, сколько он так просидел, заливая слезами своего четвероногого приятеля, на улице совсем стемнело и огни в башнях замка погасли, означая, что в школе прозвучал отбой. Гарри шмыгнул носом и чуть отстранился от пса, глядя на него со смущенной улыбкой:
— Спасибо, — его голос был хриплым и тихим, уши зверя шевельнулись, он повернул голову и внимательно посмотрел на мальчика, — прости, что я развел здесь такую кошмарную сырость, клянусь, я в жизни так не ревел... — подросток снова шмыгнул носом. — Просто выдался исключительно паршивый вечер.
Нокс заворчал, словно требуя подробностей, но Гарри только покачал головой.
— Не думаю, что сейчас я хочу говорить об этом, — сказал он, — но я все тебе расскажу потом, хорошо?
Пёс фыркнул.
— Я знаю, что ты всегда готов меня выслушать, — мальчик потрепал его по холке, — но здесь ты мне ничем помочь не сможешь.
Зверь с минуту рассматривал его, потом досадливо вздохнул и медленно лег у ног Гарри, положив голову на длинные лапы. Гарри запустил пальцы в густую шерсть пса, пытаясь согреть замерзающие руки, и обернулся, тоскливо глядя на величественный замок, возвышающийся над ним. Нужно было возвращаться, но как теперь это сделать? Мантии-невидимки и карты мародеров у него не было. А если его сейчас поймают, то он ещё и нарвется на отработку. Проблем хватало и без этого. Да и Снейп, скорее всего, подкарауливает его где-нибудь у Слизеринской гостиной, а видеть сейчас своего декана и тем более разговаривать с ним, Гарри совершенно точно не хотел. Он вообще никого видеть не хотел. Мальчик вздохнул, всерьёз размышляя, не стоит ли ему посидеть здесь в компании Нокса до утра, а потом потихоньку вернуться в общежитие с рассветом, но тут неподалеку послышались чьи-то легкие шаги. Тот, кто приближался к ним, двигался неторопливо и уверенно, словно точно знал, куда направляется. Гарри напрягся и посмотрел на Нокса. Тот поднял голову и с беспокойством вглядывался в темноту, пока, наконец, не подскочил на все четыре лапы.
— Тише, дружок, — еле слышно сказал Гарри, — нас не видно со стороны школы, только не шуми...
Но пёс его не слушал. Он обеспокоенно потянул носом воздух, шевельнул ушами и обратил на Гарри долгий, задумчивый взгляд, после чего вильнул хвостом, словно на прощание, и торопливо скрылся в лесных зарослях, оставляя Поттера одного. «Трусишка», — беззлобно подумал мальчик, тихо выдохнул и, привалившись спиной к стволу дерева, прислушался. Шаги вдруг стихли, и до Гарри донёсся шорох, словно кто-то торопливо разворачивал лист пергамента, мгновение было тихо, потом раздался вздох, и тогда Гарри вдруг совершенно отчётливо понял, кто стоит в нескольких шагах от него. Мальчик вглядывался в темноту, надеясь увидеть знакомый силуэт, но на пригорке возле того места, где прятался Поттер, никого не было. Слизеринец как раз задумался о том, стоит ли ему выдавать своё местоположение, когда звук шагов возобновился. Теперь человек шел прямо к нему. Гарри по-прежнему никого не видел, но уже догадывался почему.
— Гарри, ну подай ты уже признаки жизни, я же знаю что ты здесь, — раздался рассерженный шепот.
— Я здесь, Том, — тускло отозвался Поттер, выглядывая из своего укрытия.
Арчер тут же зашагал быстрее. Как только он оказался под сенью деревьев, послышался шорох ткани, и Том возник прямо перед лучшим другом словно из воздуха, держа в руках мантию-невидимку.
— Ну знаешь... — раздраженно покачал головой лучший друг, мрачной тенью возвышаясь над Гарри. — Ты что, не мог найти места получше? — он передернул плечами: — Ты в курсе, что на улице давно уже не лето?
Гарри кисло улыбнулся и пожал плечами. Том хотел сказать что-то еще, но передумал, на выдохе выпуская все скопившееся недовольство.
— Ты вымок до нитки, — уже спокойнее заметил он и бросил в него какой-то сверток, Гарри поймал его и развернул, после чего с недоумением уставился на зимнюю мантию и шарф. Том закатил глаза: — Одевайся, не хватало ещё лечить тебя от какой-нибудь идиотской простуды.
При мысли о лечении... любом лечении к горлу мальчика подступила тошнота, и он принялся торопливо натягивать шарф и мантию, пряча глаза от друга.
— Как ты меня нашел?
— По карте мародёров, представь себе, — Том потряс у него перед носом сложенным в несколько раз листом пергамента, — ты умудрился расположиться на самой границе леса, так что я еле смог тебя разглядеть — ты то появлялся на карте, то исчезал, балансируя на самом краю.
— Что ты здесь делаешь? — никак не прокомментировав эту тираду, спросил Гарри.
— Решил прогуляться после отбоя, — ядовито процедил Арчер, он всё ещё выглядел сердитым. — А ты что подумал?
— Нет... я хочу сказать, зачем ты пришел? — помедлив, поправился Поттер. — В смысле, раз ты видел меня на карте, значит, я был в школе, и со мной ничего плохого не случилось... и все такое...
Том взглянул на него как на идиота:
— И правда, с чего мне волноваться, что ты посреди ночи, один торчишь на границе Запретного Леса, и возможно именно в этот момент тебя доедает какой-нибудь особенно «очаровательный» его обитатель, или... — он вдруг оборвал свою ядовитую речь и принялся с нервирующим вниманием вглядываться в лицо лучшего друга: — Ты что, плакал?
Поттер торопливо отвернулся.
— Нет! С чего вдруг?!
Слизеринец шумно выдохнул и, бросив на землю мантию-невидимку, уселся рядом с лучшим другом.
— Может быть, ты поделишься со мной последними сплетнями? — колко предложил он. — А то за последние пару часов, я как-то отстал от жизни, похоже. Снейп там тебя с перекошенным лицом разыскивает, ты тут рыдаешь в Запретном Лесу...
— Я не рыдаю!
— Подробности! — потребовал Арчер.
Гарри выдержал долгую, обиженную паузу и, наконец, буркнул:
— Мне просто нужно было подумать.
— О чем?
— Обо всём.
— Гарри...
— Слушай, я, правда, не хочу говорить об этом, — Поттер поморщился, даже он слышал истеричные нотки в собственном голосе, не говоря уж о том, что он говорил в нос.
Не удивительно, что после его слов Том абсолютно уверился в том, что случилось нечто ужасное, и никто не посчитал нужным рассказать ему об этом.
— Гарри, ты знаешь, как я ненавижу эту твою привычку скрывать что-нибудь важное, — процедил он.
— Том, — Гарри вдруг почувствовал, что у него совершенно не осталось сил на споры, — пожалуйста, — с мольбой в голосе произнёс он, — я не хочу сейчас говорить об этом.
Том с беспокойством разглядывал лицо лучшего друга, вся его злость испарилась без следа.
— Ты начинаешь меня пугать, — признался он.
— Я сам себя пугаю, — безрадостно рассмеялся Поттер.
— Это из-за письма? — попытался угадать Арчер.
— Что? — слизеринец недоуменно моргнул. — Какого... ах... ну, да...
Он и забыл о том несчастном письме, с которого началось это безумие. Какая теперь разница, в какие игры играет Гравис? Как оказалось, всё это уже не имеет смысла. Тот яд убил Гарри на первом курсе, просто смерть наступит несколькими годами позже. Когда лучший друг опять впал в молчаливую задумчивость, Арчер снова начал злиться. Что, к чёрту, там случилось?!
— Что тебе сказал Снейп? — спросил он.
Гарри хмыкнул и покачал головой.
— Проблема не в том, что он сказал, а в том, чего НЕ сказал, — он с болью посмотрел на лучшего друга, — ты был прав.
— Я всегда прав, — Том не удержался от самодовольной усмешки, — в чем именно на этот раз?
— Им нельзя было верить, — прошептал Поттер и отвернулся, его друг непонимающе нахмурился, пристально его рассматривая.
Гарри что-то узнал. Что-то такое, отчего в зеленых глазах застыло абсолютное отчаяние. Арчер знал его с самого детства и никогда, ни разу не видел, чтобы тот плакал. Что же так сильно выбило его из колеи? Том снова мысленно проследил очерёдность событий. Гарри искал Снейпа. Снейп был в больничном крыле. Чтобы Гарри ни узнал, с этим как-то был связан их декан и школьная медсестра. Гарри сказал, что им не стоило доверять. А в чём именно, помимо письма, которое определённо здесь было ни при чем, Гарри доверился Снейпу? Ответ пришёл мгновенно.
— Они что-то узнали о твоих стихийных выбросах, — слизеринец не спрашивал, а утверждал, его друг в ответ только кивнул, даже не удивляясь тому, как быстро он во всем разобрался. — Что они тебе рассказали? — осторожно спросил Том, пытаясь представить себе возможные варианты событий. Неужели то, что узнал от них Гарри, было так ужасно?
— В том-то и дело, что ничего, — прошептал тем временем Поттер. — Я случайно их подслушал. Они не собирались мне рассказывать.
— Рассказывать что? — Том почти подобрался к истине и его голос зазвучал настойчивее.
— Что творится с моей магией, — Гарри с сомнением смотрел на лучшего друга, явно не зная, стоит ли ему говорить правду.
— Гарри, ты меня с ума сведешь своими недомолвками! — взорвался Арчер. — Что такого они могли от тебя скрывать, что ты сам не свой? Хватит уже мямлить, как хаффлпаффская первокурсница. Ты можешь сказать прямо?!
— Я умираю, ясно тебе! — неожиданно громко рявкнул Гарри и тут же с шумом втянул носом воздух, когда впервые произнёс это вслух. Сейчас, в тиши ночного леса, это признание прозвучало для него, как приговор. — Я умираю, — уже тише повторил Поттер, пытаясь свыкнуться с новой реальностью. — Однажды эти стихийные выбросы меня прикончат, — он со страхом и злостью посмотрел в глаза лучшего друга: — Доволен?!
Выражение лица Арчера совершенно не изменилось, и Гарри даже не мог понять, о чем тот сейчас думает, что чувствует. Казалось, он молчал целую вечность, глядя куда-то мимо друга, пока, наконец, очень тихо не спросил:
— Почему?
— Моя магическая кора разрушается, — через силу пояснил мальчик. — Однажды она совсем исчезнет, и... — он горько усмехнулся, — моя собственная магия меня убьёт.
— И сколько времени они тебе дали?
На этот раз Гарри очень долго не отвечал, с ожесточением вырывая из земли сухие травинки.
— Возможно, я не смогу дожить и до восемнадцати, — еле слышно сказал он, дыхание Тома на миг оборвалось, прежде чем он снова сделал очень глубокий вдох и медленно выдохнул, словно призывая себя к спокойствию.
— И они не хотели говорить тебе? Ничего этого?
— Представь себе, я подслушал весь разговор, стоя под дверью кабинета Мадам Помфри. Смешно, а?
— До слез, — процедил Арчер, Гарри уловил дрожь в его голосе и медленно повернул голову, взглянув на бледный профиль друга. Губы Тома были сжаты в тонкую линию, а глаза горели такой абсолютной жгучей яростью, что, казалось, светились в темноте.
— Том...
— Помолчи, Гарри, — сдержано велел он, — помолчи минуту.
Гарри послушно закрыл рот, и какое-то время оба слизеринца в тишине сидели бок о бок. Наконец, Том заговорил:
— Я их ненавижу.
— Кого?
— Всех. Чёртовы бездушные ублюдки, — выплюнул Том. — Каждого из них. Я бы своими руками прикончил КАЖДОГО из них. Чистокровные, маглорожденные, тёмные, светлые... весь их поганый мирок я бы развалил по камешку. Я бы превратил всю эту страну в гигантское кладбище. Я НЕНАВИЖУ их.
— Том...
— Но я не сделаю этого, — шептал он, словно в бреду, — не так очевидно, по крайней мере. Я уничтожу их, заставлю их ЖЕЛАТЬ смерти. Вот увидишь, Гарри, каждая тварь в этом мире пожалеет, о том, что сделала с тобой... со мной, с нами. Я уничтожу весь их воображаемый славный мирок. Они будут ползать на коленях, пытаясь собрать осколки своей омерзительной жизни, а я буду смотреть на это.
Повисла тяжелая, вязкая тишина, друзья смотрели друг на друга, словно между ними происходил некий безмолвный диалог, и вдруг Гарри, сам того от себя не ожидая, хихикнул. Ледяные щупальца страха, сжимающие его сердце всё это время, потихоньку начали исчезать, оставляя после себя лишь болезненное покалывание. Он гадал, как Тому удавалось так легко возвращать ему желание жить дальше? Он ведь даже не сказал ничего особенного. Только, как обычно, пообещал переубивать всех разом. Хотя дело ведь было не в том, что он говорил. Слова не имели значения. Значение имело лишь то, что он был рядом в трудную минуту. Всегда был рядом. Всё верно. Гарри чуть повеселел. Он не умрет. И с чего это вдруг он начал себя хоронить раньше срока? Ведь с ним Том. Вместе они найдут решение.
Арчер, тем временем, моргнул, и его искаженное ненавистью лицо приобрело более осмысленное выражение, в котором ясно читалось непонимание.
— Блеск, — с усмешкой прокомментировал Поттер, — тебе бы страшилки, Том, писать.
— По-твоему, я шучу? — опасным шёпотом уточнил он.
— О нет, я вижу, что ты не шутишь, — Гарри, словно сдаваясь, поднял руки. — Но ты бы себя слышал... это наследственность в тебе говорит, что ли?
— Что?
— Ну, там всякое: "Мой дедушка был кровожадным тираном и убийцей и развязал страшнейшую войну на почве расовой нетерпимости. И хоть я его не знал лично, мне часто представлялось, как он усаживает меня к себе на колени, сидя в кресле-качалке под шотландским клетчатым пледом и рассказывает потрясающе увлекательные истории, наполненные ужасом, пытками и смертью", — весело пропел Гарри, на глазах возвращаясь в свой тотально-неунывающий режим.
Том смотрел на него, как на душевнобольного.
— Ты как-то неверно интерпретируешь мои слова, — сдержано заметил он.
— Ну не знаю... всё это твоё "я их уничтожу",... Том, — Поттер с убийственной серьезностью посмотрел на друга, — ты собрался начать войну?
— А почему нет? — не стал отпираться Арчер.
— В тринадцать лет? — Гарри насмешливо поднял брови, его друг, не сдержавшись, усмехнулся. — Я хочу посмотреть на это, расчистишь мне место в первом ряду?
— Да. Авадой.
— Да хоть Ступефаем, — мальчик покачал головой. — Что за настроения у тебя такие кровожадные? Не замечал раньше за тобой желания уничтожить мир.
— Новый мир куда проще строить на обломках старого, — авторитетно заявил Том.
Они оба понимали, что разговор растерял былую мрачную серьёзность, и теперь это скорее обмен шутливыми шпильками, только вот Гарри немного настораживали далёкие отблески алчущего огня в глазах друга. Однажды он уже видел у него подобный взгляд. Но тогда это был не Том.
К тому же Поттер достаточно хорошо знал лучшего друга, чтобы осознавать, что тот вполне способен попытаться воплотить в жизнь все свои угрозы под влиянием момента. Арчеру только не хватало увлечься идеей мирового господства. Такими темпами он и правда мог пойти по стопам своего "знаменитого" родственника. Не то чтобы Гарри собирался мешать ему, но и массовые убийства он не слишком-то приветствовал.
— Итак, ты собрался править миром, — он задумчиво покивал головой, словно всерьез размышляя над этим.
— Ну, должен же кто-то это делать, — самодовольно заявил Арчер.
— А тебе никогда не приходило в голову, что если ты уничтожишь мир, тебе нечем будет править? — поинтересовался мальчик, насмешливо мерцая зелёными глазами.
— А кто сказал, что я хочу править миром? — По губам лучшего друга скользнула демоническая ухмылка. — Быть может, я просто хочу разрушить его?
— А, ну тогда конечно! — легко согласился Поттер. — Только прежде чем повергать все в огонь и хаос, подумай, где мы будем пережидать этот твой самодельный апокалипсис, а то мне не хотелось бы всю жизнь проторчать на горе обломков.
— Я рассмотрю твою просьбу, — Том изобразил шутливый полупоклон и поёжился. — Гарри, ты не думаешь, что стоит вернуться в школу? Лично я уже отморозил себе всю задницу, за тебя я даже говорить боюсь. Ты тут просидел гораздо дольше.
Поттер пожал плечами. Холода как такового он особенно не чувствовал.
— Я не хочу идти в гостиную.
— Ну а я, представь себе, хочу, — безапелляционно заявил Том, поднимаясь на ноги и поднимая за шиворот лучшего друга, — и ты пойдешь со мной. И меня не волнует, что у тебя там глубокая моральная травма, чувство, что тебя обидели, предали и всё такое, в связи с чем ты решил заморозить себя до смерти. Хочешь дуться на мир — дуйся в тепле и комфорте.
Том подобрал с земли мантию-невидимку и, укрыв ею себя и Поттера от нежелательных глаз, потащил друга обратно в школу, краем глаза наблюдая за его состоянием. Гарри, казалось, успокоился... или отвлекся, но Арчер понимал, что это всего лишь новая маска, за которой тот спрятал все свои переживания. Необходимо было что-то решать, пока лучший друг окончательно не опустил руки. Том уже видел в зеленых глазах осколки отчаяния, словно Гарри готов был признать поражение, и он не позволит ему поддаваться этому. Они найдут выход. Даже если для этого действительно придется развалить всю эту чёртову школу по камешку.
* * *
— Поттер, задержитесь! — Гарри поднял голову, устремив на Снейпа равнодушный взгляд, Северус поморщился.
Зельевар наблюдал, как Арчер, прежде чем уйти, склонился к уху друга и что-то быстро ему шепнул, на что тот кивнул и принялся лениво запихивать в сумку свои вещи, пока остальные ученики покидали аудиторию. Наконец, они остались одни. Гарри продолжал сидеть за своей партой, разглядывая Слизеринского декана с отстранённым интересом, как человек, который не совсем понимает, чего от него хочет собеседник. Снейп сел за стол и пристально посмотрел на мальчишку. Тот не казался разбитым или таким застывшим, как прошлым вечером. Надо сказать, для человека, узнавшего такие кошмарные новости, он выглядел вполне собранным и спокойным. Подозрительно спокойным.
— Подойдите, — велел Северус.
Гарри поднялся из-за парты, покорно подходя к своему профессору и продолжая выжидательно его рассматривать.
— Мистер Поттер, — тихо сказал декан Слизерина, решив начать разговор с какой-нибудь бессмысленной банальности, — учитывая обстоятельства, я не стану назначать вам отработку за вашу самовольную прогулку вне вашего общежития после отбоя. Как не стану указывать, что в дальнейшем я не потреплю от вас подобной наглости.
Поттер на это только чуть поднял брови, словно не понимал, о чем говорит его учитель, Северус скрипнул зубами. Значит, паршивец решил играть святую невинность? Что ж... прекрасно... Он помолчал, с минуту размышляя, стоит ли развить эту тему, и в итоге отмел трусливое желание потянуть время. Сцепив руки замком, зельевар подался вперед, пристально глядя мальчику в глаза:
— Мне необходимо обсудить с вами то, что вы подслушали вчера в больничном крыле.
Он специально сделал акцент на слове "подслушали", надеясь хотя бы смутить мальчишку, но тот все так же спокойно разглядывал его, не пытаясь спорить или оправдываться. Снейпу не нравилось такое поведение. Этот гиперэмоциональный мелкий идиот обладал выдержкой поплавка и в нормальной ситуации уже начал бы стрекотать что-нибудь особенно бессмысленное или виновато мигать своими зелеными глазами. Или хотя бы злиться на то, что его отчитывают. Так отчего же он так сдержан сегодня?
— Мистер Поттер, — Снейп вздохнул, понимая, что сейчас совершенно неподходящая ситуация, чтобы играть в эти игры, — я понимаю, что вы напуганы и расстроены, и, тем не менее, я прошу вас отнестись к происходящему более рационально. Ваши чувства и эмоции сейчас не лучшие советчики.
— Я в порядке, профессор, — наконец, сказал Поттер, — спасибо.
"Ну безусловно..."
Снейп решил зайти с другой стороны и излагать сухие факты, душеспасительные разговоры он оставит для Дамблдора.
— Мадам Помфри и я проводим ряд исследований и тестов, которые помогут восстановить вашу магическую кору. Если опыты окажутся успешными, мы проведем курс лечения, и уже к концу года с вами всё будет в порядке.
Северус замолчал, ожидая какой-нибудь реакции от мальчишки. Он почти всю ночь провел в лаборатории, изучая проклятущий яд, которым отравили слизеринца, и, разрабатывая зелье, которое полностью восстановит магическую кору мальчика. Кропотливая работа на время отвлекла профессора от чувства вины и выдумывания длинной жизнеутверждающей речи для Поттера в стиле приторных директорских "песен". Но всё, что в итоге выдал паршивец было скупое "О?"
Вот вам и вся реакция на отчаянные попытки Снейп исправить положение.
— Учитывая ситуацию, я так же ожидаю от вас, что вы продолжите посещать больничное крыло, чтобы мадам Помфри могла наблюдать ваше состояние. Нравится вам это или нет, но это необходимо для вашего же блага.
— Конечно, сэр, — кивнул подросток.
Снейп в неверии уставился на него: "И всё? Так просто?!"
— Прекрасно, — кивнул зельевар, быстро справившись с удивлением и гадким голоском в голове, который безустанно шептал, что все далеко не так просто, как ему кажется. — Тогда вы должны явиться к мадам Помфри завтра после обеда.
— Я понял, профессор, — Гарри снова кивнул. — Я могу идти?
— Идите, — Снейп смерил его подозрительным взглядом.
Откуда такая сговорчивость? Мальчик тем временем подхватил свою сумку, брошенную возле парты, и направился к двери.
— Мистер Поттер... — подросток остановился в шаге от выхода и медленно обернулся.
— Да, профессор?
Снейп мгновение собирался с мыслями.
— Если вы хотите поговорить о том, что услышали, или вас мучают какие-то страхи и переживания, я готов вас выслушать.
Ну вот. Вполне неплохо. Очень прочувствовано даже...
— Спасибо, профессор, но у меня всё правда хорошо, — мальчик улыбнулся, только вот зеленых глаз эта улыбка не достигла.
Подумать только... Хорошо у него всё... То-то оно и видно! Снейп подавил желание схватить зомбированного паршивца за шиворот и как следует встряхнуть... или от души на него наорать. Но ничего этого он не сделал. Вот ещё! Можно подумать, ему нечем больше заняться, кроме как носиться с этим неблагодарным, безмозглым, сопливым болваном и его детскими обидами на весь мир. Только отчего же так скверно на душе?
— Что ж... тогда вы свободны, Поттер, — холодно отчеканил Северус, и Гарри в молчании покинул аудиторию.
Несколько минут Снейп бездумно смотрел на закрывшуюся за мальчишкой дверь, без конца вспоминая взгляд слизеринца. Гарри словно смотрел сквозь него, Северус даже сомневался, видел ли вообще его Поттер. Всё оказалось не так плохо, как думал зельевар. Всё было гораздо хуже. Потому что если раньше между Снейпом и Гарри стояла всего лишь стена, то теперь мальчик воздвиг между ними целый бастион, неприступный и укрепленный. И Северус очень сомневался, что сможет когда-нибудь снова пробиться через эту защиту. Отчего-то при мысли об этом сердце зельевара сжималось от абсурдного чувства потери.
* * *
Гарри положил себе на грудь раскрытую книгу и потянулся, поудобнее устраиваясь на диване в Тайной Библиотеке Слизерина, где он провёл уже два часа. От чтения устали глаза и мальчик уставился в потолок, размышляя, не стоит ли ему вздремнуть ненадолго, когда со стороны входа послышались шаги. Поттер повернул голову, встретившись взглядом с лучшим другом, который, похоже, перебывал не в самом лучшем расположении духа.
— Тебя там Грейнджер ищет, — известил он и поморщился, — все мозги мне выела.
— Зачем? — удивился Поттер.
— Как обычно, — скучающе протянул Арчер, падая в ближайшее кресло, — она беспокоится за тебя.
— А... — Гарри снова уткнулся в книгу.
Том помолчал, разглядывая друга.
— А ты разве не должен был сегодня идти на очередное обследование в лазарет?
Гарри скосил на него глаза, мгновение размышляя над ответом.
— Может быть... — согласил он.
— Так почему ты торчишь тут? — заинтересовался Том.
— Я забыл, — Гарри безразлично пожал плечами и спрятался за книгой.
— О, ну конечно, — язвительно пропел Арчер, — забыл он... решил теперь напакостить им в ответ?
— Чего? — Гарри опять посмотрел на друга, теперь с искренним непониманием.
— Я же понимаю, зачем ты это делаешь, — закатил глаза Том, — но может, ты и со мной поделишься подробностями своего "блестящего" плана, чтобы я мог как-то поучаствовать?
— Какого плана? — непонятливо переспросил Гарри.
Том заподозрил, что, похоже, его друг и правда ничего не планировал. В конце концов, мститель из Поттера был, как из Малфоя астронавт. А значит, он действительно просто забыл о том, что обещал явиться в лазарет. Только вот теперь, когда Арчер любезно ему об этом напомнил, Гарри продолжал лежать на диване в обнимку с книжкой, а не носиться по стенам, посыпая голову пеплом из-за своей забывчивости. А если признаков беспокойства о том, что он опоздал уже на сорок минут, Гарри не проявлял, значит, чихать он хотел на все эти обследования вместе взятые и на тех, кто их проводит. Том постарался выглядеть не слишком счастливым по этому поводу. Наконец-то в их жизнь больше никто не вмешивался. А с проблемой Поттера они и сами прекрасно разберутся. К тому же, за два месяца исследований эти «рассудительные» и «мудрые» взрослые волшебники не смогли додуматься ни до чего умнее, чем просто блокировать магию Гарри. Кретины.
Арчер не устоял перед соблазном позлорадствовать и закинул новую удочку:
— Мне казалось, ты обещал Снейпу прийти на обследование...
— Нет, — по губам друга скользнула саркастическая усмешка, — Снейп сказал, что ожидает от меня, что я пойду в больничное крыло, а я сказал: "Конечно, сэр", — он пожал плечами, — я не виноват, что он неправильно меня понял.
Том готов был рассмеяться.
— То есть, — сказал он, — на самом деле ты ответил что-то вроде "конечно, вы ожидаете, что я как послушный баран продолжу эти ваши «обследования», ведь вы так обо мне беспокоитесь, сэр", но случайно «проглотил» половину предложения?
— Что-то вроде того, — Поттер весело блеснул зелеными глазами.
— Ты же понимаешь, что они там тебя сейчас обыщутся, — насмешливо сообщил друг.
— И что? Уроки закончились, отбоя ещё не было, — Поттер равнодушно хмыкнул, — не то чтобы передвижения учеников по школе кто-то строго ограничивал. Я вполне могу ходить там, где мне заблагорассудится, пока не нарушаю правила, — он оглядел комнату, в которой сидел, наконец, кое-что осознавая, — ну не явно, по крайней мере, — справедливости ради добавил мальчик.
Арчер ничего не ответил, с задумчивой улыбкой глядя на друга.
— Что? — Гарри непонимающе поднял брови.
— Пытаюсь понять, как же сильно ты бесишься, раз стал так себя вести.
Гарри фыркнул.
— Не бешусь я...
— Оно и видно...
— Том, а чего ты от меня хочешь? — он отбросил книгу и раздражено взглянул на друга. — Чтобы я безропотно ходил на их дурацкие обследования? Ради чего, позволь узнать? Чтобы они смогли выбрать удобный момент и блокировать мою магию? Меня от их лжи уже тошнит. Не уверен, что смогу проглотить ещё!
— Ну вот, — спокойно констатировал Том, — а говорил, что не бесишься.
— Да ты сам бесишься.
— Томас Арчер не бесится, — высокомерно хмыкнул друг.
— Да, он просто сразу начинает планировать убийство, — язвительно парировал Гарри.
— Ты верещишь, — отметил Том.
— А ты не зли меня!
— Ой, боюсь-боюсь.
Гарри открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, когда его взгляд упал на разбросанные по столу дневники Слизерина, которые мальчики отчаялись разобрать, но и убирать далеко не спешили.
— Это же цифры! — выдохнул он, мгновенно успокаиваясь.
— Чего? — Том моргнул, не ожидая такой резкой смены настроений друга и темы разговора.
— Дневники! — Поттер вскочил с дивана и схватил одну из тетрадей, размахивая ею перед носом Тома. — У них есть хронология! Это руны! Эти закорючки! Это рунические символы, обозначающие цифры!
Поттер подскочил от восторга, в миг позабыв о свой досаде на несправедливость мира и назревающей ссоре с лучшим другом.
— Так вот почему всё это казалось нам бредом, — наконец, Арчер понял, куда ведет его лучший друг.
— Да! Мы просто смотрели не в том порядке!
Мальчики обменялись азартно горящими взглядами. О том, что Гарри должен явиться к мадам Помфри или что его кто-то может искать, оба благополучно забыли.