Король и пешка

Ауттейк. Но я всё прощу, если это ты: ЧАСТЬ 1

Nevermore - (англ.) никогда больше, никогда впредь.

Deadline - (с англ. дословно) линия смерти.

Помню, что за мгновение до встречи с ним я сделала открытие, ударившее меня наотмашь - капли воды больше не впитывались в мою кожу. Они бегло скатывались с холодных щек, будто те были покрыты тефлоном, разбивались о керамическое дно раковины и лениво соскальзывали в водосток. Я рассматривала свое отражение в голом, не прикрытом рамой зеркале и не узнавала себя. Хотя и не помнила, как выглядела прежде. Но обязательно ли помнить, чтобы понимать, что у живого человека не может быть такой безупречной неживой кожи, таких практически прозрачных волос и таких светлых глаз, в которых не чернеет даже зрачок? Не думаю. Прямоугольное зеркало болезненно ярко подсвечивали лампы, я приблизила свое лицо к нему вплотную - так, что свет, отдающий голубизной, сделался нестерпимым... насилу не разрывая зрительный контакт со своим отражением, я видела, что мои зрачки остаются абсолютно безучастными. Не ссужаются и точно также не расширяются, когда я отступаю прочь.

Всё, что теперь меня окружало, стойко напоминало о человеческих реанимациях. Светло, пусто, стерильно и много металла. Крупная пластиковая плитка под ногами светилась, била в глаза, словно прожектор. Думаю, Креон хотел заставить нас чувствовать себя как на раскрытой ладони, без единого темного уголка, без шансов скрыться из-под надзора его всевидящего ока. Нужно отдать ему должное, именно так я себя и ощущала - участницей круглосуточного реалити-шоу.

Сжимая в левой руке металлический планшет, с прикрепленными к нему документами, я занесла правую руку, чтобы постучать в закрытую дверь. В этот момент меня неизменно одолевало волнение, заставляя температуру тела падать еще ниже. Три коротких стука, и я сжимаю в руке холодную металлическую ручку. Прежде чем открыть дверь и войти, опускаю взгляд на планшет и мельком просматриваю титульный лист - убийца номер 33/89, горел в Неверморе 27 лет. Что же, он станет моим профессиональным рекордом. Подумать только - 27 лет. Больше, чем вся моя жизнь. Ослабшая кисть соскользнула с ручки. Я прижалась лбом к холодной двери, прогоняя нахлынувшее головокружение. Сейчас я открою дверь, и как он будет выглядеть? Черт, они же все выглядят почти одинаково. Худые, высокие, черноволосые и черноглазые. Креон говорит, что их внешность, точно также как и наша, меняется для того, чтобы мы друг друга не узнавали. Не начинали играть в поддавки, и наоборот. Оставались беспристрастными. И это не лишено смысла. Думаю, что оправдала бы убийцу, не заслуживающего оправдания, если бы узнала в нем своего отца, брата, друга. Думаю, что осудила бы убийцу, заслуживающего оправдание, если бы узнала в нем убийцу своего отца, брата, друга. С другой стороны, без возможности опознать своего палача и поквитаться с ним, ты начинаешь подозревать его в каждом, кто встречается на твоем пути. Может, Креон преследовал именно эту цель? Может, он хотел, чтобы мы были одинаково жестоки со всеми, кто выходит из Невермора и получает шанс на перерождение? И это тоже не лишено смысла. Без разницы, кого они убили - меня, моего отца, моего брата, моего друга или какого-то другого, совершенно незнакомого мне человека. Потому что этот незнакомец, если не для меня, то для кого-то другого всегда будет отцом, братом и другом. И как я могу требовать мести за свою смерть, если закрываю глаза на смерти чужие? Выдохнув, я с трудом оторвала лоб от холодной поверхности. Это была моя дежурная исповедь, которую я неизменно читала, стоя перед закрытыми дверьми. И в ней был толк - я не оправдала ни одного из 39 убийц, которых мне приходилось судить.