Уроки Немецкого

Правда

Самым важным и сокровенным для меня было последнее, но большая часть времени уходила на подготовку к экзаменам, до которых оставалось менее полугода. А так как по своей старой привычке готовиться я начало только сейчас, мне было необходимо, как можно чаще погружаться в изучение материала. И у меня неплохо получалось учиться самостоятельно, но немецкий язык, которому я когда-то посвящал тонны времени, постепенно забылся, и самостоятельного изучения не хватало для хорошего результата. Я нуждался в приличном учителе, но или хотя бы в сведущем собеседнике, который мог бы индивидуально заниматься со мной. Я начал искать репетитора, но расценки преподавательского рынка значительно превышали возможности моего кошелька, поэтому пришлось расспрашивать всех знакомых, есть ли у них репетитор, который готов продавать свои знания не за стоимость красного дерева.

По счастливой случайности знакомая маминой подруги прекрасно владела немецким языком и имела преподавательский стаж. Через маму мне назначили время и дали адрес.

На следующий день ровно в двенадцать часов я стоял напротив пятиэтажного дома, мимо которого призраком бродил пару лет назад. Я не верил в такие совпадения, но факты заставляли поверить. Мне было страшно и вместе с тем интересно: Как она выглядит? Как живет? Чем занимается? Что подумает обо мне повзрослевшем?

Я позвонил в домофон, она открыла не ответив. Поднимаясь по лестничной клетке, я дал себе слово быть серьёзным и немного отстранённым, чтобы показать насколько я вырос и изменился. Дверь распахнулась. Она предстала передо мной как тогда: в черном, свободном платье чуть выше колена, с забранными в пучок волосами, с легкой, расслабленной улыбкой на бледном лице. Она ничуть не изменилась. Ни одной черты лица, которые я помнил наизусть, не коснулось время. Она тоже узнала меня, хотя удивлена была гораздо меньше – как будто вовсе не прошло этих двух лет.

- Здравствуй, – сказала она ровным, нежным голосом, пока я топтался в прихожей, - очень рада, что ты не забросил немецкий. Раздевайся, проходи.

Мне стало не по себе от того, что она не выразила никакой радости, от своей истуканской застенчивости и от того, что на самом деле немецкий я забыл окончательно, ведь после того, как она уволилась из моей школы, мне не зачем было ходить на доп. занятия.

Я прошел в просторную гостиную, обставленную дорогой мебелью. Комната была чем-то на нее похожа, будто ремонт делали под ее характер: спокойные, бежевые тона в сочетании с черным цветом (цветом ее волос), умиротворенные картины Левитана.

На полках шкафа стояли фотографии. С них на меня взирали ее друзья, муж и маленький ребенок. Свет ее жизни, самые радостные менты были запечатлены на снимках: день свадьбы, рождение малыша, дни рождения, новый год и т.д. Вспомнив прошедшие года, я почувствовал себя лишним в стенах этой комнаты, но не успел надолго углубиться в философию воспоминаний и потерь.

- Присаживайся, - указала она на плетеное кресло рядом с рабочим столом,- Как твои дела? Как поживают ребята?

Я отвечал на эти вопросы, как принято отвечать ученику – сухо и сдержанно, без интимных подробностей. О жизнях друг друга мы разговаривали недолго, и когда она вспомнила, что нужно учить меня немецкому, мы преступили к занятию.

Выяснив, что почти все крупицы знаний, посеянные во мне несколько лет назад, не взошли, а на добрых несколько километров погрузились во мрак забвения, она начала с самых азов и около полутора часов тщетно пыталась возродить в моей памяти забытое. Но из забытого я вспомнил только ее распущенные черные волосы, переливающиеся под лучами солнца, бледные руки, перебирающие ломкий мел и ее рассерженное лицо, когда я забывал выучить положенное количество слов. В конце занятия она разочарованно покачала головой и сказала, что придется постараться, если я хочу получить хороший балл (до хорошего балла теперь мне не было никакого дела).

Домой я пришел поздно. После Оли, я сразу пошел к одному из своих хороших друзей, чтобы рассказать об удивительном событии. Мы поговорили, он пожелал мне удачи и меня переполняли радость и довольство жизнью. Я обнаружил, что мои идеалы и стремления, поиски чистых, неподдельных чувств – все несет в себе магнетизм ее взгляда. Мои идеалы смотрели ее глазами, мои цели дышали ее воздухом, мои чувства жили ее существованием. Она не казалась мне ложью, и я содрогался от мысли, что нашел истину, которая все это время пряталась за кулисами картонных декораций, ожидая своего выхода. Пока все вокруг тешили себя собственным обманом, убивались из-за потери дешевых иллюзий, я единственный обладал исцеляющей правдой. Почти до бреда я довел эту мысль, но с первыми лучами солнца уронил тяжелую голову на мягкую подушку и уснул крепким сном.