Комната заполнена запахом персика и мяты. И их ничего не волнует на данный момент, в этом мире остались только они. Они уже несколько месяцев жили под одной крышей, они виделись каждый день, ссорились и мирились, но только сейчас осознали, что были слепы, что не могли увидеть в своем соседе человека, с которым им судьбой предназначено быть вместе. Они истинные, они нашли друг друга.
Юнги касался трепетно и нежно. Он бережно исследовал гладкое тело губами. Впервые. Впервые в его действиях не было ни капли пошлости. Он входил медленно, тягуче двигался и не переставал нашептывать рыжеволосому на ушко слова, похожие на признания в любви. Те слова, которые он, казалось бы, забыл. Те слова, которые хранились в огромном сундуке с потерянным ключом. Сундук с треском развалился на кусочки, заставляя Юнги чувствовать то же, что он чувствовал тогда, восемь лет назад, когда был темноволосым резвым мальчишкой, влюбленным в своего репетитора. И эти слова еще сильнее разжигали уголек в груди, который уже готов был превратиться в камень. Чимин тоже чувствовал. Он чувствовал, что его жизнь кардинально меняется, и теперь вовсе не хочется забывать этого человека, хочется надолго запечатлить его в своей памяти, быть всегда рядом, быть зависимым от этих крепких холодных рук и глубоких карих глаз. Он выгибается, приоткрывая губы в немом стоне, он хватает светловолосого за плечи, словно боится потерять, он не перестает любоваться потемневшими от возбуждения глазами. Он любит, и Юнги тоже любит. И можно с уверенностью сказать, всему виной не начавшаяся внезапно течка, она лишь подтолкнула их на этот шаг, здесь замешаны настоящие чувства. Те чувства, которые заставляют дрожать колени и задыхаться от нехватки кислорода при одном взгляде на этого человека. Те чувства, которые вызывают бабочки в животе от одного прикосновения.
Чимин еще долго не мог уснуть. Он лежал напротив Юнги и любовался его спящим лицом. Периодически он поправлял светлые пряди альфы и просто не мог сдержать улыбки. Вот он, человек, которого он всеми силами пытался выбросить из головы, но теперь нет даже мыслей таких. Наконец все хорошо, теперь Чимин может касаться Юнги, теперь Чимин может впустить его в свое сердце и полностью отдать себя. Это уже другой Юнги, и Чимин тоже другой. Старший улыбается во сне, и младший не может сдержаться, чтобы не прикоснуться к нему своими губами. «Ты только мой»
Чимин встает с кровати и уходит, напоследок бросив взгляд, полный обожания, на спящего альфу. Его альфу.
