Спираль времени

Вот и настал этот шанс

 Тор открыл глаза и обнаружил себя находящимся в...
«Не может этого быть!» — воскликнул Одинсон. Он стоял посреди царского зала Асгарда. Ох, сколько же воспоминаний связано с этим местом! Перед ним, шагах в двадцати, возвышался золотой трон, на котором ему, Тору, так и не удалось посидеть, если не считать тех пяти минут разговора с Хелой. Солнечные лучи струились из высокого входа в тронный зал, окутывая своим мягким утренним светом тянущиеся к сводам, как вековые деревья, колонны.
Тор обратил взор наверх: искусно сделанные фрески изображали знакомые картины, немного отличающиеся от тех, которые Тор уже видел в своей Вселенной. Вот и фреска, на которой Всеотец заключает союз с ётунами. Вот и война: Один с копьем Гунгниром в руке на колеснице рассекает воздушное пространство, а Суртур, замахиваясь своим мечом, плавит горы, и ётуны в изумлении и восхищении наблюдают страшную битву. Тор проходит по зале, не отрывая взгляда от фресок. Это история. Да, пускай и не его история, но такая похожая... Даже друзья, троица воинов запечатлены здесь. И леди Сиф, правда тут у неё светлые волосы, но это не мешает узнать именно её: такая решительность, твёрдость, мудрость и одновременно с этим еле уловимая мягкость. Странное сочетание, верно? Такая она, Сиф... «Как она там?» — шепчет сознание Громовержца, а в сознании всплывает образ воительницы из его Вселенной. Тор уже почти подошёл к трону, шея нещадно давала знать, что затекла, но Одинсон не мог оторвать взгляда от самое последней фрески: царская семья Асгарда.
«А вот и я. Хмм, с виду такой же», — Тор рассмотрел самого себя, но быстро переключился на тех, двойники которых в его вселенной навсегда ушли...
«Отец и тут одноглазый, ну надо же! — удивлялся Тор. — Всеотец, все думали, что твоя сила безгранична... Но даже Боги, видимо, склонны к слабостям и ошибкам. Жаль, что я понял это так поздно.»
«Что это? Исповедуюсь перед фресками? Докатился!» — бубнило сознание. Тору надо было выговориться.
«Мама, — резкая боль в горле заставила сглотнуть несуществующий ком. Тор увидел прекрасную, будто окутанную священным светом, Фриггу. — Мама, Ты была самой мудрой, самой доброй, справедливой насчет всего, — Тор мечтал сказать это настоящей матери, но не успел. — И насчет брата тоже. Мама, ты всегда рассказывала нам истории о добре, которое побеждает зло. Но что если мы сами творим это зло? Что же нам делать?..» Тор почувствовал мокрые дорожки на щеках. Но это не помешало разглядеть четвёртую, стройную, высокую фигуру, облачённую в тёмно-зелёный костюм.
«А в глазах всё те же искры», — улыбнулся Одинсон. Он готов был разглядывать это бледное лицо вечно. Ведь лицо обладателя изумрудных глаз меняло маски так быстро, что невозможно было ухватить хоть одну их них, так же, как и невозможно было понять, когда маски сняты и открывается истинное лицо. Каждый раз видишь что-то новое и не знаешь, что последует дальше. Сила притяжения настолько велика, что Мьёльнир отдыхает! Без оружия чувствуешь себя незащищенным, а без этих искр поблизости чувствуешь пустоту. «И когда до меня дошло? — вздыхал Тор. — Видимо, слишком поздно...»
Тор наконец оглянулся. Сознание подбрасывало картины, не совсем знакомые Тору.
«Я такого не помню...» — шептал Тор, как вдруг взгляд затуманился, Громовержец присел на ступеньки перед троном.
«Это не совсем твои воспоминания, смотри», — раздался мягкий голос.